Спустя год «Парадиз» стал получать более крупные заказы: не только на отделку кухни или ванной комнаты, но и целых квартир, небольших контор и даже один раз как-то загородного дома. «Парадиз» поставлял все, от дверных ручек до оконных рам. И хотя они применяли современные цвета и средства освещения, в отделке Максина использовала только традиционные рисунки и орнаменты. В «Парадизе» работали теперь два постоянных дизайнера и несколько помощников, занятых неполный день.
Каждый понедельник, с утра, Максина и Кристина планировали работу на предстоящую неделю, давали задания дизайнерам, а вечером по понедельникам проводили короткое рабочее совещание с теми сотрудниками, которые были у них на временной работе. Такое совещание устраивалось обычно после шести часов, когда мастерская уже закрывалась; а после него все отправлялись ужинать в ресторан «Бо арт», в котором всегда было полно шумных и веселых студентов, энергично поглощавших простую традиционную французскую пищу. Все очень любили эти понедельничные вечера: именно тогда беспокойство за дело сменялось у них чувством товарищества, они отдыхали, расслаблялись, не только говорили о делах, но и сплетничали.
К 1953 году, когда Максине исполнилось двадцать два года, она добилась небольшого, но вполне определенного успеха: ее мастерская стала приносить устойчивый доход. Отец был в восторге, но мать пребывала в волнении: дочь была все еще не замужем, и все подходящие кандидатуры казались ей утомительными и скучными. «Это же просто противоестественно, — пожаловалась однажды мать тетушке Гортензии, — мужчины интересуют девочку только в том случае, если они или модельеры, или клиенты, или потенциальные клиенты, или же эти грязные бородатые сосунки, которые не вылезают из „Бо арта“.
Тетушка Гортензия понимающе покивала головой. «Подумаю, чем я смогу тут помочь», — сказала она.
Спустя несколько месяцев после этого разговора тетушка Гортензия позвонила Максине. «Дорогая, — сказала она, — у меня есть для тебя один клиент. Это племянник одного из моих друзей. Мальчик только что стал наследником обветшалого шато возле Эперне. Бедняга, там творится полный хаос. В доме с войны никто не живет, а у него нет даже времени по-настоящему заняться этим домом: он должен приводить в порядок имение, которым никто не занимался на протяжении последних пятнадцати лет. Я подумала, что для тебя это может оказаться интересным делом. Поэтому, если, конечно, ты готова, я могла бы заехать за тобой завтра в девять утра, и мы бы съездили в Шазалль. Насколько я понимаю, там не только имение, но еще и виноградники, около семисот акров, и тоже совершенно заброшенные».
На следующее утро тетушка Гортензия подхватила по дороге Максину, одетую и причесанную в таком стиле, на который, как она уже успела убедиться неоднократно, лучше всего «клюют» новые клиенты. На ней был ошеломляющий льняной костюм цвета спелой груши, туфли в тон костюму, но несколько более темного оттенка; копна длинных, до плеч, тяжелых золотистых волос была собрана сзади в тугой пучок, чем-то напоминавший кошачью мордочку и подвязанный лентой в тон костюму. Они выехали из Парижа и направились в сторону Шампани. Имение де Шазаллей располагалось в тринадцати километрах южнее Эперне, на самой границе области Кот-де-Бланш, что лежала к юго-западу от Эперне, где-то между Верту и Ожером.
Вершина довольно плоского холма была покрыта лесом. Там, где он кончался, прямо на склоне начинались виноградники, которые уходили вниз и вдаль, к полям золотистой кукурузы, что виднелись сквозь слабую дымку в долине. «Мерседес» свернул с пыльной проселочной дороги, въехал в распахнутые ворота, железные створки которых проржавели, а одна чуть не падала с петель, и проехал еще примерно полкилометра по заброшенной и заросшей дороге. По пути им попалось несколько цветочных клумб, тоже неухоженных и беспорядочно разросшихся. И наконец на фоне прозрачно-голубого неба показался темный, с башенками, силуэт великолепного шато. Когда они подъехали поближе, то увидели, что и дом тоже имеет какой-то заброшенный и полуразрушенный вид. Максина обратила внимание, что во дворе валялись несколько упавших с крыши и разбившихся черепиц. Они прошли через двор, поднялись по растрескавшимся каменным ступеням к входной двери, потянули за ржавую ручку колокольчика и удивились, услышав, что где-то в отдалении за дверью раздался звонок.
Дверь открыл высокий стройный молодой человек, одетый в поношенный коричневый свитер. У него было некрупное худое лицо с четко очерченными скулами, а вокруг уголков серых глаз разбегались морщинки, какие обычно образуются от частого смеха. Он выглядел несколько удивленным, но довольным — так, как будто ему только что сделали неожиданный подарок. Он слегка поклонился, поцеловал приехавшим руки и пригласил войти.
— Здесь все покрыто пылью, и поэтому я непрерывно чихаю. Но один из залов я привел в порядок, а женщина из деревни периодически убирает его. Дом, конечно, в ужасном состоянии.
В холле, где они стояли, было темно и пусто, ставни на окнах были закрыты, как и во всем доме, и он производил гнетущее впечатление. С потолка и стен свисала отслоившаяся старая краска, углы были затянуты паутиной, а одна из внутренних дверей сорвана с петель и, разбитая, лежала на полу. Во время войны в этом шато размещались немецкие солдаты; они же и разгромили его. Великолепные резные двери были побиты и поломаны; фамильные гербы, прежде украшавшие их и старинную отделку стен, сбиты, и на их месте написаны или выцарапаны разные непристойности. Антикварная мебель в основном была употреблена на дрова, за исключением лишь нескольких вещей, кучей сваленных на чердаке: немецкий комендант явно собирался использовать их в тех же целях чуть позже.
— Кроме этого здания, здесь неподалеку располагается еще четыре довольно хороших шато. То, что в Монморте, находится в отличном состоянии, Брюньи — тоже, Морейль в несколько худшем, а Лувро мне просто не нравится. — Граф слегка сутулился, у него была длинная шея. Время от времени он то поворачивался к Максине, то украдкой бросал на нее взгляды. «Он ожидал, что я окажусь старше, — подумала она про себя, — не хочет доверять работу такой молодой; ну что ж, надо произвести на него впечатление». Она раскрыла привезенный с собой большой блокнот и принялась заносить в него многочисленные записи, наброски, рисунки.
Скромный и застенчивый, Чарльз де Шазалль казался привлекательным в своей полнейшей беспомощности. Возможно, более агрессивный по складу характера человек решил бы, что Максина слишком раскомандовалась. Но для Чарльза Максина оказалась именно той, кто был ему нужен, и он чем дальше, тем больше восхищался ею. Максина непрерывно что-то писала, прикидывала и под конец дня предложила простой, но весьма разумный план приведения в порядок того хаоса, посреди которого неожиданно для себя самого оказался вдруг Чарльз.
