ее подругам-коллегам быстренько выбрали мебель, заказали, доставка на следующей неделе. И я чертовски рад. Думаю отец будет доволен, уверен, потому как по лицам работников видно, что они довольны.
И еще, у меня сюрприз для Алены, и для себя тоже. Клянусь, никогда бы не думал, что решусь, но с Аленой я даже не думал. Знаю, что она мое счастье и точка. Других мне не надо.
— Алена, милая, ты где? — я уже повесил свою куртку, снял сапоги, а ее нет. Обычно, когда раньше так случалось, что она возвращалась домой раньше меня, то бежала сразу, как только открывалась входная дверь.
— Любимый, — она обнимает уже в гостиной, — прости я была в туалете.
— Что случилось, ты плакала?
— Нет, — она тянет меня за собой на кухню, — я приготовила ужин, но есть будешь один.
— Почему? — Алена достает из холодильника сала, накладывает мне на тарелку, потом достает мясо из духовки.
— Я готовила с помощью ютуб, — слабо улыбается и убегает из кухни. Я естественно иду следом, в туалет. Где она сидит на коленях перед унитазом.
— Я кажется отравилась, меня тошнит с самого утра, — я держу ее волосы, чтобы они не спадали в унитаз, она загибается, но рвать по моему не чем. Просто рвотные позывы.
Страх сковывает мое тело, меня начинает трясти хуже, чем сейчас Алену.
— А что ты сегодня ела? Милая, пойдем, — я помогаю ей умыться, хватаю на руки и несу в нашу постель.
— Я сегодня ничего ни ела.
— Как ничего ни ела? Ты же ходила с Наташей в кафе.
— Да, я там ела только черничный десерт.
— Ты из-за него ходишь обедать в кафе напротив?
— Да.
— Я введу в меню компании десерты. Всякие разные, — я аккуратно кладу ее на кровать, — полежи я схожу за телефоном.
— Стой, посиди рядом.
— Ты бледная, как стена. От чего ты отравилась. если ела только в обед?
— Я ела много черники. Замороженной. — при этом она закрывает лицо от меня, зарывается в подушку.
— Алена, — Боже дай мне терпение, — как можно в такой мороз есть замороженную чернику?
— Я очень сильно захотела. Только не кричи и сейчас уже нет морозов.
— И отморозила себе там все. Так все, лежи, я вызову скорую.
— Не надо, правда мне скоро станет легче. Просто я его переела. Много съела.
— Много — это сколько? — она крепкой хваткой схватилась за мою руку, не отпускает.
— Много-это очень много, поэтому сейчас мне тошнит.
— Ты меня пугаешь, дай я хотя бы маме позвоню, спрошу. Алена.
— Вот что ты спросишь? Скажешь, что я как маленький ребенок переела черники?
— Просто спрошу, что делать. Она наверняка знает.
— Герман прошу тебя, просто пойди поешь. Мне скоро станет легче.
— Откуда ты знаешь? До чего ты упрямая!!!
— Потому что во мне ни осталось ни одной черники, все там, — головой указывает в сторону туалета, и смеется. А мне вот совсем не смешно.
— Алена.
— Герман, там все сейчас остынет.
— Если тебя стошнит сново, я везу тебя в больницу, окей?
— Окей, — при этом она закатывает глаза.
— Завтра с утра ты не идешь на работу, ты идешь в больницу! — она открывает рот, чтобы наверняка возразить, — и это не обсуждается. Тебе лучше? — кивает, — не тошнит?
— Нет. Иди поешь. а то получается я зря старалась.
— Пошли со мной.
— Нет, только не на кухню, — при этом так морщится, будто я ей предложил каких-то китайских червяков, ну еда у них такая есть. Рыбы-черви. Тьфу ты, сейчас самого стошнит, зачем я их вспомнил.
— С утра идешь к врачу, поняла?
— Поняла.
— Нет, я собой пойду. Потом вместе на работу, — это уже кричу ей с кухни, — а вечером к маме. Она соскучилась.
— Герман, я к врачу могу и сама. Ну в самом деле, я же не маленькая.
— Ладно, посмотрим на твое поведение.
— Я себя хорошо веду.
— Ага, как же, — Незнаю, как называется, то что ты приготовила, но это очень вкусно!
Утро выдается чудесным. Солнце светит ярко, весна тихонько, но уверенно вступает в свои права.
А еще я рад, что Алену больше не тошнило, более того ночью я застал ее на кухне, уплетающий салат. Она долго меня не замечала, потом когда увидела, даже покраснела. Ну что за девочка такая, чуть что, сразу краснеет и смущается.
— Ешь милая, ты же голодная, — утешал и смеялся, после взял на руки и понес на кровать, чтобы любить ее.
Вот не могу я, вечером просто знал, что ей плохо, поэтому и не приставал. Член даже не намекал, что хочет, что готов, что стоит сука всегда, когда Алена рядом, все потому что знал, что ей не до секса. Сейчас же когда в мозгу, то есть члену дали зеленый свет, все, сука не остановить. Он даже не слушается меня, будто живет, сука, отдельной жизнью от меня. Не могу угомонить и все тут, пока не оказываюсь в Алене. Этой ночью я стараюсь быть особенно нежным, ведь нашей девочке чуток плохо. Но стоит Алене громко стонать и кричать подо мной, как срывает голову, нижнюю блядь. И уже не остановить меня, пока искры не слетают с наших глаз. Пика достигаем вместе, как всегда. Моя нежная девочка. Любимая. Она ложит голову на мою грудь и мы крепко засыпаем.
А утром я запрещаю ей пить кофе.
— После того, как тебя осмотрит врач и разрешит, я сам схожу тебе за кофем, когда приедешь на работу.
Алена категорически против, чтобы я шел с ней к врачу. После долгих споров, которые продлились всю дорогу, я все же отпустил ее одну. С условием, что она пойдет к нашему семейному терапевту. Он наш семью лечит уже около двадцати лет, ему я доверяю как никому другому.
А после на работе я не могу собраться с мыслями,
