– Я не хочу ей отдавать ни цента, – рычал обычно спокойный Гроув, подстегивая своих юристов. Видимо, измена Анны не давала ему покоя.
Все решилось внезапно. В одни прекрасный день сама Анна Гроув позвонила бывшему мужу и сказала:
– Я отзываю все иски. Я прекращаю борьбу. Если тебе нужны те деньги, которые заработала я, бери их себе. Я готова подписать все документы. Ты же подпишешь соглашение, что никогда, ни при каких обстоятельствах не используешь мое имя в коммерческих или иных целях. Гроув, меня для тебя не существует. Я покупаю у тебя это свое требование. Цена, как видишь, немалая.
Гроув от неожиданности чуть не выронил телефонную трубку. Его несказанно удивил поступок Анны, а еще больше поразило торжество, звучавшее в ее голосе. Словно Анна уже одержала над ним победу.
– Блажь. Сплошной театр. Вот увидишь, завтра вцепится с утроенной силой, – сказал он своему адвокату.
Но Анна ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю к этому вопросу не вернулась. Она вскоре исчезла из поля зрения не только бывшего мужа, но и продюсеров, режиссеров и всех тех, кто окружал ее.
Анна помнила, что времена наступили тяжелые. Она сменила фамилию – взяла свою девичью – и стала Анной Ли. Она расторгла все контракты, освободив себя от всех обязательств. Надеясь только на себя, она посчитала свои активы – они все-таки были. Это были деньги, которые она заработала когда-то давно и положила на свой счет. Деньги обрастали процентами и к моменту, когда они понадобились Анне, превратились в приличную сумму.
– На эти деньги я купила этот дом. – Анна Гроув закончила рассказ и обвела рукой гостиную, в которой они сидели.
– Анна, ну ладно Гроув, ладно развод, деньги… Ладно, девичья фамилия. Но почему вы ушли из кино?! Почему не продолжили играть? Боялись, что муж испортит вам карьеру?
– Он вполне мог это сделать, да только я не дала ему получить такое удовольствие. Я действительно ушла сама. По собственной воле. И поселилась здесь. Летти, я отлично себя чувствую.
– Значит, Дик все сделал правильно, – улыбнулась Летти. Она деликатно не стала задавать вопрос, знал ли ее муж о положении Анны. Зачем ворошить прошлое.
– Спасибо ему. – Анна покачала головой.
Летти встала, чтобы попрощаться.
– Анна, если у вас будет желание, приезжайте ко мне. – Она поправилась: – К нам, в гости. Океан, песок, солнце. Я до сих пор живу в доме, который купил Дик в подарок к нашей свадьбе. И никуда не собираюсь переезжать. Кстати, если вы там столкнетесь со Стивом Майлзом, не обнаруживайте своего удивления.
– Вот как? Спасибо, я постараюсь выбраться. – Анна тоже встала.
С улицы донеслись звуки заглушаемого мотора, потом звук шагов по дорожке, крыльцу, и вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился…
Летти обернулась и ахнула. На нее смотрел Дик Чемниз.
– Скарлетт, знакомьтесь, мой сын Ричард. Ричард Ли.
Летти растерянно смотрела на знакомые черты и чувствовала, что сейчас расплачется.
Так вот что купила Анна Гроув у своего мужа, заплатив всеми своими деньгами, профессиональным забвением и одиночеством. Она купила спокойное детство и спокойную жизнь своему сыну. Своему и Дика. Вот почему она так легко отказалась от обеспеченной жизни, от заработанных денег! Она не хотела, чтобы в эти дрязги впутали ребенка. Анна Гроув была звездой, и ее бракоразводный процесс неминуемо попал бы на страницы газет, плодил бы слухи и грязные сплетни. Этот шлейф, сотканный из человеческого злоязычия, мог потом задеть подрастающего мальчика. Но Анна этого не могла допустить. Как только Анна поняла, что беременна (о, это мороженое, которое она ела килограммами!), она сделала все, чтобы ее имя и все истории, связанные с ним, были забыты.
– Ричард, это Скарлетт Ломанова. Это моя давняя подруга. Правда, я должна признать, по моей вине между нами случилась…
– Ничего между нами не случилось. Не слушай маму. Мы самые верные на свете подруги. Жду вас в гости. – Не дожидаясь ответа, Летти вышла из дома, почти бегом направилась в сторону стоянки такси. Она не хотела, чтобы кто-то видел ее слезы.
Из Бостона она вылетала ранним утром. Осенний теплый воздух пах дымом, и было понятно, что день будет жарким. В Лос-Анджелес, где ее уже ждал Стив, лететь было долго. Но Летти только радовалась этому обстоятельству – ей хотелось обо всем спокойно подумать. Летти сидела в аэропорту и, ожидая посадки, вспоминала разговор с Анной. «Сын. У Дика был сын! И он ничего не знал о нем! Анна все сохранила в тайне. Откуда у нее столько силы, столько духа?! Кто мог об этом подумать, глядя на капризную звезду?! А как же он похож на Дика! Одно лицо!» – Летти сейчас старалась не думать о вещах, более серьезных. О том, что ее жизнь теперь изменится. О том, что появился смысл в этих зрелых годах, о том, что есть такая память о человеке! Нет, она не собиралась «отнимать» у Анны Ричарда, оказывать на него влияние, но она понимала, что появилась связь между этим бостонским пригородом и стеклянным домом на дюнах. Домом, который некогда был куплен отцом Ричарда.
Летти все размышления оставляла на потом. Она сядет в самолет, устроится удобнее в кресле и подробно подумает о своей жизни, о жизни людей, которые, так или иначе, были с ней рядом, о связи между ними и о том, как любовь порой меняет реальность. Анна Гроув когда-то жестоко отомстила ей – телефонный звонок со сплетней о Дике был той самой местью, тем самым холодным блюдом, которым Анна угостила соперницу. И что? Все равно Летти ее простит, вернее, простила, потому что между ними есть человек, который нуждается в их любви. Это сын Дика, Ричард. И Анна это понимает тоже. Летти поняла это по ее глазам. Обо всем этом Летти подумает, когда сядет в самолет.
Табло «Пристегните ремни» погасло. Самолет развернулся на городом, набрал высоту – Летти взглянула в иллюминатор, словно хотела разглядеть дом Анны. Но под крылом была легкая дымка облаков, которые освещало солнце. Погоду обещали хорошую, и Летти уже предвкушала, как она будет рассказывать Стиву об Анне и Ричарде. Она представляла его лицо: Стив, несмотря на грозный вид, был сентиментален и добр. Она уже предвидела его суету, его готовность броситься в Бостон, чтобы проведать, все разузнать, предложить помощь. Он ведь когда-то был там, но ничего толком не понял – Анна была скрытной. Летти улыбнулась – жизнь еще раз совершила кульбит и на этот раз встала на ноги. «Это так здорово! Ричард – сын Дика. А Анна – молодец», – подумала Летти и провалилась в дрему.
Разбудило ее какое-то движение. Она открыла глаза и увидела человека, стоящего в проходе. Он, одетый во все черное, просто стоял, а чуть дальше находился другой. И тот был одет так же. Рук их она не видела – они держали их на поясе. Летти привстала на своем месте и тут же кто-то с силой ее усадил. Она попыталась повернуться, но та же рука не давала ей пошевелиться. «Господи, да что это? И кто эти люди?!» – Летти на всякий случай пригнула голову и исподтишка пыталась рассмотреть, что происходит в салоне. Но в салоне было тихо. Можно было слышать, как кто-то еле-еле, лишь бы не обратить на себя внимание, всхлипывал, кто-то бормотал молитву, кто-то просто тихо разговаривал сам с собой. Летти отчетливо слышала голос молодой женщины – та успокаивала ребенка. Малыш кряхтел, и Летти представила тот животный ужас, который владел матерью, боявшейся, что эти люди в черном разозлятся и сделают что-нибудь с мальчиком. И несмотря на все эти звуки, казалось, что в самолете гробовая тишина. И эту тишину нарушали только гортанные выкрики людей, которые свободно передвигались по салону. Летти посмотрела на часы. От страха она позабыла время прибытия. Ей показалось, что вот-вот они будут снижаться, что им осталось лететь какие-то минуты. Еще немного, покажется Лос-Анджелес, они приземлятся в аэропорту, прибудет полиция и наведет порядок. Им бы только продержаться, только бы пилоты не подкачали! Только бы они не открыли дверь этим людям! Летти почувствовала, как ужас охватывает ее, как ноги теряют чувствительность, немеют, потому что под ними показалась бездна. Летти не могла себе даже объяснить это – она физически почувствовала, что внизу ничего нет. Ни домов, ни улиц, ни мостов, ни рек. Под ногами была пустота. Она машинально потянулась вниз и потерла пальцами щиколотку. Выпрямившись, она подняла голову и встретилась глазами с одним из тех, кто стоял в проходе. Это были доли секунды, но их хватило, чтобы Летти поняла, что никуда они не прилетят. Смерть была написана в этих черных глазах, в этих глазах не было ненависти, не было гнева, не было чего-то, что вызывает не уважение, но притягивает внимание. В этих глазах была пустота – так смотрят на барана перед тем, как перерезать ему горло. «Они уже всем нам вспороли животы и перерезали горло. Для них мы уже не существуем», – с ужасом подумала Летти. Она почувствовала, что паника, страшная, жуткая паника охватывает ее. «Я не хочу умирать! Я не хочу умирать, у меня теперь есть Стив и Ричард! Я же могу еще столько прожить! Я не хочу умирать!» – это был ее безмолвный стон. И тут же гнев охватил Летти – по какому праву эти люди решают ее судьбу?! Кто они?! Да будет же месть за это?! Не за нее, не за Скарлетт Ломанову, а за этих всех людей, которые мертвы от страха за этого маленького мальчика, за старика, который глотает лекарство! Она будет, эта месть! Будет!» Летти достала телефон и дрожащей рукой послала сообщение: «Стив, я вас всех очень люблю!» Она не знала, получит ли Майлз это сообщение, но она должна была это сделать. Отложив телефон, она подняла голову и улыбнулась тому человеку, который их всех уже убил.
