дерзкая куколка не может быть несчастной. Виноват, не спорю. Но мне нужен последний шанс. Пытаюсь прорваться, отдать букет, сказать о чувствах. Но, несмотря на то что её отчим выглядит довольно хлипким, он оказывается упрямым. Не пускает. А Аня исчезает из виду.
Дверь захлопывается.
Наш совет директоров разместился в полном составе в конференц-зале за большим овальным столом. Аня разносит напитки. А я ничего не вижу и не слышу. Смотрю только на неё. И жду, когда она подойдёт ко мне. Как же бесит, что она в сотый раз задерживается рядом с моим отцом. У них замечательные отношения, а ведь это моя секретарша. Пусть своей улыбается.
— Пятая чашка кофе, инфаркта не боитесь, Герман Игоревич?
Моя помощница и по совместительству любимая жена наклоняется и очень аккуратно ставит чашку с густым темным напитком на блюдечко у моей руки. Как маньяк, зажмурившись, вдыхаю аромат её духов. И это всё, что мне достается. Проблема в том, что я её люблю. Вот только она меня нет.
— А что мне прикажешь делать, Ань, если это единственный шанс пообщаться с тобой?
Опять игнорирует, придерживаясь исключительно делового стиля общения.
— Герман Игоревич, хотите чего-то ещё?
— Ты знаешь, чего я хочу. — Запрокидываю голову, пытаясь заглянуть ей в глаза.
Стараюсь схватить за руку, но Аня выворачивается. Она на меня даже не смотрит. Улизнув и пожав плечами, возвращается к столику с напитками, берёт ещё одну чашку и несёт моему брату.
Я созвал совещание совета специально. Во время таких мероприятий Аня по несколько часов находится со мной рядом, а не через стенку.
Но только это не работает. Ничего не помогает: ни цветы, ни подарки, ни приглашения в ресторан. Мы женаты уже семь дней, и Аня холодна, как громадный кусок льда.
Удивительно, что она до сих пор не уволилась. Я, естественно, ничего не подпишу и буду рвать заявления до последнего. Но всё равно странно.
Отец за нами наблюдает и улыбается. Смешно ему. Старый пень!
Совещание, из которого я ровным счетом ничего не выношу, потому что всю дорогу разглядываю Аню, подходит к концу. Покинув конференц-зал, направляюсь к лифтам. К счастью, никто не лезет ко мне с разговорами, а то я сейчас в таком состоянии, что и послать смогу.
Вижу, что она планирует выбрать другую кабину, поэтому немедля приказываю следовать со мной. Она не может ослушаться, она же моя секретарша.
Кроме того, она просто красавица. Что-то сделала с волосами и выглядит изумительно. Вроде бы деловой стиль: чёрная узкая юбка, белая блузка, но я бы её съел, если бы мог.
На работе все уже в курсе. Это видно по тому, как на нас смотрят. Фёдор, естественно, разболтал всему миру. Я его уволил, сейчас он дорабатывает. Остальные сотрудники ничего не понимают и ошарашено нас разглядывают. Мне-то наплевать, а вот Ане…
Я несколько раз пытался обсудить это с ней, но она избегает любых взаимодействий.
Это сводит меня с ума. Я сам упрямый, но моя жена — это просто нечто. Она ушла в этом далеко вперёд. Но любовь требует терпения и храбрости, и я не намерен отступать.
Пропускаю её в лифт, нажимаю нужные кнопки. Аня, прижав бумаги к груди, отворачивается к стенке.
Лифт трогается, проезжает один этаж, другой, и я тычу на «стоп».
— Чего ты хочешь, милая? — шепчу, разглядывая её профиль. — Просто скажи, я сделаю что угодно, разве ты не видишь, как мне плохо?
Аня не шевелится. Лишь плечи опускаются и приподнимаются от глубокого дыхания. Ну как можно из дерзкой и остроумной так быстро превратиться в мумию?
Она оборачивается, смотрит мне в глаза. Тут же становится жарко и душно в одном с ней замкнутом пространстве. Внутри кипит неописуемая, слабо контролируемая, бешеная страсть. Я хочу прижать её к себе, хочу целовать и гладить. Сделать своей и повторять это по кругу.
Но не стану силой. Мы должны прийти к этому постепенно. Вдвоём.
— Вы хотите знать, что мне нужно?
Медленно кивнув, подхожу к ней ближе. Почти утыкаюсь носом в шею. Боже, как же меня ломает.
— Я хочу, чтобы вы изучили свою почту, Герман Игоревич. Думала отдать её вам в кабинете. Но раз уж вы настаиваете.
И суёт мне конверты. Я быстренько просматриваю первые два, а на третьем зависаю.
— Извещение из суда? Ты подала на развод?
— Да, Герман Игоревич. Я не планирую увольняться. Меня устраивает моя работа. Но я не хочу быть за вами замужем. Поэтому мы отматываем назад и возвращаемся в то место, где были боссом и секретаршей.
Аня подходит к панели и жмёт кнопки, лифт начинает подниматься.
— Я не явлюсь.
— Нас всё равно разведут, так как у нас нет детей. И никто не может находится в браке насильно.
— Аня, ты сама себе противоречишь. Ты утверждала, что не нарушишь слово касательно нашего фиктивного брака, а в итоге что?
Меня рвёт на части. Эта девушка терзает моё сердце.
— Что? — повторяет она за мной.
— Вот что! — По новой вдавливаю в панель кнопку «стоп», и так как у меня, в отличие от секретарши, руки свободны, беру письмо из суда и рву его на части.
Аня медленно провожает взглядом разлетающиеся куски.
— Герман Игоревич, вы намусорили в лифте. Это некрасиво.
— Некрасиво, значит?
— Да.
— Да? — И опять, как тогда, в доме отца, напираю на неё, загоняя в угол. — Я от тебя без ума. Ты мне снишься ночами. Я прибегаю сюда раньше всех, потому что знаю, что увижу тебя. Может, хватит рвать мне душу? Просто признайся, что тебе тоже не всё равно. Я не могу так, Аня, мне больно.
Она глубоко дышит и молчит.
А я хочу прикоснуться к её губам. Я хочу сойтись по новой. Показать ей мой дом, заставить её жить со мной, я хочу отношений.
Ани как будто здесь нет.
Зато оживает панель:
— Герман Игоревич, у вас всё в порядке? Это Шевцов, начальник охраны, — с хрипом и перебоями звучит из дырок на стене.
— У нас всё хорошо, мы едем.
Аня смотрит мне в глаза, я не могу отвести свои от неё. Во всём мире вдруг становится очень тихо — слышно только наше дыхание.
— В
