- Не задерживаемся, девочки! Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, - скандирует фразу из знаменитого кинофильма, отчего обе закатываем глаза. Точно почуяв издали, Макс понимает голову, улыбаясь, а меня прямо перекашивает от этой его улыбки.
- Ну, чеши Гроза, навстречу своему счастью, - хмыкает Сорокина, пристраиваясь к нашему завучу, дабы попытаться выпытать у него какие-нибудь интересные факты про пробный экзамен, стоя в очереди за пюре с картошкой.
- Думал не придешь, - произносит Еремин, едва достигаю стола, с шумом отодвигая стул и садясь за него, окидывая парня мрачным взглядом. – Хочешь чего-нибудь?
- Домой, - цежу сквозь зубы, бросая рюкзак на соседний стул, глядя на Макса с агрессией. – У тебя просветление, морковный человек? Дзен, фэншуй, снова всех любишь? – раздраженно спрашиваю, пока Макс молча разглядывает меня, сцепив пальцы в замок на столе.
Рядом с ним два чая и на тарелке злосчастные шоколадные кексы. Те самые, с которых когда-то все началось в начале года. Вот они, такие пышненькие, вкусно пахнущие, с воздушным кремом на макушке. Аж слюни текут, но стойко держусь, дабы не протянуть руку и не взять один. Во-первых, никаких взяток. Во-вторых, пора бы себя ограничить в сладостях, иначе платье на зимний бал придется расшивать и перекраивать, а я не для того себя в рамках держу.
- Будешь? – как ни в чем не бывало спрашивает, пододвигая злосчастную белую тарелку. На ней десять штук кексов, которые невероятно манят. Опускаю глаза, затем вновь поднимаю, устраиваясь удобнее и делая вид, что мне плевать.
- Нет. Еремин, ближе к делу, - отвечаю, подгоняя его закончить со всеми церемониями. – Мне еще уроки делать, хочу потренироваться, дома дела… - меня перебивают наглым образом, второй раз за день вгоняя в ступор.
- Я тебя люблю, - произносит четко, без запинки, глядя прямо в глаза. Устроил подбородок на сцепленных пальцах, поставив локти на стол, дожидаясь моей реакции. Вот только не знаю, что говорить. Послать его или молча уйти? Господи, это признание выбило меня из колеи совершенно.
- Молодец, - осторожно отвечаю, хмурясь, пытаясь воззвать к той злости, которую чувствовала последние несколько недель. Она - тлеющие угли, едва разгорается, словно я ей не хворост кидаю, а мокрые поленья.
- Очень люблю, Надь, - добавляет в мой едва разгорающийся костерок воды, своими серыми глазами следя за реакцией на лице. Знаю, что там видит: смятение, растерянность, остатки злости, непонимание. Чтобы не смотреть в них, разглядываю кольцо Макса. Одно из украшений, которые нынче любят таскать парни. На нем ничего не написано, просто серебристый широкий ободок на указательном пальце.
А еще пытаюсь сдержать подступающие к глазам слезы. Чертова любовь, она всегда приходит не вовремя.
- Прости меня, - тихо выдыхает заветные слова, которые я так ждала все эти дни. Это было больно, словно кто-то потоптался по тебе, слил ядовитые отходы, а затем спешит исправить ситуацию, уже отравив начисто источник.
После всей истории с енотовидными собаками и неожиданным предательством Макса даже на родителей своих смотреть не могла. Наверное, считала, что тут есть и их вина. Они после моих продолжительных истерик такие боязливые стали. Едва ли не каждый раз спрашивают со страхом, боясь в ответ снова получить порцию ненависти. Столько на них вылила за все, что накопилось. Одиночество, обиды, злость - все вывалилось разом на себя, на Макса, на семью, которой у меня никогда не было. И теперь, когда вроде все начало налаживаться, он просто приходит и пытается снова все разрушить.
- Думаешь прощения попросил и все? – шиплю, ощущая, как потрескивают влажные дрова в разгорающемся кострище. Пальцы сжимают край стола с такой силой, что кажется будто сейчас отломлю кусок. Все тело жжёт - на нас словно обращены все взгляды присутствующих в столовой, хотя уверена, что это не так.
- Нет, не думаю, - глухо отвечает, откидывая на спинку кресла, облизывая свои губы и закусывая нижнюю. – Однако чувств моих это не изменит.
- Будто есть мне дело до твоих чувств! – злость накатывает волнами все сильнее, пока сверлю взглядом Еремина. – Поговорить хотел? Поговорили! Теперь могу идти?
- Ты все равно не станешь меня слушать в таком состоянии, - усмехнулся он как-то горько, однако плевать хотела на его чувства. Раньше надо было, сейчас уже поздно Макс.
Поднимаюсь из-за стола, кивая Сорокиной, поднявшей на меня обеспокоенный взгляд и схватив рюкзак, бросаю на Макса взгляд. Эмоции перехлестывают через край, однако стараюсь держаться, не поддаваясь желаю подойти к нему ближе. Сглатываю, заставляя прийти себя в равновесие. Слезинки исчезают, оставляя после себя сухость в глазах и неприятное жжение, отчего тру осторожно глаза, дабы не размазать тушь.
Грустная, но красивая.
- Удачи тебе, тыквеноголовый. Не налажай на соревнованиях, - кидаю напоследок, выбегая из столовой, едва не столкнувшись с кучкой запоздавших десятиклассников, спеша скорее покинуть чертово место. Бегу прямо наверх по лестнице, там на четвертом этаже можно будет привести себя в порядок в туалете, пока остальные ребята заняты уничтожением запасов школьных продуктов. Сорокина шлет какие-то сообщения, однако сейчас не готова общаться с кем-то. Минут пять мне покоя, снова буду в строю. Обещаю.
Достигла второго этажа, пробегая мимо темной ниши, где виднее дверь в нашу библиотеку. Жаль, там нельзя спрятаться. Потому что Валерий Арсеньевич уволился совсем недавно, решив вплотную заняться спасением животных. Теперь там только пыльные книги и остатки воспоминаний о небольшом веселом приключении. Возможно в следующем году кто-то займет его место. Пока эту роль исполняет Клавдия Анатольевна - периодически проверяя все ли хорошо, но в остальные дни библиотека закрыта, ведь по сути никому уже не нужны бумажные пыльные фолианты в век высоких технологий.
Меня резко дергает назад, едва успеваю вскрикнуть, оказавшись в той самой нише за какие-то секунды. Распущенные волосы упали на глаза, закрывая обзор, однако даже не видя, догадываюсь, у кого хватило смелости на подобную авантюру. Рюкзак падает из ослабевших рук, а знакомые губы накрывают мои, не давая шанса возмутится или закричать. Возможность только бить по широким плечам. Сминают мягкую ткань белой форменной рубашки с эмблемой школы на груди, да и то вскоре они просто ложатся в состоянии покоя без возможности врезать Еремину по лицу. Поцелуй болезненный, немного жесткий, отчего губам больно и сладко одновременно. Едва длинные пальцы зарываются в моих волосах, становится чуточку легче: касания нежнее, меня уже не вжимают в стену крепким телом, просто обнимают, передавая через поцелуй больше, чем словами.
- Ненавижу тебя, - выдыхаю сразу, едва Макс отодвигается с улыбкой, кладя ладонь мне шею, поглаживая большим пальцем щеку. – Слышал?
- Конечно, ты это уже шесть лет твердишь, – мурлычет точно кот, прикусывая мочку уха. Огонек никуда не делся, только он совсем иной. Вообще другого плана. – А я тебя столько же люблю.
С шумом втягиваю воздух в легкие, стараясь отогнать туман, подступающий со всех сторон. Мимо проходит шумная компания ребят, но в тени ниши на нас никто не обращает внимания. Если заору – это привлечет внимание. Вот только мне совсем не хочется этого делать. Опуская ресницы, чувствуя скольжение ладони по талии – меня все сильнее сжимают, словно боясь отпустить, оттого позволяю себе зарыться пальцами в его волосах, пока Макс дышит мне тяжело в шею. Бежал видать быстро.
- Смотри не помри тут, оказывать первую помощь не буду, - бурчу, ойкнув от болезненно укуса и тихого смеха, от которого мурашки по всему телу.
- Я же спортсмен, короткая пробежка мне полезна, - отзывается, прикасаясь губами к уголку моего рта.
- Тебя никто не прощал.
- Знаю.
- Это ничего не значит.
- Знаю.
- Что ты знаешь, идиот? – ворчу недовольно между короткими поцелуями, слыша грохот звонка над головой и скользя ладонями по груди парня. Школьники – толпа слонов, несущаяся на уроки. Галина Владимировна потом обязательно с нас спросит, где нас носило целый урок, но пока меня только тянут в сторону знакомой двери. Мелькнул небольшой серый ключ и замок с шумом издает щелчок. Едва успеваю подхватить с затертого линолеума свой рюкзак, когда меня тянут за собой в пахнущее пылью и старыми книгами помещение, закрывая за нами дверь.
