– Где находится Северо-Восточная гавань? – спросила Фло.
– В штате Мэн, – осторожно ответил Жюль. – А почему ты спрашиваешь?
– Это вроде Малибу?
– Господи, нет же.
– Как Ньюпорт?
– Ты какой Ньюпорт имеешь в виду, в Калифорнии или в Род-Айленде?
– Я не знаю, где находится ни тот, ни другой.
– Они находятся в этих двух штатах. Что касается Гавани, то она не похожа на Ньюпорт в Калифорнии, и скромнее Ньюпорта в Род-Айленде.
– Скромнее. Значит, менее шикарная?
– В какой-то степени.
– Для тихих богатых? В этом смысле?
– Возможно. Откуда такой интерес к Северо-Восточной гавани?
– Я слышала, что Паулина поехала туда навестить отца. Жюль минуту помолчал.
– Где ты слышала это? – спросил он.
– Я в общем-то не слышала, а читала.
– Где?
– В колонке Сирила Рэтбоуна.
– Я мог бы догадаться. Кажется, ты слишком доверяешь информации этого нахала.
– Я бы умерла от счастья, появись мое имя в колонке Сирила Рэтбоуна.
– О, пожалуйста, не надо.
– Правда, правда, Жюль. Я очень люблю читать о разных людях и местах, о которых он пишет. Это словно другой мир для меня. Как бы я хотела однажды побывать в этих местах, таких, как Ньюпорт, Саутгемптон или Северо-Восточная гавань, – сказала Фло.
– Не дашь ли ты мне еще бокал вина? – попросил Жюль.
– Раз Паулины нет в городе, тебе не обязательно вечером идти домой, не так ли?
– Нет, мне надо идти, но не прямо сейчас. Дома знают, что меня приглашали пообедать, но я отказался. Думаю, мы можем пообедать здесь.
– А ты не хочешь сводить меня куда-нибудь пообедать, Жюль? – спросила Фло.
– Почему нам не поесть здесь?
– Потому, что я сыта по горло этими обедами. Еда из китайского ресторана Чжоу или пицца из «Спаго». Вот, что значит мои обеды здесь. Я умею подать на стол, но я не умею готовить. Я хочу куда-нибудь пойти. – От нетерпения она даже встала.
– Это неразумно, – сказал Жюль, покачав головой.
– Почему? – настаивала Фло. Загибая пальцы на руке, она стала перечислять факты. – Паулина уехала в Северо-Восточную гавань навестить отца. Тебе не надо идти на обед к Роуз, потому что она лежит со сломанной ногой и бутылкой водки, да и вообще ты без Паулины никогда не ходишь на все эти модные обеды. А тот парень из музея в Хартфорде, который собирался придти посмотреть твои картины и попытаться уговорить тебя оставить коллекцию «Уодсфорт Атениум», отложил свой визит, потому что его свекровь покончила с собой. А Симс Лорд уехал на съезд банкиров в Чикаго и будет там произносить речь вместо тебя, потому что ты не захотел ехать в Чикаго. И парень из «Лувра» из Парижа, реставрировавший статуэтку балерины Дега, которую ты нечаянно уронил, потому что один человек довел тебя до бешенства во время ленча после похорон Гектора Парадизо, приедет со статуэткой не раньше завтрашнего вечера. Итак, ты свободен и можешь повести меня пообедать.
Жюль рассмеялся.
– Бог мой! Откуда ты все это знаешь? – спросил он.
– Потому что я умею слушать, Жюль. Ты здесь лежишь на моей кровати с телефоном на животе и говоришь обо всем этом, а я только слушаю и запоминаю.
Он погладил ее по руке.
– Послушай, Фло, дорогая, мне не нравится твоя идея пойти куда-нибудь, – сказал он терпеливо. – Особенно сейчас.
– Я же не прошу вести меня в «Бистро Гарден» или в «Чейзен». Не надо никаких шикарных ресторанов, где ты можешь встретить знакомых.
Жюль покачал головой. Он не хотел появляться на публике с Фло, но ему не хватало мужества сказать об этом.
– Можно пойти в этот чертов «Вэлли». Уж там ты наверняка не встретишь никого из своих знакомых. Мы только пообедаем вместе, как двое нормальных любовников. Пожалуйста, Жюль. Пожалуйста. Я всегда разодета, а ходить некуда. Ты не представляешь, как мне одиноко.
– Хорошо, – сказал он спокойно, положил руку ей на колено и погладил. Потом стал продвигаться выше.
– О, нет, не сейчас, – сказала она, удерживая его руку. – Не заводись. Я знаю эти уловки. Мы начнем, а потом ты меня никуда не поведешь. После обеда я сделаю все, чтобы ты остался доволен. – Она выскочила из постели и побежала одеваться. – Сегодня доставили новый костюм от «Шанель».
Черный с золотыми пуговицами. Очень короткая юбка, вот досюда.
– А куда мы можем пойти, где никого не встретим? – спросил Жюль.
* * *
Двадцать два года назад отец посоветовал Паулине не выходит замуж за Жюля Мендельсона. Невилль Макэдоу, отдававший предпочтение физически крепким и атлетически сложенным мужчинам, намекал ей тогда, что Жюль не только грузный и не занимается спортом, но и не вхож во все те клубы, членами которых являются представители семейства Макэдоу уже не одно поколение. Клубы играли огромную роль в их жизни. Но Невилль Макэдоу не мог пренебречь личным влиянием Жюля в мире финансов, а с годами полюбил и стал уважать своего зятя.
Жюль, со своей стороны, хотя никогда и не признавался в этом, был в восторге от родословной семьи жены. Поначалу его озадачило, что семья, столь знатная, имела так мало денег. По сравнению с громадными состояниями, типичными для того времени, миллионы Макэдоу, а их было немногим более четырех, считались незначительными, по крайней мере, в тех кругах, где вращался Жюль. Это Жюль, богатый аутсайдер, дал деньги на то, чтобы привести в порядок дом папочки после случившегося с ним удара: утеплить, перекрыть крышу, расширить веранду, чтобы по ней могла удобнее двигаться инвалидная коляска, ставшая неотъемлемой частью жизни папочки. Внутри дома библиотеку, которую старый Макэдоу называл «книжной комнатой», переделали в спальню, а туалет при библиотеке расширили, превратив его в ванную комнату, на стены прикрепили поручни. Больше всего на свете Невилль боялся упасть и сломать бедро.
Рассказывать о случившемся Паулине было больно и тяжело. Обычно, говоря о своей жизни, она излагала точно и увлекательно, но сейчас рассказывала бессвязно, с запинками, отвернув лицо от отца, чтобы он не видел выражение боли и стыда.
– У Жюля есть любовница, – начала она. – Обнаружила я это совершенно постыдным образом. Это было так больно, папочка. Нет, нет, я не будут рассказывать, как я это обнаружила. У него есть любовница. Он ее содержит. Он совершенно потерял голову.
– Он тебе сам сказал, что потерял голову?
– Несколько раз я просыпалась по ночам, а он лежал рядом, уставившись в потолок.
Если она ожидала, что отец отреагирует на это не по-джентльменски и усмехнется, то ошиблась. Он никогда бы не позволил себе упрекнуть ее, сказав «я же говорил тебе», потому что он любил дочь и видел, что она глубоко несчастна.
– Ты ее видела? – спросил Невилль, когда Паулина кончила свой рассказ.
