— Ну, хотя бы обдумайте мое приглашение, — наконец сдается Ютака, а затем вытаскивает из кармана серебристую визитницу.
От визитки из рук в руки я не отказываюсь — так японца можно ненароком и оскорбить. Да и потом, нужно же мне получить в свои алчные лапки доказательства, что мне пытался назначить свидание действительно Ютака Такахеда, а не какой-нибудь представляющийся сыном крупного мецената проходимец.
На Ветрова в эту минуту я стараюсь не смотреть. Я понятия не имею, как визитка в моих руках не загорелась от его пылающего взгляда.
— Еще увидимся, — многозначно улыбается мне Ютака и разворачивается к выходу из зала. Мимо Ветрова проходит, не стирая все той же улыбки с лица. Да и Ветров тоже абсолютно игнорирует прошедшего мимо соперника. Ни звука, ни смешка — будто два клинка отпрянули друг от дружки, едва соприкоснувшись. Главный бой сейчас не состоится…
Все-таки профи — он и в Японии профи. По-крайней мере, мой приступ паники успокаивается — Ютака точно не намерен срывать заключение контракта. Да и эта сделка же и в их интересах, не была бы японцам она так выгодна — так и не пытались они во время этих переговоров и сами из своих шкур выскочить, и наши заодно снять.
Черт, наверное, надо было сказать, что Ветров совершенно попутал берега и зря корчит из себя ревнивого мужа, но мне не хотелось начинать этот разговор. Еще, не дай бог, Ютака бы решил, что я перед ним оправдываюсь и вообще заинтересована в его приглашении. Сейчас — точно нет. Разгребу творящийся в голове кавардак — вот тогда можно и подумать.
А сейчас — у меня и с имеющимся в распоряжении Ником все слишком запутанно.
Интересно, что Ютака имел в виду, говоря, что мы «увидимся»? Был уверен, что мое решение будет положительным? Или что-то еще?
— У нас еще пять минут есть, — тихо произносит Ветров, напоминая мне о себе. Ох, зря он это делает на самом деле. По крайней мере, мне так кажется — у меня от осознания того, что мы тут одни, и даже бармен от барной стойки куда-то свалил, в груди что-то будто накрепко защемляет. Будто снова вскрывается едва-едва прикрывшаяся рубцом рана.
— Ну и катись на эти пять минут куда-нибудь подальше, — ядовито фыркаю я и отворачиваюсь от Ветрова, надеясь, что выгляжу достаточно раздосадованной, чтобы он проникся наконец и свалил, как его и просят. Тем более, что так и дышать проще — когда не обжигают лицо яркие глаза, которые каждым взглядом в мою сторону выжимают из моего сердца лишнюю чашку крови.
Какого черта он приперся? Какого черта он влез? Какого черта он ведет себя так, будто я — его собственность?
Я не просила! Мне даром не нужно этого вранья! У него вообще невеста есть! Вот с ней рядом пусть и изображает самца. А со мной — спасибо, не надо.
Ох, зря я надеюсь, что Ветров услышит зов моей души и уйдет. Ботинки за моей спиной тихонько поскрипывают, но, не удаляясь, а приближаясь. И останавливается Яр в каком-то шаге от меня, в совершенно неприемлемой близости.
Ненавижу его. Ненавижу! Ненавижу за то, что сейчас хочу только закрыть глаза и сделать шаг назад, нашаривая его лопатками…
— Я вам помешал? — голос Яра звучит глухо, а слова так, будто он их из себя силой выдавливает. — Если помешал — прости. Это случайно вышло. Я никак не могу научиться не реагировать на мужчин рядом с тобой.
За то, что сейчас столько сил уходит на то, чтобы ему не верить. Ведь верить нельзя ни в коем случае.
— Реагируй на мужчин рядом со своей невестой, — огрызаюсь я, — не понимаю, зачем ты вообще прикидываешься, что я тебе зачем-нибудь нужна. Скучно стало?
— Прикидываюсь? — сипло и со смешком переспрашивает Ветров. — Я прикидываюсь, по-твоему?
Я вздрагиваю, потому что моей шеи вдруг касаются твердые костяшки согнутых мужских пальцев. Касаются и ползут вниз, заставляя меня задохнуться от кипятка, опалившего мои легкие изнутри.
— Ветров… — у меня сводит горло. Мне надо его послать. Подальше. И чтобы руки свои запихнул куда-нибудь в…
— Вик, я такой идиот, — тихонько сообщает мне Ветров, и голос у него покаянный, — ты даже себе не представляешь, насколько…
Я? Не представляю? Ох-хо, кто в этом мире разбирается в данном факте лучше, чем я?
— Ты отлично справилась, — отмечает Яр, — и совершенно зря волновалась. Очаровала всех. Как и всегда.
— Я знаю, что справилась, — огрызаюсь я недовольно. Недовольно — потому что хоть я и хочу, чтоб мне было плевать на его оценку, но на самом деле внутри меня сейчас вытянулась девочка-отличница, которая была как на наркотиках — на одобрении этого конкретного мужчины.
Только зря он тратит на меня свое вранье. Я ведь ему не верю. И расслабляться не собираюсь. В этой новой жизни у меня промахов не будет.
И снова тишина, будто катящаяся в какую-то непонятную сторону, обнимает нас.
— Ветров, чего ты хочешь? — не удерживаюсь я.
— Вик, ты ведь не пойдешь с ним? — хрипло выдыхает Яр так, будто именно это сейчас и занимает больше всего на свете. — Не будешь с ним ужинать?
Я отчаянно впиваюсь ногтями в предплечья и пытаюсь выдохнуть эту алчную жару, накрывающую меня все плотнее. Пять минут… Кто мог представить, что они растянутся вот так, превратившись практически в бесконечный, раскаленный ад?
— Возьму и пойду, — огрызаюсь я раздраженно, — и на ужин, и на завтрак с ним останусь, твое какое дело?
Это ужасно идиотская привычка — всегда и во всем стремиться пнуть Ветрова побольнее. Ну, я же знаю, что его бесит, что в моей вселенной существуют и другие мужчины. Так почему бы и нет?
— Не сме… — Ветров будто закусывает себе язык, не договорив от этой своей наглой фразы всего одной буквы.
— Ты что-то там хотел сказать? — ядовито переспрашиваю я и пытаюсь найти в себе силы на лишь один шажочек вперед. Чтобы стряхнуть его пальцы с моей шеи. Он ведь сейчас дыру в моей коже прожжет…
Не получается. Но и я не сдаюсь. Плохо, когда твоим врагом в такой ситуации являешься ты сама. Та дура, у которой подкашивались ноги от одного его поцелуя…
— Не надо, Вик, — уже совсем по-другому просит Яр. И придвигается еще ближе, склоняется к той стороне лица, с которой убраны волосы, — пожалуйста. Не надо…
Просит? Он меня просит? И как вообще он смеет меня просить?
Даже больше скажу, как смеет он сейчас касаться меня? Хоть даже и своим дыханием, мне плевать, пусть дышит в другую сторону.
Пока он дышит в мою — я того и гляди рухну в обморок. При чем на него же и рухну! И нет, вот это — точно нельзя допустить. Ни в коем случае.
— Викки, — губы Яра почти касаются моей скулы, но останавливаются в паре миллиметров от кожи, он, кажется, и сам не осознает, что именно он несет, — девочка моя… Господи, как же я по тебе скучал.
Никакая я не твоя девочка! Вот бы еще это вслух сказать. А у меня язык отнимается так, будто я от рождения косноязычная. И весь этот надсадный отчаянный вой — это все остается внутри, эхом рассыпаясь по пустой душе. А в голове только гул, шум и горечь.
Я разворачиваюсь к нему довольно резко, он аж вздрагивает от внезапности моего движения. Это слишком опасно, но куда уж опаснее, я и так будто нахожусь в самом сердце яростного пожара. Сталкиваюсь с Ветровым взглядом, и он снова замирает. Как тогда, в понедельник, цепенея всем телом, так, что это невозможно не заметить. Яр даже не моргает, лишь смотрит на меня, в мои глаза, и чуточку ниже. И… Какого черта?!
— Уйди, уйди… — должны требовать мои глаза, — проваливай к своей чертовой невесте.
По идее, я выгляжу достаточно выразительно, и любому другому мужчине всего этого должно быть достаточно, чтобы понять — ничего не светит, нужно сменить цель.
Но Ветров никогда не понимал мою невербалику. Не понимает и сейчас. И смотрит он на меня, будто неделю голодавший, внезапно увидевший перед собой отлично прожаренный стейк. По глазам его видно, что еще чуть-чуть, и он сорвется, упадет на меня со всеми своими губами, руками и прочим своим имуществом.
