ее рядом скрасит разлуку со мной.
– Ты уверена в том, что делаешь? – спросила она перед тем, как попрощаться.
– Иначе я поступить не могу. Дать ему умереть? Ни за что, Лина. Все будут живы и это главное.
– Я понимаю тебя.
Но я уверена в том, что она не понимала. Никто не поймет, и я этого не желала. Пройти через такое? Нет, такого даже врагам своим я не смогла бы пожелать.
В самолете снова были те мужчины, друзья Орхана. Тот же маленький салон. Только настроение совсем не то.
Как я ее отпущу? Как вообще смогу попрощаться? Снова солгав, что я вернусь через минуту? Я ведь из самолета даже не смогу с ней выйти.
– Я очень люблю тебя, знаешь?
– Знаю. А я тебя до неба.
– Знаю. Помнишь няню Лину?
– Ее я тоже люблю.
Я старалась говорить ровно и улыбаться, чтобы не волновать ее.
– Мы сейчас уже будем приземляться, ты сходишь с Линой к папе? А мама быстро решит тут дела.
– Папа нас ждет?
– Да солнышко. Папа будет ждать тебя.
Я не говорила, что скоро вернусь. Эта ложь так и не слетела с моих губ.
Самолет катился по посадочной полосе, а я на прощание обнимала мое сокровище впитывая аромат ее мягких волос.
«Всевышний, подари ей счастье. Умоляю».
И вот остановка. В салон входит Лина и представитель закона. Амита весело прыгая здоровается с ней и прощается с Орханом, а после смотрит на меня.
– Мамочка, ты скоро?
– Я немного задержусь. Слушайся Лину и папу, – быстро моргаю, чтобы не покраснели глаза, пока она не отворачивается и не выходит из самолета.
«Береги ее», – шепчу смотрящей на меня в последний момент подруге. Она кивает и в последний раз смотрит на меня, словно извиняется за все.
Мужчина в форме уходит, и я падаю на пол, между сидений. Будто с ее уходом у меня забрали все силы разом. Словно больше ничто не имеет смысл.
Орхан подскочил и тут же поднял меня, сев на кресло, не выпуская из рук.
– Тише Лала, тише.
Но я не слышала его. И как только мы поднялись снова в воздух я уснула. Полагаю не без помощи Орхана.
Таир
Я пытался судить поступок отца. И на ум приходило лишь одно слово – предательство.
Не то, что я оказался в тюрьме Аль-Бахрам. Не то, что шейх в курсе ситуации в нашей семье. Меня задели его слова обо мне и брате. Вот это сильно резануло.
Неужели я настолько плохой наследный сын?
Меня выволокли из дома и сразу же предъявив обвинение посадили в камеру. Вот и все.
Мне не дали еды. Я умирал от жажды. Там не было даже света.
И среди всего того, в чем я оказался я думал лишь о том, чтобы с Амитой и Далией было все в порядке. Надеялся и молил Всевышнего, чтобы Малик не отверг мою дочь и позаботился о них обеих. Я не выйду отсюда. Даже не потому, что мой приговор смертная казнь. А потому что отец этого не позволит сделать никогда. Ведь Амита не вернется.
Я, конечно, не готов был так рано умирать, но если есть на то воля Всевышнего, значит так тому и быть.
Сколько прошло времени я не знал. Постовые сменялись, судя по разным голосам три раза. В четвертый, когда я слышал звон ключей меня вывели наверх.
Свет ударял по глазам, заставляя ежиться. Пот стекал по телу, и я желал хотя бы каплю воды.
– Одумался? – послышался голос отца, которого я даже не заметил.
Огляделся. Это была комната. Типа допросной. Но от того, что я пытался скрыться от ярких лучей, я ничего не рассматривал и не понял, что не один.
– Зачем ты тут? Пришел попрощаться? – не поворачиваясь задал вопрос.
– Строишь из себя обиженного юнца вместо того, чтобы попросить у отца прощения?
– Прощения? Не думаю, что мы с тобой поменялись местами и я упряг тебя в тюрьму.
– Безумный мальчишка, – вскочил и начал расхаживать по комнате. – Никогда не думал, что ты станешь таким.
– Таким? Неугодным тебе?
– Волочишься за юбкой шармуты. Ты навлек на меня позор, который не смыть даже твоей смертью.
– Далия, самая невинная женщина из тех, кого я знаю.
– Эта девка окунула в грязь твое имя и нашу фамилию, а ты называешь ее невинной? – взревел так, что затрещали стекла на единственном окне. – Она изменяла тебе. Как ты вообще посмел ни о чем не сказать нам? Скрывал от нас целый месяц то, что она забавлялась с другим в чужой стране.
– Ты даже не задал мне ни единого вопроса. А переубеждать тебя в том, чему ты поверил, слушая других я не стану. Кажется, ты меня тоже плохо знаешь, раз думаешь обо мне так, что я стану поднимать грязь с улицы.
– Семейство Хуссейн еще ответят за то, что подсунули нам шлюху.
– Не смей.
– Защищаешь?
– Правду знаю и потому буду защищать.
– Правду он знает, – фыркает и останавливается. – Благодари Всевышнего, что ей стало тебя жаль. Казни не будет.
– О чем ты?
Рой мыслей стал жалить меня, но даже в самых последних я не мог бы подумать, что именно сделала Далия, ради моего спасения.
– Далия вернет сегодня Амиту, и ты возьмешь себя в руки, став ее отцом вновь. И воспитаешь доброй мусульманкой нашей семьи. Иначе ты остаешься тут пожизненно, без права помилования, я возьмусь за воспитание внучки, а твою бывшую жену мы поймаем в аэропорту и казним за кражу ребенка и вывоз ее за границу. Решайся, Таир.
Я видел моего отца разным. Но еще ни разу я не смотрел на него так, что внутри играли сомнения «А насколько хорошо я его знал?».
Сейчас я понимал, что я не знал его вовсе.
– Я согласен.
– Я не сомневался в тебе. Приведи себя в порядок и к семи будь в аэропорту. Найми няньку, пока не женим тебя снова. Документы о разводе я не аннулировал. Поэтому вы не муж и жена. жить можешь у себя, но в охране будут мои люди. Учти, попытаешься обмануть, поплатишься.
Не отвечаю. Не смотрю ему в глаза. Жду, когда выйдет и оставит в покое наконец.
Остаюсь один и только сейчас могу мысленно поблагодарить Далию. Не за то, что спасла, а за то, что совершила этот поступок.
Ощущаю усталость даже больше не физическую, а эмоциональную.
Меня отпускают спустя полчаса.
