дожидается, пока официант примет наш заказ, потом откашливается и, подперев подбородок кулаками, спрашивает:
— Эм… как вы, ребята, познакомились?
Безобидный вопрос заставляет меня на время потерять дар речи. Не могу же я сказать ей, что встречалась с Владом.
— Я прошел без очереди на кассе супермаркета, — спасает Фролов ситуацию. — Карине это не понравилось, — произносит, пожимая широким плечом.
— Надеюсь, все решилось без драки? — весело выгибает мама брови.
Яркие голубые глаза перемещаются с нее на меня. Осматривают мое лицо, будто освежают в памяти те события.
Скользнув взглядом по моим губам, он тихо и почти интимно произносит:
— Без.
Будто позволяя мне самой решить, как много стоит за этим коротким ответом. То, что он запомнил меня, а я… я не могла развидеть его невозмутимое лицо…
— Я возьму еще мороженое… — голос Лины проплывает между нами, как фоновая радиоволна.
— Ты все это не съешь, — пытается урезонить ее мама.
— Но я хочу попробовать…
Вздохнув, смотрю на сестру.
Мы давно никуда не выбирались вот так, вместе. Кажется, все, что случилось с нам каких-то два месяца назад было в другой жизни, но отпечатки всего этого дерьма до сих пор больно жалят под кожей, особенно маму, но сегодня она много улыбается.
Мы болтаем о всякой ерунде. Абсолютной ерунде, втягивая в девчачьи разговоры Дениса и заставляя его нас веселить, чем он и занимается.
— Кем ты хотел стать, когда вырастешь? — спрашиваю его, будто мы на интервью.
Я знаю, что он не боится внимания к себе. Не боиться смотреть людям в глаза, не боится светить своей точкой зрения.
— Космонавтом, — отвечает, не таясь.
Он с аппетитом поглощает огромный стейк и запивает его гранатовым соком.
— Ну, у тебя еще не все потеряно, — растягиваю в улыбке губы,
— Меня это больше не вставляет.
— Почему? — цокаю.
— Слишком дальние командировки.
Смеюсь, как моя мама.
— Карина в детстве хотела стать балериной, — сдает она меня.
— Да, — дую губы. — Только ростом не вышла.
— Глупости…
— А я хочу быть стюардессой, — подает голос Василина.
— Сто из ста, — бормочет Фролов себе под нос, снова заставляя меня прыскать от смеха.
Покончив с десертами, мы отправляемся “по домам”. Я не брала машину, потому что планировала выпить бокал вина, но я явно с вином переборщила, потому что моя голова пустая и беспечальная, хотя у меня полно причин не быть пустоголовой ни единой минуты.
Денис отвозит маму с Василиной домой и, когда они выбираются из машины, оставляя нас одних, делаю то, чего хотела с того момента, как увидела его сегодня.
Хочу целоваться.
Забрасываю руки на его шею. Покрываю его серьезный рот быстрыми, но очень нескромными поцелуями. Прикусываю нижнюю губу, обвожу ее языком. Хочу, чтобы он ответил мне так, как обычно это делает: вдумчиво и чертовски профессионально.
— Значит, стюардессы?.. — шепчу.
Его язык проталкивается в мой рот, разнося по рецепторам вкус, который запускает во мне самые примитивные на свете инстинкты. Денис снимает мою руку со своей шеи и заставляет накрыть ладонью свой пах.
Скулю в его губы, чувствуя твердость, от которой в глазах круги.
Широкая ладонь накрывает мою шею под волосами, рот прижимается к моему. Так, что каждое сказанное им слово становится мурашками на моих губах.
— Моя одноклассница стала стюардессой пару лет назад. После колледжа… — произносит подхриповато.
— Заткнись! — взвизгиваю со смехом.
Денис
Стараюсь не топить по проспекту слишком быстро, но я спешу. Телефон на панели трещит без умолку, на нем куча входящих сообщений. От подрядчика, от матери, от Карины. В ее сообщение проваливаюсь первым делом.
Улыбаюсь.
Никаких слов, просто батарея из знаков препинания, которые тремя сообщениями складываются в большое графическое сердечко.
Сбросив ей поднятый вверх палец, концентрируюсь на дороге.
Она на занятиях, потом будет готовиться к какому-то зачету.
Утром меня разбудил звонок от отца, он хочет со мной поговорить, и это заведомом меня напрягает. Любой разговор, требующий личной встречи уже кажется мне напряжным. Это новая традиция в нашей жизни, кажется, нам пора из этой традиции выбираться. Все просто для меня. Я сделал свой выбор и озвучил его, им нужно просто напросто принять новую реальность. Сам я в этой реальности осваиваюсь со скоростью света. Я бы сказал, что уже освоился. Меня прет от новых идей. И в целом от жизни, потому что с недавних пор я краем глаза смотрю на нее через очки Карины. Любую банальную вещь она умеет подсунуть мне через призму собственного восприятия, и оно у нее, пиздец, какое нестандартное и противоположное моему. Нихрена не воинственное. Очень богатое и очень женственное. Такое, какого я не видел раньше, а может быть просто не чувствовал так, как чувствую именно ее причудливое восприятие.
Я бы сдох, если бы меня его лишили. Как ее самой.
Гараж открыт, но машины брата в нем нет. Из этого возникает свободное место, но я решаю припарковаться во дворе, потому что надолго не задержусь. Мне нужно принять отделочные работы на кухне дома, и я не хочу застрять там до ночи.
В доме тихо, мать сидит на диване у входа, сложив на коленях руки. Прямая и серьезная, как никогда. Это состояние так не бьется с моим, что создает реальный диссонанс в воздухе.
— Привет, — разуваюсь и снимаю куртку. — Случилось что-то? — хмурюсь.
— Пойдем в кабинет, — встает, расправляя юбку.
Напрягаюсь.
Начало так себе.
Сунув телефон в карман толстовки, иду за ней.
Отец в кабинете. Мешает ложкой чай. С виду безмятежный, но я его достаточно знаю, чтобы понимать — вид у него не особо позитивный. Конкретно с отцом я тусовался в детстве чаще и больше, чем с любым членом своей семьи. Он часто брал меня с собой на фирму, на встречи с партнерами, где в меня как-то сама собой вливалась информация, и мне было достаточно интересно болтаться по складам и зависать в его рабочих буднях, чтобы это стало для всех нас нормально. Между нами есть разница, он флегматичный немного. Ровный. А я… я нет.
— Привет, — улыбается мне кривовато.
— Привет, — становлюсь посреди комнаты, кладя на талию руки. — У вас все нормально? — обращаюсь к обоим.
Пройдя по
