Ох-хо. Я тут же припоминаю те несколько уточняющих вопросов, что задавала, и начинаю уже сама себе казаться некомпетентной…
Или все-таки не очень? Промолчать ведь — гораздо хуже…
— Есть! — триумфальным шепотом шипит Козырь, незаметно стискивая кулак. — Сделка наша.
Я удивленно перевожу взгляд за столик японцев — они по-прежнему еще что-то там обсуждают, но все-таки Такахеда уже придвинул к себе принесенные ему бумаги на подпись… Но откуда Козырь это знает? Ведь нам же еще совсем ничего не сказано…
— Чтение по губам, Виктория, — хмыкает Эдуард Александрович, явно угорая от моей вопросительной физиономии, — не скажу, что все мои юношеские увлечения были столь полезны, как сурдоперевод, но это мне иногда приносит много приятных новостей раньше, чем они до меня официально доходят. Ну, и правду кое о ком из моего окружения это умение мне тоже помогало раскрыть. Хотя, в некоторых случаях, мне и сурдоперевод не нужен. Вот вы, например, очень красноречиво удивляетесь…
— Эдуард Александрович, я вас боюсь, — честно сознаюсь я, а Такахеда тем временем милостиво кивает своим подчиненным, и они быстренько уходят из-за его столика.
— Это правильно, — Козырь невозмутимо кивает, — это очень здравое ощущение, Виктория. За плюшевого мишку меня держать не надо. Впрочем, если выбирать между трепетом и верностью, я все-таки выберу второе. И верность мне оплачивается куда как лучше, сразу скажу.
Намек у него выходит довольно прозрачный, на самом деле. Можно подумать, кто-то уже спешит меня у Козыря перекупить. Впрочем, даже если бы кто-то и спешил… Эдуард Александрович человек, давший мне удивительный шанс в моем паршивом положении. Моя верность им уже оплачена сполна.
Тот самый четвертый японец подходит к нам и с вежливым поклоном передает Эдуарду Александровичу просьбу присоединиться к господину Такахеде для завершения сделки. На русском. Козырь был абсолютно прав.
— Можете пока выдохнуть, господа, — Козырь произносит это, обращаясь ко всем нам, — мы с Кадзу обсудим еще пару нюансов, а потом — пообедаем. Далеко не теряйтесь, вы будете мне нужны через десять минут.
Пользуясь предоставившейся минуткой, я ухожу во второй — пустой — зал ресторана, где из живых людей только бармен, протирающий бокалы, и звоню Маруське. Она как раз должна была вернуться из школы, и я надеюсь — уже села за чтение.
Плюшка, по всей видимости, разрядила телефон, потому что дозвониться до неё мне не удается. И стою я у окна, слушаю историю про «абонент временно не доступен» и думаю — возьмет ли трубку мама. Тем более, что она просила меня рассказать про результат переговоров, будто это была её сделка.
— Вы уже уезжаете? — ровный, незнакомый мне голос раздается за моей спиной.
Молодой японец, тот самый, который отмалчивался во время переговоров, вдруг находится на этом самом месте. Стоит, утопив руки в карманы и с любопытством таращится на меня.
— Извините, от меня что-то нужно? — я с удивлением гляжу на это внезапное явленье. Пожалуй, даже Ветрову за моей спиной я бы удивилась поменьше.
— Ох, простите, — японец морщится, будто сетуя на собственную несообразительность, — меня не представляли вам. Ютака. Ютака Такахеда.
И все-таки сын…
Я задумчиво ставлю себе галочку в уме — угадала же — и представляюсь сама. Пока что, кажется, ему, как и нам, выдали пять минут на личные дела, и он от скуки решил поболтать с отбившейся от стада, кхм, мной.
Умею я обратить на себя внимание, ничего не скажешь. Надо было остаться в том зале, с Ветровым и его помощником.
— Так вы что-то хотели, Ютака-сан? — повторяю я, после того как процедура выяснения имен остается позади. — Мне нужно вернуться в зал? Господин Такахеда велел прояснить еще какие-то детали?
— О, нет, — японец покачивает головой, все так же изучая меня взглядом, — мой отец и ваш начальник прекрасно развлекают друг друга. Просто мне показалось, что вы собираетесь уехать. Вы останетесь на обед? Отец вряд ли поймет, если не останетесь.
О, да это почти шантаж… Впрочем, как я могу уехать? Я, во-первых, никуда не собиралась и, во-вторых, без разрешения Козыря и шагу с территории ресторана не сделаю. А уж он-то наверняка точно знает, что его партнер может понять неправильно.
— Да, конечно, я останусь, не буду расстраивать господина Такахеда, — я пожимаю плечами и в ожидании продолжения этой беседы смотрю на Ютаку. Пока что я совсем не понимаю его интерес к моей персоне.
— А может быть, вы согласитесь и на ужин? Приватный, чтобы нам никто не помешал… — вот тут этот интерес японца все-таки проясняется. Да и его русский оказывается достаточно хорош, чтобы я поняла — со мной флиртуют. Причем довольно откровенно, если брать в расчет японский, очень закрытый склад характера.
Я задумчиво провожу по нему взглядом. Достаточно молодой, достаточно симпатичный. В виду того, что он в наших краях "экзотика", и денег в кармане явно достаточно — а этот мальчик даже выглядит дорого — на него должен быть очень высокий спрос, и у него, скорей всего, хороший выбор. А знаки внимания он оказывает мне. Лестно, конечно…
Ох, не вовремя ты это затеял, мальчик. Мне бы с текущей личной жизнью разобраться, не то что уровень сложности для неё накручивать.
— Мне очень льстит такое предложение, Ютака-сан, — я чуть покачиваю головой, — но принять его я не могу.
— Может, не будете так скоро отказывать? — мой собеседник доброжелательно улыбается. — В конце концов, нам есть что праздновать, мы стали соучастниками отличной сделки, так может…
— А может, вы поймете значение слова «нет», Ютака-сан? — доносится от входа в зал холодный голос Ветрова. М-да, и как это я не заметила, что он пришел?
39. Наедине с врагом
Ютака поочередно разглядывает то меня, то Ветрова, и длится это изучение не меньше трех минут. Взгляд у этого молодого бизнес-самурая такой цепкий, что яснее некуда — он сейчас прикидывает риски, продолжать ли ему настаивать, или все-таки не стоит.
Признаться, физиономия у Яра настолько мрачная, что даже мне становится слегка жутковато на неё смотреть. Кажется, если сейчас японец скажет хоть что-то — это будет признано нарушением закона и он за это немедленно схлопочет высшую меру. Ну, или как минимум — окажется участником драки.
Вот ведь чертов суицидник, хоть бы как-то покорректней оформил собственные мысли. Сейчас сын Такахеды обидится на такую явную агрессию в свой адрес, и заплачет сделка Эдуарда Александровича кровавыми слезками по своей преждевременной гибели…
— Возможно, я выбрал неверное время, чтобы к вам подойти, — взгляд Ютаки тем временем снова останавливается на мне. Задевает он и мою правую руку, явно ищет там обручальное кольцо. Не находит — и на лице у японца проступает хорошо концентрированное снисхождение. Кажется, не ко мне.
— Так и есть, — хрипло и зло констатирует Ветров, и лицо у него леденеет еще сильнее. Кажется, взгляд в «зону политической границы» был замечен и моим бывшим мужем. И… Да нет, мне мерещится досада на его лице… Ну, чем он может быть недоволен? Что я не его? Пф-ф-ф! У него же все в ажуре, невеста по статусу, он и тут-то непонятно с чего решил впилиться.
Вот как его послать без скандала? И Козырь, и старший Такахеда сидят в соседнем зале, посмей я даже рявкнуть на Ветрова — это будет расценено как не профессионализм и игнорирование правил делового этикета. Ох, Ярослав Олегович, куда же ты нас закапываешь…
— Я приношу свои извинения, — спокойно произносит Ютака, все это время не отрывавший от меня своих темных глаз, — но я буду надеяться, что более подходящее время у вас найдется, Виктория-сан.
В последней фразе он переходит на японский, и этого уже достаточно, чтобы ледяной ярости на лице Ветрова проступило больше. Да, это точно издевка со стороны японца, Яр все понимает правильно.
— Я не могу вам ничего такого обещать, Ютака-сан, — я чуть покачиваю головой, заворачивая свою «горькую пилюлю» в фантик помягче, но настойчиво говоря именно на русском, чтобы не поддерживать с этим японцем никакой личной игры.
