хозяином, а я понимаю, что палить перед ним Катю не хочу.
Он давно ищет, чем меня придавить, а таких проблем для зайчишки я не хочу.
Сам ей скоро сладкую жизнь устрою.
Странное чувство. Останавливаюсь через силу.
Пока Кац во всю Катю лапает, демонстрируя всем, что имеет права на девочку, я бешусь не по-детски.
Играла, значит. Почти поверил. Почти купился. Баран. Все одинаковые и все продаются. Эта просто думала, как бы не продешевить, но и мы не пальцем деланы, зайка.
Оказываюсь в фойе и залипаю на девчонке. Не соображаю, что говорю. Оглушен ею. Красивая. Ядовитая. В красном платье, которое облепило точеную фигуру.
Алкоголь путает все. Блондинистый хрен стоит рядом с Катериной и внимательно смотрит на нас, не рубит, о чем говорим.
Или ему плевать. Очередная игрушка, поиграет – выкинет, а я, идиот, серьезно хотел… с ней.
Понимаю, что нужно Катю забирать и в какой-то момент просто хватаю ее, хочу утащить от мужика с пустым потусторонним взглядом.
Получаю короткий сильный удар по кадыку. Профессиональный удар. Из глаз искры летят, дыхание обрывается, кровь сглатываю.
Заваливаюсь и замираю.
Отца шлю лесом, когда возникает со своими подручными. Не до него.
Разворачиваюсь и сцепляюсь взглядом с зеленой пустотой.
Мозг гудит, меня почти вырубает, но одно я понимаю точно.
Димитрий Кац нажил себе еще одного врага.
Катерина Елецкая
Я иду за Кацем, быстро перебирая ногами, Димитрий довольно больно схватил меня за локоть, а я все оглядываюсь на Авдеева.
Он смотрит на меня своими шоколадными глазами, в которых цветет боль напополам со злобой.
Дверь за спиной отрезает меня от мажора, и я бросаю взгляд на Димитрия. Его четкий профиль, выражение лица как всегда холодное, отстраненное, но сейчас, мне кажется, он в бешенстве. Я чувствую это по его ауре, по энергетике, сгущающейся над моей головой.
Охранник открывает дверь автомобиля, и Димитрий, особо не церемонясь, закидывает меня на сиденье, а я, стоит только упасть на кожаный диван, ползу от него подальше, упираясь в дверь копчиком.
Магнат садится следом и пространство словно в вакуум помещается, воздух вытягивают из легких.
Мужчина поправляет запонки, а меня чуть не рвет, потому что на ребре его ладони капли крови. Чужой.
Прикрываю глаза и дышу через рот, машина трогает с места и гнетущее молчание нарушает щелчок, я вздрагиваю, как от удара, а по факту Димитрий просто поднял перегородку между нами и водителем.
Наблюдаю, как стекло отрезает меня от еще одного человека, лишает опоры, и обращаю взгляд в сторону устрашающе спокойного Димитрия.
Меня ломает от него сейчас. Настолько непоколебимым может быть только убийца, умеющий отключать чувства и нажимать на курок.
– Сын мэра. Что тебя с ним связывает?
Голос Каца подобен раскату грома на, казалось бы, спокойном небе, а мне чудится, что над моей головой клубятся тучи, они заворачиваются в вихри и пропитываются гарью. Мне нечем дышать.
– Я не обязана отчитываться, мистер Кац.
Теряю способность здраво мыслить, не могу понять Димитрия, но, когда он поворачивает ко мне свое лицо, меня бьет наотмашь. Малахитовый взгляд становится почти черным.
Его жестокое красиво лицо кажется сейчас другим.
Такой Димитрий меня не пожалеет.
– Я жду. Ты все равно ответишь.
В меня пускают автоматную очередь, а я не могу понять, когда и чем успела так выбесить своего босса.
– Я не знаю… Я не понимаю, почему Андрей так среагировал, – мой голос глухой.
– Андрей… – повторяет спокойно, и я понимаю, что показала этим обращением, что хорошо знаю Авдеева, раз называю его по имени.
Зеленые глаза темнеют и, сделав вдох, я признаюсь в том, что было:
– Я нравлюсь ему, он звал меня на свидание. Сегодня виделись в торговом центре, и он меня поцеловал. Все.
Говорю скороговоркой.
С каждым словом магнат все ближе и на последнем признании я просто жмурюсь, не в силах больше выдерживать этот взгляд.
Хватка на скулах, и я распахиваю глаза.
Кац сейчас бледен и глаза горят на лице, наливаясь потусторонним светом, он проводит большим пальцем по моим губам, причиняет боль.
Автомобиль останавливается. Магнат резким движением распахивает дверь и выходит.
Почему мне чудится, что он был в шаге от того, чтобы меня пришибить?! Выбираюсь из автомобиля. Застываю. Не хочу идти в резиденцию, хочу в гостевой дом.
К брату. Мне нужна поддержка и родное плечо.
Я устала от всей неразберихи, что происходит со мной.
На мгновение Кац останавливается, а я смотрю в широкую спину, обтянутую дорогой материей. Даже сейчас сердце замирает от вида грациозного хищника, от тела атлета, закованного в броню костюма.
Ветер обдувает меня со всех сторон, а я почти глохну от пульса, что стучит в висках, от холода, который проникает сквозь тонкое алое плате, и ветра, что кусает меня, обжигает ледяными иглами, развевает волосы.
Словно почуяв мои сомнения, Димитрий оборачивается, и я гибну под тяжестью этого взгляда.
Глаза у него пугающие, бездонные.
Замираю, опутываемая магией момента. Вихри, что заворачиваются во мне, они словно подхватываются природой, которая беснуется, терзая мои волосы и откидывая длинные пряди за спину.
– Я хочу в коттедж. К брату.
Проговариваю сухими губами.
– Зайди в дом. Катрин. Прямо сейчас.
Бьет словами, как кнутом, и я, сглатывая, иду за магнатом, который не оборачивается. Но не обманываюсь. Если не подчинюсь, заставит исполнить приказ.
Кац заходит и останавливается в холле, смотрит в мою сторону, коротким кивков дает понять, чтобы подошла.
Направляюсь к мужчине на слабеющих ногах.
Мне нечего терять, кроме себя. Он зол. Чувствую. Под льдом полыхает вулкан. В глазах бушует ад.
Если Димитрий возьмет меня сейчас, он меня сломает. Ощущаю его ярость.
Приближаюсь к нему и запрокидываю голову, чтобы смотреть в лицо огромного мужчины.
Он поднимает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке, а я прикусываю губы, закрыв глаза.
В груди пожар и страх, ожидание и неприятие. Короткое движение вдоль щеки, и я открываю глаза, рассматривая красивые полные губы, его губы созданы для поцелуев и мне до безумия хочется вкусить их гранатовую мякоть, распробовать и прокатать на языке вкус.
Только в голове с отчаяньем бьются его слова.
Я не целую… Никого. Никогда.
А я так хочу стать для него исключением…
Приподнимаюсь на цыпочках в яром желании упасть на эту сильную грудь и уткнуться неумело в этот порочный изгиб, но в последнюю секунду трушу, и
