ворчит, проходя мимо нас.
Даша держит его за руку и, оглядываясь, с тревогой смотрит в мое лицо. Подмигиваю, дескать, пустяки.
- Господи, Арс, - шепчет, смаргивая слезы, - больно?
- Нет. Идем?
- Ага, иди, - юродствует Саня, - там тебя еще напутствие от тестя ждет.
Вместе поднимаемся на крыльцо и останавливаемся перед Раей. Я с глупой улыбкой протягиваю ей букет, она, хмыкнув, принимает и сует в него нос.
- Спасибо, Арсений.
Маришка, чувствуя себя неуверенно, не рискует обнимать меня при матери, но жмется щекой к моему плечу.
Раиса, мудро не акцентируя на этом внимания, рассматривает повреждения на моем лице, которые я начинаю чувствовать только сейчас.
- Мам, надо обработать.
- Найду антисептик, - кивает она, направляясь к входу в дом.
Я говорил с ней. У нас была долгая беседа в течение часа. Мне нужно было объясниться и убедиться, что на Марину здесь не оказывается давления. Разговор вышел продуктивным. Раиса, не перебивая, выслушала, так же спокойно высказала все, что думает обо мне и мягко намекнула, что меня здесь ждут. Как «самого дорогого гостя».
Папа, брат и Арсений уже второй час беседуют в кабинете. Мне присутствовать категорически запретили. Я, подпирая спиной стену, жду в коридоре.
- На стул хоть сядь, - выглядывает Даша из кухни.
- Не хочу.
На самом деле от волнения подкашиваются колени, и все нервы натянуты до придела. О чем можно говорить так долго?!
Стены толстые, двери из массива дерева, но время от времени я слышу Сашин рык и промораживающий душу ровный папин голос.
Иногда мне кажется, что они говорят обо мне, иногда – что о работе Арса. А может, на нервной почве, мне так только кажется.
- Ну, иди лицо хоть ополосни, плакала ведь, - говорит невестка.
Провожу рукой по лицу. На ощупь кожа воспалена немного, и глаза чешутся. Наверное и правда, стоит умыться холодной водой.
Оттолкнувшись от стены, пересекаю прихожую и захожу в ванную комнату. Дверь не закрываю, чтобы не пропустить момент, когда моего Арса выпустят из душегубки.
Ополаскиваю лицо, расчесываю растрепавшиеся волосы и вдруг слышу, как открывается дверь, и прихожую заполняют тихие мужские голоса.
- Где Марина? – спрашивает папа, и я опрометью вылетаю из ванной комнаты.
Мужчины стоят у кабинета и все трое смотрят на меня, а я только на Арсения. Ощупывая глазами его лицо, ищу в нем итоги столь длительного совещания.
Он сосредоточен, так же внимательно смотрит на меня, но уголок губ оптимистично приподнят вверх. Быстро подхожу к нему и на свой страх и риск прижимаюсь к его груди.
- Все хорошо? – спрашиваю шепотом.
Арсений, обнимая мои плечи одной рукой, оставляет на лбу короткий поцелуй. От нереальности происходящего и жгучего стыда перед родными, пылает кожа.
- Хорошо, малыш…
- Ооо, бл*дь!.. Малыш… - поднимает Саша вверх обе ладони, - я не могу этого слышать, иначе… я за себя не ручаюсь…
Резко качнув головой, разворачивается и направляется в сторону гостиной. Папа, заложив руки в карманы брюк, продолжает смотреть на нас, и его лицо не светится счастьем.
- Я не в восторге, Марина, - подтверждает он мои догадки, рука Арсения в этот миг прижимает крепче.
- Я понимаю.
- Отношения вы начали неправильно.
Слышу, как Кравцов сдержанно выдыхает.
- Да, прости…
- Но и запретить вам быть вместе я тоже не могу.
Чуть повернув голову, я впиваюсь взглядом в папино лицо. Картинка смазывается, расплывается, и я понимаю, что снова плачу.
- Спасибо, папочка!.. – всхлипываю и из объятий Арса ныряю в папины, - прости, пожалуйста, я не хотела вас расстраивать!..
Отец прижимает мою голову к своему плечу и обращается к Арсению:
- С разводом не тяни.
- Через три недели.
- Сделай все тихо…
- Разумеется, я же сказал…
Папа уходит, оставив нас наедине. Мне так хочется забраться на Арса, обвить руками и ногами, обласкать, зацеловать всего, но делать это в такой момент, в отчем доме кажется мне кощунством по отношению к чувствам моих родных.
Они смирились, понимая, что мы имеем право попробовать быть вместе, имеем право быть счастливыми, либо разочароваться и разойтись в разные стороны. Но они еще не до конца приняли это.
В эти дни оба брата, и Кирилл, и Саша пытались отговорить меня, послать старпера подальше и найти нормального парня, моего ровесника.
«Он же старый»
«У него, наверное, гипертония уже»
«Он часто ночью в туалет встает?»
«Ты не проверяла, у него свои зубы или уже зубные протезы? Он снимает их на ночь?»
Это все перлы от Кирилла. Саша был куда более серьезен, и я отлично его понимаю. Арсений старше его на два года, ему трудно представить такого взрослого мужчину рядом со своей младшей сестренкой. К тому же он лично знаком с Ингой и не раз, будучи в Москве, бывал у них в гостях.
Для него наши отношения – преступление против природы.
- Обработать надо, - шепчу, касаясь кончиком пальца подсохшей ранки на губе.
Меня потряхивает от пережитого, а дичайшая радость от того, что он приехал, и самое страшное позади, лишь усугубляет мое нервное состояние. Мне хочется плакать и смеяться одновременно, ругаться из-за их с Сашей потасовки и залечить его лаской. Но больше всего я хочу побыть с ним наедине.
- Давай обработаем, - соглашается, читая, очевидно, мои мысли.
- Я сейчас!
Бегу на кухню, где мама приготовила контейнер с лекарствами, под прицелом глаз всех членов семью, забираю его и со словами «раны обработать нужно», несусь обратно.
- Идем, - хватаю его руку и веду наверх.
Арсений ни единожды был в нашем доме, поэтому в экскурсии не нуждается. Молча заходит в мою комнату и встает на пороге.
А здесь он еще не был. Пока я снимаю крышку с контейнера, он, сунув руки в карманы джинсов, крутит головой по сторонам.
- Ситуация на уровне бреда… - доносится до слуха его бормотание.
- Что?.. Почему? – улыбаюсь я.
Прикрыв глаза, качает головой.
- Пфф… помнишь, как я в нарды учил тебя играть?
- Конечно!
- У тебя тогда была ссадина на коленке, ты свалилась с велосипеда, когда заезжала во двор через калитку. Помнишь?..
- Да-а-а…
- И еще у тебя соскочил подростковый прыщ на носу, и ты старательно замазывала его тональным кремом.
Неосознанно прикрываю свой нос
