Энди всхлипнула, сдерживая слезы, и теснее прижала к себе полотенце.
Макс вынул вешалку и положил платье на кровать.
– Слушай, надевай и сделай легкий макияж. Машина ждет внизу, но время еще есть. Поздороваешься с моей матерью, и поедем.
– Прекрасно, – буркнула Энди, глядя, как Макс наносит на расческу каплю фиксирующего геля и приглаживает неразличимую выбившуюся прядь. Она надела платье для беременных. Джил и Макс правы, это единственный вариант, и ничего ужасного в этом нет. Элегантно? Нет. Сексуально? Нет. Зато платье налезало на ставшую огромной грудь, скрывало колыхавшийся живот и не подчеркивало еще не похудевший зад. Честно говоря, о большем Энди не могла и мечтать. К нему она надела супертонкие колготки со швом сзади и туфли от «Хлое» на среднем каблуке, которые прилично жали и до беременности, а сейчас ступни словно стиснули китайские башмачки. Не обращая внимания на тупую боль в икрах, обещавшую перейти в судороги задолго до конца вечеринки, Энди подкрасила губы новой сочно-красной помадой, которую купила по случаю, кое-как поправила укладку и развела плечи. Такая же, как до беременности? Не совсем. Но для той, кто недавно произвел на свет ребенка, все не так уж плохо.
Макс одобрительно присвистнул за спиной жены, наблюдая за ней в зеркало.
– Ах, какая соблазнительная мамочка, – сказал он, обнимая ее сзади.
Энди позволила ему задержать руки на ее колышущемся животе и уточнила:
– Тебя заводят валики жира? Признавайся!
Макс засмеялся.
– Ты прекрасно выглядишь! – Он попытался накрыть ладонью ее грудь. – А уж это вообще мечта!
Энди улыбнулась.
– Стало быть, фигура ничего?
– Фигура – и ребенок. На такую грудь и на ребенка я всегда согласен. – Он проводил жену в коридор, помог накинуть шелковый палантин и стиснул ей руку, когда из детской вышла Айла, неся сонную Клементину. За ними семенила Барбара, сверхэлегантная в сшитом на заказ платье-трубе с подходящим блейзером и лаковыми лодочками телесного цвета.
– Здравствуйте, Барбара, – сказала Энди, ощутив себя огромным неуклюжим танком рядом с тщательно причесанной и ухоженной свекровью. – Как мило с вашей стороны было зайти.
– Да, дорогая, надеюсь, это не покажется вторжением, но я много недель не видела свою внучку, а сегодня случайно оказалась рядом… – Барбара замолчала и оглядела коридор. – Вы здесь что-то поменяли? Картина новая? Или зеркало? Какое счастье! Должна сказать, мне никогда не нравился тот… коллаж, который вы так настойчиво выставляли.
– Мама, этот «коллаж» – выполненная в смешанной технике работа очень модного художника, чьи произведения выставлены в галереях по всей Европе, – сказал Макс. – Мы с Энди нашли картину в Амстердаме и влюбились в нее.
– М-м, знаешь поговорку – о вкусах не спорят, – прощебетала Барбара.
Макс виновато посмотрел на Энди. Та пожала плечами. Они были женаты уже год, и поскольку Энди не забыла, что свекровь написала Максу насчет выбора невесты, она уже не удивлялась ее словам.
В гостиной Барбара присела на краешек кресла, будто оно кишело клопами.
Энди не удержалась:
– Макс, напомни мне вызвать дезинсектора с утра в понедельник. Он сто лет не приходил, все сроки вышли.
Макс вопросительно посмотрел на жену. Барбара вскочила на ноги. Энди сдержала смех.
– Она нормально поела из бутылочки? – спросила Энди Айлу, удерживаясь, чтобы не отобрать своего ребенка у незнакомой девушки.
– Да, высосала все полностью. Я сменила ей подгузник и сейчас пойду укладывать. Но сначала она хочет попрощаться на ночь с мамой.
– О, иди сюда, детка, – сказала Энди, обрадовавшись возможности еще раз подержать Клементину. За это она была благодарна Айле и старалась изо всех сил скрыть свое беспокойство. – Ты будешь хорошо себя вести с новой няней? – Энди трижды поцеловала пухлые щечки дочери, прежде чем отдать ее Айле.
Девушка удобно устроила Клем у себя на руках и кивнула:
– Я почитаю ей «Спокойной ночи, Луна» и покачаю, пока не заснет. А потом…
– Не забудьте положить ее в спальный конверт, – перебила Энди.
Макс снова стиснул ей руку.
– Что? – удивилась Энди. – Это важно.
Айла поспешила ответить:
– Конечно. Я положу ее в конверт, почитаю «Спокойной ночи, Луна», покачаю, пока не заснет. Свет приглушу, но не погашу. Включу генератор белого шума. Она, наверное, проснется в полдесятого-десять и снова поест, но даже если нет, я покормлю ее сонную из бутылочки, которая стоит в холодильнике, правильно?
Энди кивнула.
– Если вдруг забудете, как пользоваться подогревателем для бутылочки, поставьте ее на несколько минут в кружку с горячей водой. Только не забудьте проверить температуру, прежде чем дадите ей.
– Энди, все будет в порядке, – сказал Макс, целуя Клем в лобик. – Присядь на минуту, и поедем.
– У вас есть оба наших номера? Мало ли что… На столе в кухне список телефонов для экстренных случаев. Моя мама сейчас в Техасе, она помочь не сможет… – Энди взглянула на Барбару, которая вдруг углубилась в какое-то чтение. – А лучше просто звоните 911…
– Обещаю, я о ней позабочусь, – сказала Айла со спокойной ободряющей улыбкой, но Энди все равно захотелось обзавестись «видеоняней».
Она вдруг замерла, не понимая, как это вышло. Ведь Энди уверяла всех и вся, что будет спокойной, позитивной матерью, которая не суетится из-за микробов, нянек или органических продуктов, которая способна смириться с судьбой и не сойти с ума. Но один взгляд на крошечного, беззащитного человечка, всецело зависящего от нее, изменил все в одну минуту. Энди оставляла Клементину только с матерью или – однажды, от безвыходности, – с сестрой Макса, и то потому, что должна была ехать к врачу и не хотела брать малышку в сомнительной чистоты приемную. Она вернула все детское постельное белье и ползунки, которые они получили в подарок, если не удалось со стопроцентной точностью подтвердить, что они не содержат ядовитых огнеупорных материалов. Возвращены были и все пластмассовые игрушки с надписью «Сделано в Китае» или без значка об отсутствии бисфенола А, поливинилхлорида и фталата. Нарушая обещания, данные себе, мужу и знакомым, Энди лезла из кожи вон, чтобы не нарушать режим Клементины, тщательно выверенное расписание кормлений, сна, игр и прогулок, которое было важнее всех и вся. Она превращалась в сумасшедшую, гипертрофированную клушу и ничего не могла с собой поделать.
Энди глубоко вздохнула, медленно выдохнула через рот и заставила себя улыбнуться.
– Я знаю. Спасибо! – И она проводила взглядом Айлу, уносящую Клем в детскую.
Голос свекрови вернул ее к реальности.
– Энди, дорогая, что это? – спросила Барбара, поднимая несколько сколотых между собой листков.
