Я вылетела из кабинета доктора Штейнера, а вслед мне раздался его голос:
– Сочувствие!
Это слово преследовало меня всю дорогу по коридору к моей палате, пытаясь обнаружить лазейку, сквозь которую сможет заползти мне в душу, чтобы меня мучить.
* * *– Как дела?
Мне хотелось забраться в телефон и обнять Ливи. Прошла неделя, и я ужасно по ней соскучилась. Никогда прежде я не была так далеко от нее столь продолжительное время. Даже когда я лежала в больнице после аварии, она навещала меня практически каждый день.
– Доктор Штейнер определенно нетрадиционен в своих методах, – пробормотала я.
– Почему?
Я возмущенно вздохнула, а затем сказала ей то, чего она точно не хотела слышать.
– Да он неадекватен, Ливи! Он орет, давит, говорит мне, о чем мне думать. Он – это собрание всего, чего не должно быть в мозгоправе. Не знаю, в каком психиатрическом колледже он проходил обучение, но понимаю, почему Трент вышел отсюда еще более пришибленным, чем пришел.
Трент. Внутри у меня все сжалось. «Забудь о нем, Кейси. Его нет. Он мертв для тебя».
Последовала пауза.
– Но он помогает? Тебе становится лучше?
– Еще не знаю, Ливи. Я просто не знаю, станет ли вообще что-то когда-то лучше.
* * *Дженни истерически расхохоталась, когда мимо нас по дороге пронесся автомобиль.
– Ты видела лицо Рэйли, когда я во всю мочь орала Super Freak?[30] Просто классика жанра.
Я смеялась вместе с ней.
– Уверена, что можешь вести?
После того, как я спрыгнула с капота грузовика Джорджа и повалила на землю одного из друзей Билли, я точно знала, что нахожусь не в том состоянии, чтобы садиться за руль, так что отдала ключи ей.
Она отмахнулась от меня.
– А, да. Я перестала пить… типа… несколько часов назад! Я…
Вспышка яркого света отвлекла нас обеих. Фары… и очень близко. Слишком близко.
Мое тело дернулось, когда «Ауди» отца столкнулась с чем-то, а ремень безопасности врезался в шею от силы удара. Словно взрыв, воздух разорвал оглушительный звук. Через несколько секунд он прекратился, и остались только тишина и странное ощущение жути, словно все мои органы чувств парализовало, но при этом они работали в усиленном режиме.
– Что случилось?
Ничего. Никакого ответа.
– Дженни?
Я посмотрела в сторону. Все погрузилось во тьму, но света было достаточно, чтобы я поняла, что она больше не сидит за рулем. И поняла, что мы в беде.
– Дженни? – снова позвала ее я. Мой голос дрожал.
Я смогла отстегнуть ремень безопасности и открыть дверь машины. Вот что имеют в виду, говоря «моментально протрезвел». В таком состоянии сейчас нахожусь и я, обходя машину спереди, едва замечая шипение двигателя и дым, поднимающийся из-под искореженного капота. Машина разбита всмятку. Я руками вцепляюсь в свои волосы, на меня накатывает паника.
– О господи, папа меня…
Я остановилась как вкопанная, увидев на земле пару сандалий.
Сандалии Дженни.
– Дженни! – закричала я, рванувшись к поросшему травой пятачку земли, где лицом вниз лежала Дженни. Она не шевелилась. – Дженни!
Я потрясла ее. Она не ответила.
Мне нужно найти помощь. Мне нужно найти телефон. Нужно…
Тогда я и заметила еще одну груду металла.
Другой автомобиль.
И его состояние намного хуже, чем состояние «Ауди».
Внутри меня все упало. Я едва могла различить очертания находящихся в машине людей. Я поднялась на ноги и начала неистово размахивать руками, ни о чем не думая.
– Помогите! – закричала я.
Но смысла в этом не было. Мы находились на темной дороге, окруженной лесом, черт знает где.
Бросив, наконец, это дело, я пробралась к машине. Биение сердца гулко отдавалось в ушах.
– Эй? – прошептала я.
Не знаю, чего я боялась больше: услышать что-то или не услышать ничего.
Мне никто не ответил.
Я наклонилась ближе и прищурилась, пытаясь рассмотреть что-нибудь сквозь разбитое стекло. Я ничего не видела… слишком темно…
Щелк. Щелк. Щелк…
Внезапно на меня хлынул поток света, словно включились прожекторы, освещая чудовищную сцену. Тела двух взрослых поникли на передних сиденьях, и мне пришлось отвести взгляд, потому что месиво из окровавленной плоти было слишком кошмарным, и я отвела взгляд.
Было слишком поздно им помогать. Я просто знала это.
Но сзади тоже кто-то был. Я подбежала туда и заглянула внутрь, увидев изломанное тело с копной волос цвета вороного крыла, прижатое к искривленной дверце автомобиля.
– Божетымой, – я с трудом вздохнула, и колени подогнулись.
Это Ливи.
Какого черта она делает в этой машине?
– Кейси.
Ледяные пальцы сжали сердце при звуке моего имени. Я заглянула глубже и увидела длинную, темную фигуру, сидящую рядом с ней. Трент. И он ранен. Сильно. Но он находится в сознании и смотрит на меня напряженным взглядом.
– Ты убила моих родителей, Кейси. Ты – убийца.
* * *Ночная медсестра, Сара, вбежала в комнату в тот момент, когда я очнулась, крича изо всех сил.
– Все нормально, Кейси. Тише. Все в порядке.
Она гладила меня по спине медленными, круговыми движениями. Я вся была в холодном поту. Она продолжала меня успокаивать, даже когда я свернулась калачиком, крепко прижав колени к груди.
– Этот кошмар был самым сильным плохим, Кейси. – Она уже несколько раз приходила ко мне во время этих ночных эпизодов. – Что тебе приснилось?
Я заметила, что она не спрашивала, хочу ли я об этом говорить. Она полагала, что это необходимо, хочу я того или нет. В этом состояла особенность этого места. Все, чего они от меня хотели, – это разговор. А все, чего хотела я, – хранить молчание.
– Эм-м, Кейси?
Я сглотнула колющий горло комок.
– Сочувствие.
* * *– Может, вы и правы.
Брови доктора Штейнера вопросительно поднялись.
– Ты о том сне, который видела прошлой ночью?
Мой хмурый вид подтвердил его правоту.
– Да, Сара рассказала мне. Она хотела, чтобы я был в курсе, на случай каких-либо проблем. В этом заключается ее работа. Она не предавала тебя. – Он говорил так, словно эту фразу повторил уже множество раз. – Что именно произошло?
По какой-то причине я пересказала ему весь кошмар от начала до конца. По телу бегали мурашки, когда я воспроизводила его в памяти.
