— Нет, но я могу научиться. — Он задумывается, потом говорит: — Хорошо, тогда я устроюсь куда-нибудь официантом. Неважно. Найду что-нибудь, лишь бы оплачивать счета.
Он так решительно настроен, и это так чертовски мило, что мне хочется без конца обнимать и целовать его, но сначала я должна рассказать ему о своей новости.
— Гаррет, тебе не нужно беспокоиться о деньгах.
— Почему? — Гаррет, кажется, сильно озадачен.
Я улыбаюсь ему.
— Потому что у меня есть пятьдесят миллионов долларов. Ну, точнее, сорок пять. Пять миллионов я отдала Фрэнку.
Теперь уже Гаррет начинает хохотать.
— Ага, если бы.
— Кроме шуток. У меня есть сорок пять миллионов. Арлин перед смертью учредил для меня трастовый фонд.
— Подожди. Ты что, серьезно?
— Абсолютно серьезно. Грейс рассказала мне об этом во время нашего обеда в прошлую пятницу. Я сказала ей, что это слишком много, а она возразила мне, сделав акцент на том, сколько нужно миллионов, чтобы получился миллиард. В общем и целом, она настаивала, что пятьдесят миллионов — это не слишком много и что они мои. Я могу распоряжаться ими по своему усмотрению. О, также Грейс настояла, чтобы я оставила себе кредитную карточку, которую она мне дала, и пользовалась ею до окончания колледжа. Я пыталась вернуть кредитку, но, похоже, все их внуки получают такие, а Грейс хочет, чтобы все было по-честному.
Гаррет внимательно меня слушает, но выражение его лица остается неизменным, и я не знаю, о чем он думает. Кажется, он потерял дар речи. Видимо, это обычная реакция при упоминании о пятидесяти миллионах долларов.
— В общем, теперь я богачка. — Я целую его, чтобы вывести из оцепенения. — Если тебе что-нибудь понадобится, просто дай мне знать, и я это куплю. И не жалуйся, что я тебе что-то покупаю, иначе я заставлю тебя танцевать для меня стриптиз. — Я толкаю его локтем. — Гаррет? Ты там жив?
По его лицу медленно расползается улыбка, и он тянет меня на себя.
— Думаю, я часто буду танцевать для тебя стриптиз. Настало время расплаты. Ты же знаешь, что я тебя замучаю. Ты купишь мне пачку жвачки, а я скажу: «Джейд, нет, это слишком дорого».
— Эй, я никогда так не говорила из-за пачки жвачки.
— Уверен, что говорила.
— Неважно. Говори, что хочешь. Я все равно буду тебе все покупать.
— Значит, я разорен, а ты богата. Теперь я понимаю, почему ты смеялась.
Моя улыбка исчезает, когда я вспоминаю, почему он разорен.
— Гаррет, как ты себя чувствуешь из-за отречения твоей семьи? К слову, я смеялась совсем не над этим. В этом нет ничего смешного.
— Все не так плохо, как кажется. На самом деле, похоже, организации просто надо убедиться, что у меня нет доступа к деньгам моего отца, что также включает в себя лишение меня наследства. Быть частью этой организации имеет свои преимущества. Ты получаешь финансовую выгоду. Меня же вышибли из организации из-за моего дурного поведения и запретили когда-либо быть ее членом. Следовательно, я не имею право извлекать выгоду из финансовых вознаграждений, которые получили мои отец и дед. Члены организации считают это наказанием для моего отца, ведь они предполагают, что отец хочет делиться со мной своими деньгами и всеми преимуществами, которые вытекают из обладания таким состоянием. Втайне же отец предпочел бы видеть меня свободным от организации. И это полностью совпадает с моим желанием. Я в любой момент готов отказаться от денег ради свободы.
— Значит, тебе никогда не придется быть частью этой организации? Ты ушел навсегда?
— Навсегда. На самом деле, мне кажется, они были даже рады избавиться от меня.
Я обнимаю его.
— Гаррет, это первое, что ты должен был мне рассказать.
— Вместо предложения руки и сердца?
— Да. Хотя нет. Да какая разница. Это не имеет значения. Наконец-то ты свободен от них! Нам нужно это отпраздновать. Хочешь еще шампанского?
Я сажусь и тянусь за нашими бокалами.
— На самом деле нас ждет ужин. Наверное, нам стоит отправиться туда.
— Отправиться куда?
— В наш дом. Шон приготовил нам ужин. Кстати, я рассказал ему о том, что происходило в прошлом семестре, и о том, что на самом деле я ничего плохого не делал. Он услышал ту же историю, что и Харпер с Фрэнком. Так что Шон больше на меня не злится. В общем, Харпер накрывает стол на террасе, чтобы мы могли поужинать на свежем воздухе. Она говорит, что это ужин в честь нашей помолвки.
— А если бы я сказал «нет»?
— Пока ты любовалась своим кольцом, я отправил ей сообщение с твоим ответом, чтобы она знала, что делать. Хотя у меня было предчувствие, что ты скажешь «да». — И снова эта дерзкая ухмылка. — Пойдем ужинать.
Мы шагаем по пляжу к двухэтажному дому с окнами во всю заднюю стену. Харпер стоит на террасе, босая, в коротком белом сарафане, ее прекрасные светлые волосы убраны назад блестящим серебряным ободком. Она сбегает с террасы на пляж и обнимает меня, поднимая повсюду песок.
— Поздравляю! Я так рада за вас, ребята!
Она обнимает и Гаррета.
— У Шона все готово. Он держит ужин в духовке, чтобы не остыл.
Из соседнего дома выходит Шон, одетый в светло-голубую рубашку и белые шорты. Он уже успел загореть за эти несколько дней в Калифорнии.
— Мои поздравления, Джейд. — Он обнимает меня, потом подходит к Гаррету и пожимает ему руку. — Держу пари, сейчас, когда она сказала «да», ты чувствуешь себя лучше.
— Шон, — ругает его Харпер.
— Что тут такого? Как будто Джейд не знала, что Гаррет чертовски нервничал? Все парни из-за этого нервничают.
— Ты нервничал? — спрашиваю я Гаррета, слегка посмеиваясь. — Неужели, мистер «Дерзкая ухмылка»? Мистер «Я-знал-что-ты-скажешь-да»?
Гаррет пожимает плечами.
— Может быть, совсем чуть-чуть. Не так сильно, как говорит Шон. — Он в шутку делает вид, что злится на Шона. Кажется, парни снова стали друзьями.
— Готовы ужинать? — спрашивает Шон.
Харпер придвигается ближе ко мне, чтобы парни нас не услышали.
— Гаррет пригласил нас с Шоном отпраздновать с вами, но если ты захочешь устроить романтический ужин без нас, мы прекрасно поймем.
— Не сходи с ума. Вы остаетесь с нами. Это наш первый совместный вечер здесь, и нам всем есть, что отпраздновать.
Харпер быстро меня обнимает.
— Ладно, тогда я разолью напитки, а ты пока иди внутрь и осмотри свое жилье.
Я хватаю Гаррета за руку и тяну его к двери.
— Пойдем. Проведешь мне экскурсию.
Гаррет поднимает меня на руки и несет в дом.
— Ты не должен этого делать, пока мы не поженились.
— Я тренируюсь.
Он несет меня мимо гостиной и поднимается вверх по лестнице.
— Я не рассмотрела первый этаж. Куда ты меня несешь?
— В нашу спальню. — Минуя короткий коридор, Гаррет заходит в спальню и опускает меня на огромную кровать, застеленную белым хлопковым постельным бельем. В комнате теплые деревянные полы и светлая мебель. Вдоль одной из стен стоит высокий шкаф, а около кровати с обеих сторон — тумбочки. Окна расположены вдоль задней стены. Сейчас они открыты, и в комнату врывается прохладный океанский бриз, а также слышно, как волны бьются о берег.
— Что думаешь? — спрашивает Гаррет.
Я растягиваюсь на кровати.
— Я думаю, что это не может быть настоящим. Слишком прекрасно.
— Все это настоящее.
Гаррет ложится рядом и целует меня, и я понимаю, что если мы сейчас не остановимся, то ни за что не попадем на ужин.
— Гаррет, нам пора идти. Харпер и Шон ждут.
— Да, знаю, — говорит он, продолжая меня целовать. — Только давай не затягивать ужин.
— Мы не будем сокращать ужин. — Я слегка отталкиваю его и улыбаюсь. — Но после я вся твоя. На самом деле, мне кажется, мы не покинем эту комнату завтра. А может, и послезавтра.
— А вот и моя маленькая подружка-нимфоманка, — объявляет Гаррет, щекоча мне бок.
— Эй. — Я снова его толкаю. — Я невеста. Говори правильно.
Гаррет смеется.
— Извини, ты права. Моя невеста-нимфоманка.
