— Анжелика. Очень приятно познакомиться, — пожала Лика руку великану в белом халате.
Она неплохо говорила по-английски, и переводчик ей не требовался. О чем Александр пожалел, когда они остались одни и продолжили путь к его кабинету.
— Ну и врун же ты, Сашка! — засмеялась Лика, — И когда только научился?
— Сам не знаю, — пожал он плечами, скидывая пиджак на спинку кресла. — Как тебе мои апартаменты?
— Супер! Неплохо устроился, — ответила подруга, обходя просторный светлый кабинет. Усевшись в кресле напротив Александра, с затаившимся страхом, заглянула ему в глаза.
— Хочешь посмотреть журнал? — предложил он, понимая её состояние.
— Давай!
Пока подруга лениво перелистывала страницы, он сделал осмотр, который не обрадовал их обоих. К несчастью, опасения Александра подтвердились. Требовалось оперативное вмешательство, чтобы достать нечто вживленное под кожу Лики под лопаткой и за левым ухом. Стараясь беседовать на отвлеченные темы, друзья, встревожено переглядываясь, общались мимикой. Шут боялся, что их могут подслушивать.
"Что это?" — собрав брови домиком, интересовалась Лика.
"Не знаю", — неопределенно пожал плечами Шут. Он, действительно, не знал, пока не достанет, но догадывался, что это мог быть чип или какой-то маяк для того, чтобы можно было проследить за передвижениями его подруги. Его волновал сейчас совсем другой вопрос: кому это могло понадобиться?
***
— Папка! Папка пришел! — завопил пятилетний Кирюшка, выбегая из детской встречать с работы отца.
Два коротких звонка и один длинный — это значит свои. В такое время, перед ужином, обычно приходил с работы его отец. Мальчуган, радостно взвизгнув, запрыгнул на руки к высокому светловолосому мужчине, появившемуся в проеме открывшейся двери. Тот был похож на свою уменьшенную копию, как две капли воды.
— Костя, ты? — послышался с кухни женский голос.
— Да. Я! — крикнул мужчина и, сдвинув брови, поинтересовался у сына, — Кирюха, ты почему дверь открываешь, не спрашивая, а?
— Я же знаю, что это ты. А чужих я всегда спрашиваю, — ответил мальчишка, целуя отца в нос.
Но тут уже Кирюшкина мама, улыбаясь, прогнала сына от отца:
— Дай пройти, постреленок! Беги, вымой руки, будем ужинать. Привет, — поцеловала мужа вскользь и снова скрылась на кухне, — Умывайся, ужин стынет.
Константин закрылся в ванной и, плескаясь в воде, уставший и вымотанный тем, что вот уже несколько недель не может решить вопрос, где брать деньги на жизнь, вновь задумался на эту тему. Зарплату урезали, а надо платить за Кирюшкин садик, за квартиру и еще на что-то жить. Тех денег, что платили ему в последние два месяца, было слишком мало для семьи, где работает только он один. Жена в декрете, скоро будет еще один малыш, а кормить семью уже нечем. Снимая грязную рубашку, засунул её в стиралку и вспомнил дневной разговор с одним из рабочих его цеха.
— Кость, я тебе говорю, там реальные деньги платят, а надо только ночью склад сторожить и все. Я бы сам пошел, но не могу по ночам — засыпаю я. А это ответственность, проспишь и того… хорошо если только выгонят, а то еще и платить заставят, а денег и так нету. Ты подумай. Если решишь чего, дай знать. Я тогда тебя шурину по блату рекомендую и по рукам. А коль не понравится, всегда ведь уйти можно.
"Уйти-то можно, если бы было куда", — мрачно подумал Константин, вылезая из душа, который совсем не придал ему бодрости. Вытираясь насухо полотенцем, обратил внимание на свой амулет. Дрозд потемнел. Раньше иногда с ним такое случалось, тогда Конан бросался обзванивать друзей. Оказывалось, что кто-то из них болен.
— Надо бы позвонить, — пробормотал он вслух, выходя из ванной. С мрачными мыслями и не в самом радужном настроении, пошел ужинать. Костя на ходу влез в домашний халат и шлепанцы, протопал на кухню. Усевшись на свое место за круглым семейным столом, уткнулся в тарелку с супом. Размеренно хлебал горячую, но не обжигающую похлебку и, казалось, всего на миг ушел в себя.
— Пап, а я вперед тебя съел! — вывел его из задумчивости родной звонкий голосок.
— Молодец, Кирилл. Настоящим мужиком вырастешь.
— Сильным и смелым, как ты! — улыбнулся широко мальчуган, прижимаясь к отцу и обхватывая цепкими ручонками его за шею.
— Да-да, иди мультики посмотри, я скоро к тебе приду, — ответил Костя, улыбнувшись, взлохматил волосы сына ладонью и легонько подтолкнул, — Иди!
Все это время Татьяна тихо наблюдала за мужем и как только услышала веселую мелодию из "Ну, погоди!", подсела, заглянула в глаза:
— Что-то случилось?
— Нет, с чего ты взяла? Просто очень устал, родная, очень…, - Константин обхватил жену руками, притянул к себе, нежно поцеловал, — Как ты тут, справляешься?
— Справляюсь, — улыбнулась она и принялась щебетать о многочисленных дневных заботах, а он привычно закрыл глаза, в пол уха слушая, думал о своем. Когда женщина замолчала, видимо перечислила самое главное, что было днем, он открыл глаза и, встрепенувшись, поднялся с места.
— Танюша, ты оставь, не мой пока. Тоже ведь устала. Идем к сыну. Потом я тебе помогу с посудой.
— И все-таки, что с тобой?
— Кажется, нашел новую работу, — ответил он, — Только ни о чем не спрашивай, пока ничего не решил. Как обдумаю, поговорим.
Спустя два месяца, Константин смог спокойно вздохнуть. Теперь денег должно хватить не только на роды жены и покупки для малыша, но и на многое другое. Зарплата у охранника была почти в четыре раза больше, чем у начальника цеха. Ночные дежурства жена восприняла с пониманием и надеждой, что это ненадолго.
Костя благодарил судьбу за представленную ему возможность и совсем забыл о том, что хотел позвонить друзьям.
Заступив как-то вечером на свой пост, он вдруг услышал голос Сашки. Лучшего друга его детских лет.
— Конан! Конан! — звал его Шут.
— Да, друг, — тихо ответил Конан, — Я слышу тебя.
— Помоги…
Этого было достаточно, чтобы его жизнь изменилась до неузнаваемости, но тогда он не отдавал или почти не отдавал отчета в том, что делает. Повинуясь душевному порыву, Костя забыл обо всем на свете. Его друзья были в беде, и только он мог им помочь.
Александр медленно набрал в шприц обезболивающее и, ободряюще улыбаясь, подошел к подруге. Лика округлила глаза, а потом зажмурилась. С детства она боялась уколов, почти до обморока, но всегда держалась молодцом и, выходя из медицинского кабинета, облегченно улыбалась, передавая, как эстафету команду врача: "Следующий!"
