Подойдя к нам, Адам широко улыбнулся:
— Есть!
Кэссиди почти с отвращением посмотрела на него.
— Мужчин в магазин водить бессмысленно, — вздохнула она, и мы пошли в отдел вечерних нарядов.
Кэссиди изящно скользила между рядами, одобряя, оценивая, отвергая, а мы с Адамом задержались возле прилавка со свитерами из шерсти мериноса, мягких-мягких — так бы и погладила.
— Мне понравилось, — сказал он, пристально следя за моей ладонью (которая украдкой скользнула между двумя мериносовыми свитерками).
— Шопинг?
— Мне нравится, как ты взялась за это дело. Помогла Олли. Разобралась во всем.
— Рано радуешься, посмотрим, чем все это кончится, — вздохнула я. Здорово, что он так привязан к Оливии, но как Адам примет разоблачение Клэр, тем более что мамочка сделала все это ради него?
— Я надеюсь на большее, когда это будет позади. — Толком не поймешь, что означает его усмешка.
— В смысле записать джазовый альбом? — уточнила я, несколько обеспокоенная его самоуверенным тоном.
— В смысле пригласить тебя на ужин.
Как же надоели его попытки одурачить меня! Я звонко расхохоталась и сказала:
— В этом больше нет надобности.
— Приглашать тебя?
— Заигрывать со мной, чтобы отвести от себя подозрения.
— Ты так это поняла? — Улыбка исчезла. — Чушь собачья! Я был с тобой откровенен, мне казалось, у нас складываются отношения, а ты все это считала притворством? И все, что делала ты — помогла мне, заботилась, — тоже было притворством?
— Нет, я искренне хотела помочь тебе, — возразила я.
— А я искренне хотел понравиться тебе! — рявкнул он (нисколько не заботясь, о том, чтобы мне понравиться). — Потому-то и приглашаю тебя на ужин.
Попробуем с ним по-другому:
— Боюсь, Кайл будет против.
— Моя нянька?
— Вот именно.
Это его несколько отрезвило.
— Мне показалось, вы просто друзья.
Тут и меня встряхнуло.
— Просто друзья?
— Ну, или родственники.
Адам, конечно, в этом вопросе необъективен, однако удивление его не казалось наигранным. Неужто электрический ток, который пробегает между мной и Кайлом, мог остаться не замеченным даже таким сторонним наблюдателем, как Адам? Мы же с Кайлом предназначены друг для друга. Обречены друг на друга. Судьба, природа, провидение и все такое. Или?
Сколько я ни твердила себе, что Адам туп и слеп, отмахнуться от его слов было нелегко — и не стало легче три часа спустя, когда Кайл явился ко мне красавец красавцем в приталенной черной куртке — ни разу ее прежде на нем не видела — и в темно-синей рубашке под цвет глаз. Я сгребла его и принялась целовать так страстно, как только могла себе позволить при чужих.
— Итак, — заговорил Кайл, когда я дала ему глотнуть воздуха, — на вечеринку к Джордану мы не идем?
Я покосилась на Адама, который сидел на диванчике в новом костюме от Марка Джейкобса и с усмешкой от Саймона Коуэлла[46].
— Занятно, — протянул Адам.
— Что именно? — поинтересовался Кайл.
— Ничего, — поспешно вмешалась я, бросив Адаму прицельный взгляд из-под насупленных бровей. Последний идиот понял бы: «Заткнись!»
В такси по дороге в клуб мужчины стиснули меня с двух сторон, но я, в борьбе за личное пространство, сидела так прямо и чинно — могла бы орехи коленями давить. В последнюю минуту меня пробрал страх — мой план конечно же провалится, так что подначки Адама, его объяснения в любви или попытки вызнать что-то у Кайла были ни к чему ни моему сердцу, ни мозгу. И зачем он делает это? От нечего делать? Или он всерьез? Или чтобы отвлечь меня от своей матери?
Вот в чем загвоздка: подействует ли толпа журналистов, папарацци и фанатов, собравшихся у дверей «Пиллоу», на Клэр так, как уже подействовала на Грэя? Если я выйду на сцену и заявлю, будто нашла «пленки из отеля», поддастся ли Клэр истерическому желанию оказаться на виду и полезет ли на сцену спорить — мол, на самом деле пленки у нее? Если признается насчет пленок, тем самым обвинит себя в смерти Рассела.
Пробиваясь через ряды фотографов к входу, я упорно смотрела себе под ноги: пусть никто потом не говорит, будто я заигрывала с массами. Адам вовсю улыбался и махал ручкой, Кайл сосредоточенно направлялся к двери. Будь его охота, не так бы он проводил свободный вечерок, и при мысли о том, на какие уступки идет Кайл ради меня, сердце мое признательно забилось.
Перед самым входом я осознала, что магия прессы стократ усиливается, когда фотоаппарат нацелен прямо тебе в лицо. Попросив Адама и Кайла секундочку подождать, я ринулась обратно по ковровой дорожке.
— Ты куда? — удивился Кайл.
Остановившись перед кучкой фотографов, которых с трудом сдерживала бархатная ленточка ограждения, я услышала за спиной вопль Адама:
— Молли, что ты делаешь?!
Кенни вынырнул из толпы, словно пузырь, поднявшийся со дна содовой.
— Эй, Молли, улыбочку!
— Не возись с фотоаппаратом, просто проходи с нами, — пригласила я, кивком указывая ему на дверь.
Не знаю, кого я сильнее обидела — товарищей Кенни или Адама, — но самого Кенни уговаривать не пришлось, он проворно скользнул под бархатную ленточку и встал рядом со мной, а его коллеги бесновались, выкрикивая вопросы: что за объявление обещали нынче вечером, что Адам скажет о Джордане и Джордан об Адаме, но всех перевизжала девица, которой потребовалось узнать имя моего парикмахера. Проигнорировав этот вопрос, я двинулась вперед по ковровой дорожке, ведя за собой Кенни. Мы добрались до Адама и Кайла, и Кайл хмуро спросил:
— Что происходит?
— Здесь не место, — прошипел Адам, затравленно глядя на фотографа. — Надеюсь, ты соображаешь, что делаешь, Молли!
— Она меня использует, а я и рад. — С виду Кенни казался мрачным, но бодрая усмешка в момент преобразила его физиономию. Покачав в руках фотоаппарат, он добавил: — Я буду рад и счастлив запечатлеть Объявление.
— Какое еще объявление? — фыркнул Адам.
— Здесь не место, — передразнил его Кайл и поволок нас мимо охранника в клуб.
«Пиллоу» — местечко странное, однако обаятельное; с одной стороны сверкающая медью барная стойка, с другой — сцена. Помещение большим не назовешь, зато оно сплошь затянуто плотными складчатыми тканями золотых и прочих богатых тонов, стены обиты мягкими панелями-подушечками, полукруг «лож» уставлен мягкими, пышными диванчиками, а все остальное пространство выстелено подушками и матрасиками, так что модные жители Нью-Йорка в вечерних нарядах — весь наряд в горсти сожмешь — сидят практически на полу, прикидываясь турками или там римлянами. Зато падать спьяну удобно, до пола рукой подать.
