группы Imagine Dragons выполнял очередные трюки.
— Мам, не помешаю? — тихо подошла к ней. Её зелёные глаза излучали гордость, глядя на Картера.
— Конечно же нет. Заходи, Джой, — аккуратно и бережно приобняла меня мама.
Картер был обычном десятилетним ребёнком, любящим мальчишечьи забавы.
— Как же я мечтаю, чтобы у него всё получилось. Чтобы он добился своих целей и никто и ничто не помешало бы ему, — произнесла, наблюдая за своим любимым братом.
— А я мечтаю, чтобы у вас двоих всё получилось, — тепло улыбнулась мама, посмотрев на меня.
— Со мной всё сложнее, не находишь? — вяло пошутила, но внутри меня поселилась готовность. Готовность к сопротивлению.
— Ты стала чаще выходить по ночам, — стрельнула в меня проницательным взглядом. — В этом виновата любовь к фотографированию или что-то другое?
По телу пробежали мурашки от воспоминаний. Но я не хотела рассказывать. Во всяком случае пока. Может, мама и не стала бы меня ругать за потерю девственности, но я не привыкла делиться такими интимными вещами с ней. Мы были близки, но не до такой степени. Наша близость характеризовалась сплочённостью ввиду общей угрозы, но не разговорами по душам. Говорю же, мы словно беженцы в собственном доме.
— И любовь к фото тоже. Я просто очень люблю ночь. В ней есть загадка какая-то и обещание лучшего. Каждую ночь появляется надежда, что завтра будет иначе. Завтра всё поменяется. Завтра цепи падут, и клетка откроется. Завтра начнётся новая жизнь. Поэтому ночь для меня волшебное время. Свободное и полное перспектив, — задумчиво ответила, наблюдая за Картером.
— Ох, дорогая… Когда же ты успела так повзрослеть? — грустно улыбнувшись, мама изучала моё лицо.
— А ты думаешь, я повзрослела? — искренне удивилась.
Мне казалось, что из-за своего затворничества я отставала в развитии от ровесников.
— Определённо, да. Определённо ты неминуемо взрослеешь и твоему отцу не удастся затормозить этот процесс, как бы он не старался.
Мне иногда казалось, что отец и впрямь хотел, чтобы я всегда оставалась в теле пятнадцатилетней девочки. Тело-то может и не сильно поменялось с тех пор, но вот мозги…
— Если бы ты знала, как я виню себя, что тогда сбежала к подруге. Надо было бежать как можно дальше, не оглядываясь, чтобы он нас не нашёл. Но я была в таком шоке и оцепенении, что спряталась там, где было очевиднее всего нас найти, — вздохнув, продолжила мама и провела ладонью по моим волосам.
— Не вини себя. Чему быть, того не миновать. Ты хотя бы попыталась. Но ты думаешь, что он не исправится? Неужели у нас нет шанса как-то поменять эту ситуацию?! — посмотрела ей в глаза.
Она была немногим выше меня. Хрупкая, незащищённая женщина с зелёными глазами и впалыми щеками.
— Дочь, я думаю, что твой отец не хочет меняться. Всё возможно, но, когда ты этого хочешь, — обречённо прошептала мама.
— Но побег ничего не решил тогда, ничего не решит и сейчас, ты же понимаешь! Жить потом в вечном страхе? Чем тогда это отличается от нашей жизни сейчас? Ничем.
Мама внимательно посмотрела на меня.
— Раньше, до вашего рождения, отец не был таким. Он, конечно, не был расточительным или очень щедрым, но и скупердяем его сложно было назвать. Скорее бережливым. Но потом… Я не знаю, что на него так повлияло. Возможно, проблемы с работой. Он же раньше получал хорошие деньги, а когда родились вы с Джуди то компания, в которой он работал обанкротилась. Ему срочно пришлось искать новую работу. А дома я, с двумя новорождёнными близнецами. Наверное, это наложило отпечаток или подкосило его. Он тогда часто повторял, что его самый главный кошмар не принести домой еды и мы будем голодать. Тогда он потихоньку стал ограничивать меня в тратах на одежду и прочие излишества. Потом его озабоченность перешла и на продукты питания. Новая работая не поменяла его убеждений. Он считал, что человеку много не надо, чтобы насытиться. При этом нельзя сказать, что он недостаточно зарабатывал и поэтому мало тратил, нет. Он действительно верил в то, что делал и говорил. С появлением Картера отец превратился в настоящего скрягу с замашками жёсткого воспитателя. Хотел привить вам экономность и дисциплину. Почему-то именно это он считал самым главным в человеке. Мне порой казалось, что у него с головой что-то случилось. Серьёзно! Он ведь не был таким в молодости. Ну а после убийства Джуди… Он сошёл с ума от горя. Решил, что раз не смог со всей его дисциплиной спасти дочь, то будет ещё жёстче обращаться с тобой, чтобы уберечь от любой опасности. Но сам стал в итоге опасным для тебя. Порой я боюсь, что он не рассчитает силу… Но и уйти не могу! Я ведь безработная! Куда я пойду с вами?! В приют? Он нас найдёт, — слёзы побежали из маминых глаз.
Да, мой отец раньше был нормальным человеком. Именно поэтому я считала, что всё возможно. Что мы не безвозвратно потеряли нашу семью и ощущение общности. Пусть я и не знала его тем, каким он был до нашего рождения. Но главное, чтобы он сам помнил и знал какой он.
— А когда ты работала, как он вёл себя?
— Свой заработок я всегда тратила на вас и на подарки на праздники. Он не считал нужным делать дорогостоящие сюрпризы. Я была с ним не согласна, поэтому по большей части сама всё покупала для вас.
— Мам, может попробуем ещё раз достучаться до него? Он ведь привык, что мы подчиняемся. Если же мы втроём перестанем это делать, то это, возможно, приведёт его в чувства. Тогда появится шанс забросить здравое зерно в его голову и душу. Мы пошатнём устоявшуюся схему поведения, — бережно взяла маму под локоть, смотря ей в глаза.
— Я боюсь, что он потом отыграется на тебе. Если бы он меня бил, то я бы не боялась рискнуть и на всё согласилась. Но ведь он бьёт тебя. Это так странно, но в его мозгу всё более, чем логично. Он вбил себе в голову, что из-за того, что вы с Джуди близняшки, тебя ждёт такая же участь, как и её. Он не смог спасти одну дочь, пытается не угробить вторую, — вытерев слёзы, мама посмотрела на Картера. Он продолжал уверенно чеканить мяч.
— Я не боюсь, — уверенно ответила. — Но я больше не могу жить в этой клетке. Я задыхаюсь. Я должна хотя бы попробовать. Но без вас это бессмысленно. Без вас он точно подумает, что я устроила одиночный бунт. Он должен увидеть,
