надежда, что она просто сбежала в гостевую. Но мои чаяния тают, как сосулька под весенним солнцем. Все комнаты, в которых теоретически может быть Аня, оказываются свободны.
А говорила, что выполнит свои обещания и доведёт наш фиктивный брак до завершения. Врунья! Злюсь и страдаю. Сбегаю по ступеням вниз. В столовую.
— Жену потерял? — Сталкиваюсь с отцом у холодильника.
— Отец! — Вздрагиваю, хватаясь за дверцу рядом с его рукой. — Ты меня испугал. — Мой предок улыбается и наблюдает за мной, я отвожу глаза в сторону. — Никого я не потерял. Заснул не в тему, теперь не спится. Решил выпить молока.
Хлопнув себя по бокам, папа возмущается:
— Опять врёшь. Вот в этом весь ты, Герман: лучше сдохну, чем признаю своё поражение. Жена тебя бросила. Сейчас надо её догнать и вернуть на место. А не делать вид, что всё нормально и под контролем.
Схватившись за бутылку молока, фыркаю:
— Аня никогда бы не забрала подаренную мной одежду из шкафа. Она не…
— Ну да, я помог ей бежать. Дима отвёз, она отнекивалась, и я запихнул сумку со шмотками в багажник.
— Отец. — Сощурив глаза, наклоняю голову к плечу.
Он проходит мимо.
— Тебе нужно взрослеть, мой мальчик.
— Куда она уехала?
— Полагаю, вернулась туда, откуда ты должен был забрать её и одарить благами и счастьем. Но она плакала, когда уезжала, поэтому вряд ли с тобой она обрела радость и покой.
Меня это бесит. Ладно бы мой батя был образцовым семьянином, но он сам не смог жить с одной женщиной и растить детей.
Он пытается уйти. Останавливаю. Подхожу к нему близко-близко, сжимаю губы, хочу сорвать зло, но сдерживаюсь, всё же он мой отец и недавно был в больнице. Не он виноват в том, что я никак не могу найти общий язык с Аней.
— Отец, не тебе меня попрекать.
— Не тряси стакан, Герман, обольёшься, — улыбается, смотрит на мою руку. — Не создал семью? Да, мне не повезло, мне не попался настоящий брильянт. Всё больше суррогат и сплошная подделка.
Взглянув родителю в глаза ещё раз, выпиваю своё молоко залпом. Ставлю с грохотом на стол. Опершись о столешницу, размышляю.
А батя снова лезет:
— Ты должен…
— Я уже большой мальчик, отец. И в состоянии самостоятельно решить, что мне нужно и что я должен делать.
Решительно сую стакан в мойку.
— Не прокакай женщину мечты, Ромео.
Отцу я ничего не отвечаю. Герман Белозерский никогда не сдаётся. И, чего бы мне это ни стоило, я сделаю её счастливой, даже если Аня против.
Иду на хозяйственную половину. Жёстко бужу водителя.
— Куда ты её отвёз? Я по глупости считал, что ты работаешь на меня, а не на моего отца или мою жену.
Заспанный Дима трясёт головой, пытаясь отойти ото сна.
— Простите, босс. Виноват. Но она так просилась и плакала.
Ещё один человек говорит о том, как сильно расстроилась Аня, и в груди неприятно давит. Это из-за меня.
— Куда. Ты. Её. Отвёз?
Он садится на кровати, опускает ноги на пол и называет адрес её квартиры. Той самой, где я нашёл её на полу, когда у неё воспалился аппендикс. Ну что же, кажется, пришло время познакомиться с родственниками.
Я сажусь за руль сам. Веду машину по ночной трассе, дальше, нарушая правила, лечу по городу. Нервничаю. Больше всего боюсь, что уже слишком поздно. А ещё проклинаю себя за то, что вырубился. Как я мог уснуть в такой момент?
До нужного места добираюсь довольно быстро. Во дворе темно, нет фонарей, угукают ночные птицы, в частных домах напротив лают разбуженные собаки. Звоню в домофон, спустя какое-то время меня посылают матом. Но дверь открывают. Поднимаюсь на нужный этаж и, опустив букет красных роз бутонами вниз, нажимаю кнопку звонка. Тишину разрывает трель. Кто-то смотрит в глазок. Полотно приоткрывается.
В образовавшуюся щель высовываются сразу четыре физиономии. Пожилая женщина, явно страдающая Альцгеймером, помятый мужик и две девочки.
— Вам кого? — интересуется самая старшая участница встречающей меня заспанной делегации.
— Вы её отчим, а вы, наверное, Степанида Захаровна. Это Таня и Лена. А я Герман Белозерский.
Все восемь глаз припечатываются к моему с любовью выбранному в ночном магазине венику.
— Мы рады, что вы выучили членов семьи своей секретарши. А теперь идите, откуда пришли. Мы спим. А не уйдёте, я полицию вызову. Нам всем рано вставать, нечего тут шуметь.
Пытается закрыть дверь, но я не даю. Они напоминают фрагмент из мультфильма о бременских музыкантах. Снизу одна девочка, выше другая, потом бабуля и на самом верху отец.
— Я Анин муж. Хотел бы поговорить с ней, ну и познакомиться с вами.
Девочки хихикают. Баба щурится.
— А Аня в курсе, что вы её муж? Не ломайте комедию, тритон, я вас узнал ещё через глазок. Решили её поматросить и бросить? Что за босс, который не спит со своей секретаршей? И вам надо было? А ну брысь отсюда! — Мужик задвигает всех своих баб за спину.
— Нет. Мы действительно женаты.
Все смеются. Бабушка аж прихрюкивает.
— А почему она тогда явилась среди ночи и ревела, а? Муж?
Третий человек говорит о том, что Анюта плакала, и у меня уже просто голова кругом. Желание ворваться и прижать её к себе. Мы помиримся, и она больше не будет этого делать.
— Дайте войти.
Делаю шаг, но отчим не даёт. Ну не драться же с родственниками.
— С чего вдруг?
— Я же говорю, что я муж. Мы официально женаты. Вчера весь день праздновали свадьбу. Мне нужно с ней поговорить.
— Хренушки я пущу её к такому подозрительному типу…
И тут на горизонте появляется она. Я так рад, будто не видел её неделю.
— Аня!
— Идите домой, Герман Игоревич.
— Анечка, послушай, нам надо поговорить.
Меня удерживает отчим, я вижу лишь кусочек её лица. Я не могу давить или отбросить его с дороги, потому что Ане это не понравится.
— Что ты за муж такой, что она тебя по имени-отчеству зовет? А? Муж объелся груш! — смеётся её отчим.
Хочется врезать. Аж кулаки чешутся. Но это не выход.
— Спокойной ночи. Не тратьте время, босс. Мой ответ «нет».
Она выглядит очень печальной и грустной. Так не должно быть. Моя
