– Спасибо, Барбара, – сказала она, сжав в ответ ладони свекрови. – Это для меня много значит, особенно из ваших уст.
Миссис Харрисон проворно освободила руки и смахнула воображаемую соринку, попавшую в глаз. Мгновение близости прошло. Но Энди все равно улыбалась.
– Я, пожалуй, пойду, – мелодично сообщила Барбара. – Сегодня мне никак нельзя опаздывать – там будут все. – Она надела поданное Максом пальто и подставила сыну щеку для поцелуя.
– Пока, мам. Спасибо, что зашла.
Судя по выражению лица Макса, он слышал их разговор.
Энди подождала, пока за Барбарой закроется дверь.
– Неужели чудеса на земле и вправду не иссякнут? – спросила она с улыбкой, накидывая кашемировый шарф. – Она разве что в любви мне не призналась.
Макс засмеялся.
– Давай не будем зазнаваться, – сказал он, но Энди видела, что муж тоже доволен.
– Она меня полюбила! – закричала она смеясь. – Всемогущая Барбара Харрисон преклоняется перед Энди Сакс, великолепной матерью!
Макс поцеловал жену.
– Ты же знаешь, что она права.
– Знаю, – с улыбкой ответила Энди.
Айла проводила их до двери.
– Обещаю, я позабочусь о Клем, – сказала она.
Не успела Энди ответить или еще раз поцеловать малышку, Макс проворно вывел ее в коридор, впихнул в лифт и усадил наконец на заднее сиденье «линкольна», напомнившего Энди, как напоминали все лимузины, о годе работы в «Подиуме».
– С Клем все будет прекрасно, – сказал Макс, нежно пожимая руку жены.
Подъехав к «Скайлайт Вест» на пересечении Тридцать шестой и Десятой авеню, они встали в длинную очередь дорогих авто. В пустых машинах ждали водители, из других выбирались красивые пары или подруги в вечерних нарядах. Энди распахнула дверцу, не дожидаясь, пока лимузин остановится.
– Ты можешь представить, что Эмили все это организовала за такой короткий срок? – едва слышно спросила она Макса, когда он помогал ей выйти. – Устроить праздник в честь нашего трехлетия – прекрасная идея, но сделать так, чтобы к мероприятию приложили руку Вера Вонг и Лора Мерсье, – это уже высший пилотаж.
Макс кивнул:
– Блестящая реклама. Зная Эмили, можно догадаться, что сегодня здесь будут одни селебрити, а ты знаешь, кто это особенно любит…
Энди непонимающе взглянула на него:
– Кто?
– «Элиас-Кларк»! Чувствуется знакомый сценарий: устроить показушную вечеринку, собрав всех знаменитостей, и подсуетиться, чтобы сообщениями об этом пестрели все завтрашние выпуски светской хроники. Это крайне полезно для престижа журнала, и не только потому, что повысится спрос среди читателей: Эмили знает, что сегодняшний праздник поднимет «Декольте» на новый уровень, сделав еще более лакомым для Миранды.
Макс сказал это деловым тоном, как бизнесмен, знакомый с медиаиндустрией, но замечание вызвало у Энди острую досаду. Разумеется, она прекрасно понимала коммерческую сторону увеселительного суаре, профинансированного рекламодателями, но как-то не задумалась, поднимет ли это рыночную стоимость журнала. Эмили в своем репертуаре… Больше всего ее раздражало, что Макс не желал понимать, отчего ее это раздражает.
Они дошли до лифта, чтобы подняться на крышу, но Энди потянула Макса в сторону и жестом предложила другим гостям – сплошь незнакомцам, одетым дорого и модно, – ехать без них.
– Тебе нехорошо? – спросил Макс.
У Энди сжалось горло. Ее сотовый завибрировал, и на экране выскочило сообщение.
– Эмили хочет знать, где мы, – сказала она.
– Ну брось, давай поднимемся и повеселимся, хорошо? – Макс взял Энди за руку, и она позволила увести себя в лифт.
Девушка в сексуальном красном платье забежала в кабину за мгновение до того, как двери закрылись.
– На крышу? – спросила она.
– На вечеринку «Декольте»? – в свою очередь, спросил Макс. Девушка улыбнулась.
– Я даже не приглашена, – сказала она. – Пригласили мою начальницу, и я упросила ее отправить меня, раз она не может. Если сегодня и стоит куда-то идти, то только сюда! – На ее лице мелькнула догадка: – Подождите, а вы не тот Макс Харрисон? Ой, как я рада познакомиться!
Они с Максом обменялись рукопожатием. У девушки был такой сияющий вид, будто она встретила Райана Гослинга.
Лифт открылся. Макс, подняв брови, невинно-лукаво поглядел на жену и улыбнулся. Энди решила немедленно найти Эмили и рассказать ей этот пикантный эпизод, но забыла обо всем, едва ступив на крышу. Ее окружило подлинное волшебство, сказка наяву. Площадка под открытым небом, казалось, тянулась на много миль, и лишь мигающие огоньки домов на горизонте отделяли праздник от острова Манхэттен. Впереди голубым и серым переливался Эмпайр-стейт-билдинг, возвышаясь над алой неоновой вывеской «Нью-Йоркера». Справа садилось за Гудзон солнце, окрасив небо и воду в эффектные фиолетово-оранжевые тона, а за рекой россыпью светящегося бисера уже мерцал Нью-Джерси. Повсюду, куда хватало взгляда, в деловых зданиях и торговых центрах гасли огоньки и тут же загорались в квартирах, барах и ресторанах – город переходил от работы к отдыху. С улиц внизу доносилась какофония звуков – завывания сирен, гудки такси, музыка, шаги и голоса множества людей. Теплым вечером в начале октября Нью-Йорк был оживлен и шумен, и Энди невольно подумала, что лучше города на свете нет.
– Нет, ты представляешь? – Эмили появилась словно из-под земли и схватила Энди за руку. Непозволительно прекрасную фигуру подчеркивало неоново-розовое платье-бандаж от «Эрве», идеально уложенные огненные локоны каскадом спадали на обнаженные плечи. – Скажи, обалденная панорама?
Энди не удивилась, что Эмили не спросила ее о Клементине или о самочувствии: она приезжала с визитом, когда Энди вернулась из больницы домой, привезла Клементине непомерно дорогой и крайне непрактичный кашемировый комплект – платье, шапку и варежки (в июне месяце) – и с тех пор не показывалась. Подруги устраивали телефонные конференции с коллегами-подчиненными, обсуждали рабочие вопросы, переписывались по десять раз на дню, но их дружба заметно охладела. Энди не знала, причиной тому ребенок или ее нежелание обсуждать предложение «Элиас-Кларк», или ей вообще все померещилось из-за чрезмерной впечатлительности, вызванной переизбытком гормонов, но она чувствовала – между ними что-то изменилось.
Макс показал, что идет в бар и вернется через минуту.
Энди повернулась к Эмили и попробовала пошутить:
– Ты платье как, укорачивала и ушивала? Неужели даже бандаж тебе недостаточно узок?
Эмили чуть отстранилась и придирчиво оглядела свой живот.
– Что, слишком тесное? Может, зеркало кривое? А мне казалось, хорошо смотрится.
