взглядом.
Конечно, иду. У меня полные рукава козырей и две колоды крапленых карт. Отстегиваю ремень и, вооружаясь улыбкой, от которой моя ведьма превращается в добрую фею, присаживаюсь напротив ее кресла, поймав ее ладошки.
— Алена, нам надо придумать, что рассказывать родителям и другим интересующимся о том, как мы познакомились.
— Зачем придумывать? У нас же просто общие друзья, вот и все, — недоуменно говорит Аленка.
— Как бы тебе сказать. Моя мама потребует все подробности первой встречи. И вряд ли она обрадуется, узнав, что ты мне чуть пулю в лоб не выпустила.
Аленка опять округлила глаза и, видимо, вспоминала нашу первую встречу. Да уж, маме такое лучше вообще не рассказывать. Ну, может быть, потом, когда у нас с Аленкой родится ребенок, можно будет сказать правду, у нее тогда уже немного сместятся приоритеты, наверное.
— Никита, я домой хочу. Давай передумаем и не будем жениться. Я не хочу врать и правду говорить боюсь.
— Не передумаем и будем. Это первое. А второе, говори правду частично, но предупреждаю сразу, твои уловки уходить от ответа с мамой не сработают. Как только поймешь, что она загнала тебя в угол, сообщи о беременности. С этого момента можешь расслабиться и получать удовольствие. Гарантирую, все остальное ее перестанет интересовать совсем.
— Понятно. У меня не было шансов с самого начала. Ты стратег до последнего транзистора в твоей системной плате, Никита. — Аленка обхватила мою голову, надеюсь, не для того, чтобы вытащить «материнскую плату», то бишь мозг. А то с ее любопытством и такое возможно, вдруг захочет разобрать на детальки или припаять что-нибудь дополнительно?
— Это у меня их не было, Аленка. Ни одного. У нас с тобой все как у твоего любимого Шекспира: «Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею».
— Одна судьба у наших двух сердец, замрет мое и твоему конец?
— Лет через сто, а пока я не разрешаю тебе так говорить, — как же мне нравится, когда сверкают ее глаза, если что-то запрещать. Не выносит рамок и запретов моя Алёнка, уже открывает ротик, чтобы напомнить мне о моём несносном характере. — И да, я помню, что я самый-самый, можешь не повторяться.
Всю дорогу до дома Алёнка нервничала, и я, отвлекая её, рассказывал о городе, показывая интересные места. Родители уже ждали нас с нетерпением, прогуливаясь по саду около дома. Познакомив всех, решил немного отсрочить допрос.
— Мам, Алёна не ела в самолёте, ничего не понравилось, надо её накормить.
Мама, пристально посмотрев на Алёнку, спросила:
— А что ты хочешь? Может, салат из морской капусты?
Глаза у Аленки радостно заблестели, и она, закивав головой, попросила:
— Только с яйцом и майонезом домашним, можно, я сама сделаю?
— Тогда на кухню. Я помогу. — Мама быстро заморгала и взволнованно говорила, но быстро взяла себя в руки. И, приобняв Алёнку, повела её в дом, за её спиной показывая мне поднятый большой палец.
— Когда мама была беременна тобой, мы эту капусту ели пять раз в день и ещё пару раз ночью, — улыбаясь, говорит папа. Значит мама догадалась уже тоже.
— Вот, блин. Это был единственный способ уйти от расспросов о нашем знакомстве.
— Расскажи сам, что тебя опять как маленького учить? Весело и со вкусом. А я займу место в первом ряду
Мама с Алёнкой закрылись в гостиной, строго запретив нам к ним входить. Я, естественно, слонялся около двери, переживая за обеих. Но, слыша их смех, понемногу успокоился и ушёл к отцу обсудить дела в холдинге. Хоть я и занимался пока только отелями и автосалонами, скоро понадобится включиться и в остальное. А через пару часов обнаружил, что Алёна и мама куда-то уехали, за капустой, что ли, лично отправились?
Засев в гостиной ждать Алёнку с мамой, ещё раз проверил все свадебные заморочки и внёс в расписание поездку к её семье. Прямо перед носом опустилась на стол какая-то дико яркая коробка.
— Мы ездили в медцентр, — сообщила Алёнка, стоя напротив чайного столика, и, указав на коробку, сказала: — Это тебе.
Я открыл крышку и уставился на пару белых крошечных пинеток, не понимая, зачем мне их дарить, я же уже в курсе беременности, странно намекать таким образом, вроде как поздновато уже.
— Достань их.
С трудом подцепив пальцами эти мини-тапочки, почувствовал, что диван уезжает вместе со мной, закружив в воздухе. Под первой парой были ещё одни точно такие же пинетки. Двойня?
— Хьюстон, приём! У нас два мини-пупсика! — смеётся Алёнка над моим выражением лица: с отвисшей челюстью.
В глазах странно щиплет, и ее ангельское личико расплывается. Кажется, я резко онемел и не могу сказать ни слова. Просто подрываюсь к ней и, обнимая, впиваюсь в эти клубничные губки со вкусом морской капусты.
— Алена, я требую, чтобы они были похожи на тебя. Я папе обещал.
— Будет исполнено, мой несносный босс! — смеется Аленка, и я слышу за спиной смех родителей.
Еще полгода назад я, глядя на Саву, ужасался от мысли, что он так вляпался. И от мысли, что я буду так зависеть от кого-то, меня передергивало. А теперь даже боюсь представить, что мог упустить Аленку. И никогда бы не испытал такого счастья размером с тысячу галактик.
Глава 57
Несмотря на то, у Браунов есть свои рестораны и отели, нашу свадьбу Ник решил сделать на территории своего загородного дома, прямо на свежескошенном газоне были расставлены столы под белыми навесами и организована сцена для музыкантов. Все как в лучших традициях романтичных фильмов, в цветах и лентах, развевающихся от дуновения легкого и теплого ветерка последнего летнего месяца. И нашу первую ночь в браке Никита решил провести там же, где и была наша первая с ним близость, в своей берлоге на дереве. Я даже не возражала на этот раз ни одному его решению. Мой мужчина все делает так, как не сделал бы никто другой — просто идеально.
Наши родители, кажется, все время болтали только о будущих внуках. Своим я тоже рассказала, когда мы с Ником ездили знакомиться в Эдинбург.
В самый разгар шумной свадьбы к Нику подошёл охранник и сообщил, что Макса ожидает за воротами Лилия Авдеева. Макс сразу умчался к ней.
— Явилась любовь Максовская, — проворчал Никита.
— Он ее любит?
