фестиваль. Заезжаем в гостиницу в два часа ночи. В восемь утра саундчек. Фестиваль в полдень.
Очередной паршивый график.
Похоже, Зейн поняла, что я вымоталась, и подписала за меня чек за обслуживание.
— Ты как? — спросила она, когда служащий ушел.
Джейсон был в душе. Было слышно, как бежит вода.
Я потерла лоб.
— В порядке. Просто устала.
— Сходи на маникюр или еще куда-нибудь. Забей на это все.
Я взглянула на свои руки и облупивший лак на ногтях.
Это было забавно, потому что, пока я оплакивала Брэндона, совершенно не следила за собой, и вот все повторяется.
— Хочешь, достану что-нибудь для тебя? — спросила она.
Зейн великолепна. Она была нашим спасательным плотом. Мы были настолько изолированы от мира. Чаще всего Джейсон даже не мог выйти из автобуса, а если выходил, то раздавал автографы. Он даже не мог зайти в аптеку, чтобы выбрать дезодорант. Все за нас делала Зейн. Занималась стиркой, выполняла наши поручения.
— Все хорошо, не надо, — я покашляла в руку. — Но все равно спасибо.
— Ты привыкнешь к дороге, — сказала она, нагнулась и взяла мешок с грязной одеждой, который мы всегда оставляли у двери. — К следующим гастролям будешь настоящим профи.
Я усмехнулась.
— По крайней мере, у меня будет несколько лет на восстановление.
— Мечтай, мечтай, — Зейн перекинула мешок через плечо.
— Ха. После концерта в Брисбене мы поедем домой, — я победоносно вытерла нос.
Она несколько смутилась и сказала:
— Перерыв — всего три месяца, а потом снова в путь. Разве он не говорил?
— Не говорил, — оторопела я.
— Всей команде разослали документы на продление контрактов. Я тоже вчера получила. Может, он просто еще не знает?
— А ты уверена? — Внутри у меня все перевернулось.
— На сто процентов. Похоже, его очень любят в Токио. Насколько я знаю, сначала он едет туда, потом — в Бразилию, Чили, Панаму, Аргентину. Это хорошо. Это значит, что он популярен.
Из меня будто весь воздух выпустили. Еще один тур? Три месяца на отдых, а потом снова вот это?
— О Господи, — выдохнула я.
Зейн похлопала себя по бедру.
— Пойдем, Так. Гулять.
Такер спрыгнул с кровати, и Зейн взяла его на поводок.
— Чуть позже занесу тебе сироп от кашля. Напиши, если понадобится что-нибудь еще.
Я закрыла за ними дверь и прислонилась к ней спиной.
Меня накрыла досада, и накатила новая волна опустошения. Веки снова зачесались.
Не знаю, чего я ждала. После гастролей они бы все равно нашли ему какое-нибудь дело. Просто я думала, что он будет сочинять и записывать следующий альбом, дома, со мной. Мне никогда не приходило в голову, что все это повторится вновь, не успев закончиться.
Значит, так теперь будет? С гастролей на гастроли и опять по новой? Всегда?
Шум воды прекратился.
Я еще секунду постояла, собираясь с силами, и вошла в ванную, заполненную паром.
— Все в порядке? — спросил он, обматываясь полотенцем.
— Ты знал, что после этих гастролей будут еще одни? — начала я.
Он застыл.
— Нет. Кто тебе сказал?
— Зейн сказала, они продлили контракты со всей командой. Дают три месяца на отдых, а потом снова за работу.
Я заметила, как дернулась его челюсть.
— Который сейчас час?
— Еще слишком рано, чтобы звонить Эрни, — предупредила я, понимая, к чему он клонит.
Джейсон схватил с раковины телефон и, не обращая на меня внимания, набрал номер.
Потом ринулся в спальню, и я последовала за ним.
— Джейсон, у них только четыре утра.
Он повернулся, включил громкую связь и положил телефон между нами.
Эрни взял трубку на втором гудке.
— Доброе утро, друзья. Вы из Грейсленда звоните? — сонно поинтересовался он.
— Они отправляют меня в еще один тур? — не здороваясь, выпалил Джейсон.
Последовала многозначительная пауза.
— Э, черт, — пробормотал наш собеседник. — Подожди секундочку.
Эрни вполголоса пробормотал что-то своей жене. Прошло несколько секунд, и на заднем плане закрылась дверь.
— Кто тебе сказал?
— Так это правда? — не унимался Джейсон.
— Посмотри на это с другой стороны: у тебя будет стабильная работа.
Я закрыла глаза, а когда снова открыла, увидела, что всем своим видом Джейсон просит у меня прощения.
— С технической точки зрения, это не новые гастроли, — сказал Эрни. — Это тот же тур, только продленный. Это хорошо. В смысле, на тебя есть спрос. Я пытался выбить еще один саундтрек, чтобы задержать тебя в Лос-Анджелесе, но Пэтти Дженкинс отказалась, поэтому ничего не вышло. Ты не пишешь и не записываешь. Они не позволят тебе сидеть и ничего не делать, друг мой. К тому же ты сейчас мегапопулярен в Токио.
Мы с Джейсоном смотрели друг на друга и молчали. Он провел рукой по бороде.
— Эрни, я так больше не могу. Это не график, а издевательство какое-то. Уже несколько месяцев мои голосовые связки не знают покоя, мы устали.
Я уставилась на него. Он совершенно не устал — все это, сто процентов, из-за меня. И он впервые признал, что все происходящее его не радует.
— Я понимаю, — согласился Эрни. — Но, к сожалению, ты сам на это подписался. Если решишься на новый альбом, я выбью для тебя шесть месяцев вместо трех. На самом деле они дают тебе эти три месяца в надежде, что ты что-нибудь напишешь, иначе не видать тебе никакого отдыха.
Глаза Джейсона снова стали молить меня о прощении, и он грузно уселся на край кровати.
Он не мог писать. С этим все было плохо еще до гастролей, а теперь стало только хуже. Не знаю, каких творческих порывов они от него ждали в таких условиях.
— И раз вы двое здесь, скажу кое-что еще. Сразу предупреждаю: вам это не понравится.
Джейсон посмотрел на меня, и
