Бересневой, и я непроизвольно морщусь.
Ну, конечно, кто бы сомневался. Типичная теща. Заочно меня ненавидит и все будет делать против. Правда, мы и с тестем вряд ли пиво вместе пить будем. Не сложилось знакомство с родителями жены…
Плакала, значит? Из-за меня, придурка нерешительного. Утыкаюсь носом в бок Агаты, веду по ее талии, достигаю голого участка тела между поясом лосин и задравшимся топом.
— Прости, — выдыхаю в разгоряченную кожу, и она покрывается мурашками. — Больше не будет плакать, — целую туда и ощущаю, как вздрагивает Агата. — Никогда.
Перекидываю обезвреженную на время чертовку так, чтобы она оказалась ко мне лицом и обвила меня за шею. Беру нормально на руки, встречаюсь с ней взглядами и улыбаюсь виновато. Еще один поцелуй легко касается ее носика.
— Собирайтесь, — говорю детям, а сам глаз от Агаты не отвожу. Будто стоит лишь прервать зрительный контакт, как она взбунтуется и сбежит.
— Мы уже! — с готовностью рапортует Васена. Папина доча.
— Загружайтесь в мою машину, — бросаю брелок Максу, самому сознательному из троих. — В новую! Помните?
Все-таки отвлекаюсь от чертовки, ловлю довольные кивки близняшек, хмурый взгляд мальчишки — и тяжело выдыхаю.
— Доверьтесь мне, пожалуйста, — прежде всего, моя просьба адресована сыну.
Подумав, он уходит вслед за девчонками. С рюкзаками дети мчатся к выходу, а я ставлю Агату на ноги. И тут же получаю ожидаемую пощечину. Но я был к ней готов. Даже не поморщился, хотя удар нехилый.
— Ты была права, Агата, — говорю скорее, чтобы не дать нам обоим все испортить. — Нахрен тесты, все равно я от вас уже никуда не денусь.
— А? — недоверчиво распахивает рот, и я накрываю его поцелуем.
Соскучился. По мягким губам, что тянутся мне навстречу, по дерзким зубками, которые норовят укусить меня в наказание, по сладкому язычку, тут же зализывающему мои невидимые раны.
Обнимаю податливое тело, что стремительно плавится в моих руках. Осознаю, что еще пара секунд — и я возьму мою женщину прямо здесь, наплевав на правила приличия. Если надо — Рома ключи от всех залов отдаст, а сам занятия отменит. Ради друга, подыхающего от голода.
Но нет…
У нас есть дети. Как непривычно…
Отстраняюсь от желанной женщины, хоть это сложно до боли, поглаживаю пальцами ее алую щеку. Веду ладонью по шее. И вниз к груди, подчеркнутой тугим топом.
Спохватившись, лезу в карман и достаю те самые часы с агатами, что она у меня на тумбочке оставила. Спешу, пока Агата расслаблена и воздушна, будто окутана туманной дымкой. Мне нравится видеть ее такой, хоть и понимаю, что эффект недолговечен.
— Еще раз подарок вернешь… — надеваю украшение ей на шею и застегиваю цепочку, — …за это тоже накажу.
Целую в губы, только на этот раз аккуратно и невесомо. Чтобы не сорваться.
— Я детей в машину усажу, — выдыхаю в приоткрытый ротик. — А ты собирайся, так уж и быть. Иначе будешь бурчать, что не при параде и полуголая, — веду пальцем по декольте, ныряю в соблазнительную ложбинку. Вот как тут держать себя в руках? — Хотя мне и так нравится, — наклонившись, касаюсь губами шеи, нахожу пульсирующую жилку, чуть прикусываю кожу в том месте.
И отступаю. Иначе грядет взрыв.
— Куда ты хочешь нас отвезти? — со смесью желания и подозрения шепчет чертовка. Она стала гораздо мягче после поцелуя. Подтаяла.
— Сюрприз, — отвечаю ей, как и Ваське, но радости не жду. С тройняшками проще договориться. — Обсудить надо… нашу жизнь семейную, — обезоруживаю Агату формулировкой.
* * *
Через несколько часов мы, наконец, паркуемся возле дома Марка. Молча с Агатой помогаем детям выйти. И пока она задумчиво осматривает особняк моего брата, а тройняшки гоняют по саду, я вжимаю кнопку звонка.
На пороге появляется Злата, сияющая, озорная, довольная. После свадьбы с Марком она всегда такая. Ослепляет, точно солнышко, еще и огненная такая же в придачу. Улыбается шире, когда видит детей, морщит веснушчатый нос.
— Привет, мелкая, — чмокаю ее в щеку. — А старшие где? — подкалываю по привычке.
Пропустив Агату в холл, захожу следом. Жду, пока тройняшки забегут сами и окружат смешную рыжую тетю.
— Марк в холдинг уехал, — отзывается Злата. И почему-то не реагирует на мою шпильку. — С отцом, — добавляет сипло.
Удивленно вскидываю брови, впиваюсь к невестку вопросительным взглядом, а она плечами пожимает.
— Родители прилетели из Италии? — не верю до последнего. Хреново, если так. — Давно?
— Угу, — кивает рыжая. И приседает к детям. Рассматривает их, знакомится. Подзывает своих двойняшек Аню и Артема, что спускаются со второго этажа к нам. — Маленькие Бересневы, значит, — смеется заливисто. — Мне ваша мама Алевтина очень помогла в свое время. Принять правильное решение, сохранить беременность. И после родов поддерживала, когда я совсем одна осталась, — поднимает взгляд на Агату. — Это мы ваши вещички донашивали, — улыбается ошеломленной чертовке.
— Та самая бедная девочка с двойней? — она не может скрыть удивления. Осматривает особняк Туманова, сглатывает растерянно и на меня косится. — Мне мама рассказывала о вас, но без имен, — вновь к Злате поворачивается.
— Долгая история, — отмахивается та. — Ой! — выбрасывает руку и ловит в последний момент вазу с цветами, которую Васька цепляет локтем.
— Извините, — кусает губки пацанка, а потом к двойняшкам спешит. Они младше и стесняются немного. Но уверен, что Васена быстро наладит контакт.
Почти расслабившись, наблюдаю за детьми, но краем глаза замечаю движение на лестнице. Повернув голову, вижу маму. Приближается к нам, на ходу поправляя волнистые локоны, собранные в прическу, с интересом Агату рассматривает, будто оценивает. Моя статная, благородная, изысканно красивая чертовка явно ей по душе приходится. А вот на меня мама смотрит с укором.
— Почему не предупредила? — цежу Злате. — Я хотел сначала с вами поговорить, — и Агату обнимаю за талию. К себе притягиваю. Моя гордость. Лучшее, что было когда-либо в жизни. Такую не грех не то что матери показать, но и даже отцу представить. Правда, с последним я бы повременил…
— Я же мелкая, сам сказал, — язвит Злата. — До телефона не дотянулась, чтобы тебе позвонить, — глаза щурит ехидно. И к свекрови отбегает, будто прячась за ней от моего гнева.
Вот и как ее воспринимать серьезно? Мелочь! И мама к ней, как к младшей дочурке, относится. Приняла сразу и взяла под свою защиту, когда отец тяжелый нрав и скверный характер на рыжей оттачивал. Правда, недолго. Мать почти сразу его на путь истинный наставила. Интересно, а сторону Агаты моей примет?
— Я тоже рада встрече, сынок, — хмыкает она с сарказмом. — Познакомишь? — искренне улыбается Агате и протягивает руку. — Валерия.
Но ладонь так и зависает в воздухе, когда
