как потянуть Костю в сторону трибуны для болельщиков.
Конструкцию в виде пирамиды с рядами для сиденья, установили на расстояние двух метров от обочины, и судьи, почетные байкерские старожилы, заняли места в первом ряду.
Моя бородатая группа поддержки желает удачи. Крикливый срывается еще до начала распугивать всех девизами. Толстяк с Рыжебородым расходятся знакомиться с участниками. А остальные тусуются с давними приятелями.
– Готов отдать мне лаймового коня? – подкатывает Летучая мышь в красном кожаном костюме.
– Больше ничего тебе не нужно отдавать? – отвечаю ей в тон, ишь какая самоуверенная выискалась.
– Ну-у почему же ничего. Я и от всадника не откажусь, – взмахнув рукой, проводит по моей куртке острыми когтями, – Если моим станешь ты и байк, то вам разлучаться не придется. Не такая уж я и жестокая.
Жестокая или нет. А наглости на десятерых хватит.
Все ей подавай. Подавится!
– Будешь целовать мой бампер, не испачкай помадой, – специально дразню нахалку, приглушая спесь.
– И тебе удачи, Дан. Большой такой, чтоб на такси домой хватило, – и она дарит пожелание от всей души.
Вот и поговорили. Грубо, но честно. Без податливой нежности намного проще, когда знаешь, чем заканчивается с милыми девочками. Посчитав обмен любезностью завершенным, направляюсь к месту старта.
Участники на байках выстраиваются в одну линию. Победитель прошлых гонок в должности ведущего объявляет соревнование открытым. С трибуны оглушает ор болельщиков даже через шлем. Две девушки в кожаных мини-бикини становятся посредине, размахивая нашей символикой.
Мои, после нескольких репетиций, слаженно выкрикивают:
«Бесстрашный всадник быстрей всех!», «Ветер в помощь!», «Скат к…»
Дальше не разобрать, под громким сигналом трогаться вперед.
И… понеслась. До первого поворота слишком не разгоняюсь, контролируя дистанцию. Поворачиваю. Добавляю скорость. Отрываюсь от земли, почти не чувствуя колес. Горечь отступает на второй план, не покидая полностью. Но я стараюсь слиться с воздухом, поддавшись ветру.
Обгоняю троих, оставив позади шестерых из десяти. Лавирую между знакомыми из наших местных. Летучая мышь не попадает в поле зрения. Где ее носит? Неужто в хвосте? На прямой, ведущей к финишу, ускоряюсь, обгоняя еще двух. Нажимаю сильнее, еще и еще. Равняюсь с первыми по курсу, выдвигаясь дальше. И едва ли не сбиваюсь от того, как гонщица выныривает сбоку.
– Не испачкай мой бампер слюной! – ее слова доносятся по ветру, и она взметает ввысь через трамплин.
Повторяю, выжимая всю скорость. Практически достигаю нахалку. Рев сигнала и вспышки огней означают – конец заезда.
Всего-то минута в разрыве.
Гонщицу кидаются поздравлять. Мои все равно орут, что я самый быстрый. Впереди еще два заезда. А я стою офигевший, что меня наглая девчонка сделала в самом начале как сопливого новичка.
– Дан, впереди препятствия сложнее. Трамплин для разминки. Приготовься, – ведущий байкер гонок, подходит к каждому участнику перекидываясь несколькими фразами.
В перерыве стоим на трассе возле старта, обсуждая первый заезд, удачливую Летучую мышь, и предполагая новые препятствия.
– А вдруг водным напором начнут смывать? – подбрасывает версию мой приятель, хозяин мотеля.
– Лучше вместо воды – пивным, – ржут остальные.
Толпа вокруг меня гудит со всех сторон. Одни говорят, другие перебивают, третьи гогочут. Возле старта блекло светят огни. Новый сигнал воспринимаю – командой готовиться.
– Нет, еще рано. Это что-то другое, – останавливает меня приятель.
Свет прожектора освещает дорогу за нами. И голос ведущего в рупор оглашает совсем другое.
– Здесь проходят мотогонки! Приближаться запрещено!
– Кого там уже хрен принес? – рядом улавливаю непонимание участников.
Толпа расступается…
Да чтоб меня скатом!
Опираясь на Харлей-Дэвидсон, чуть не спотыкаюсь об него от неожиданности.
Моя простушка в вечернем золотистом платье и босоножками в руках бежит по трассе ко мне. За ней гонятся байкерские судьи. Но она как будто не слышит требование остановиться и бежит, бежит со всей мочи несмотря ни на что.
– Сумасшедшая какая-то, впервые таких вижу.
– Может пьяная?
– Жить надоело?
Оставляю позади себя версии уже по другому поводу толпы, и сам еще не зная, как реагировать на такое безумство, выхожу вперед.
Ника отталкивает догнавшего ее судью. Подбегает ко мне и только тогда останавливается. Волосы растрепались от быстрого бега. Глаза, припухшие от слез. Платье больше показывает, чем скрывает.
– Дан, прости! Я все поняла, – хватает мою ладонь, и опускает на левую грудь, – Там, точно известно, кто мне нужен…
Глава 46
Ника
Признание дается с трудом из-за частого дыхания после бега. Даже чувствую, как под его ладонью не стучит, а громыхает сердце.
– Ника, ты… но как? – ему слова от шока тоже не особо помогают, – Я… уже не знаю, чему верить, – и убирает ладонь от груди.
О не-ет… Теперь сердце ухнуло вниз.
Становится сложно на него смотреть, сквозь пелену отчаянных слез. Дан не смотрит отчужденно. Нет. Холодом безразличия тоже не веет. Я вижу в его глазах свою боль, беспокойство, потерю и что-то еще…
Для меня это значит одно. Дан не отказался от меня. Он перестал мне больше верить.
Отпускать свое счастье без борьбы не хочу. Уже не контролируя себя, пытаюсь объясниться, как умею:
– Я ошибалась. Понимаешь? – если не он, то кто тогда поймет, – Мне нужен только ты. Ты! Хочешь верь или не верь – я люблю тебя. И докажу это!
Рядом раздается свист с хлопками. Совсем забыла, что мы не одни.
– Дан, а девчонка у тебя не промах, – из толпы слышится в мой адрес.
Глядя на любимого недобратца, понимаю, что и он выпал ненадолго из реальности. Дан встряхивает головой, оглядываясь на толпу. Затем поворачивается ко мне с глазами в еще большем шоке.
Снимает с себя куртку, и даже не дает мне время надеть. Вот прямо как шлем, накидывает быстро. Застегивает до самого горла. Так и задохнуться можно. Его куртка свисает у меня ниже попы. Крепко прижимает меня к себе, и так же резко отпускает.
