Горечь в материнском взгляде не могла ее остановить. Все, что годами копилось у нее в душе, выплеснулось наружу.
— Посмотри, как я одета. В этом тряпье, в длиннющих юбках я как старая ведьма.
— Ты у меня красавица, — Мейвис подошла к дочери и положила руку ей на плечо, а потом в порыве нежности поцеловала в светловолосую макушку.
— Мама, давай уедем, чтобы он больше не смел тебя трогать, — Кейт давно хотела это сказать, но отчужденность матери удерживала ее.
— Бросить отца? Нет, на это я не пойду. Да и куда нам ехать? На что жить?
— Поживем первое время у тети Милли в Айдахо, — глаза Кейт горели надеждой. — Я найду работу, ты тоже. Как-нибудь сведем концы с концами.
— Нет, отца я не брошу, — повторила Мейвис, и Кейт услышала прежнюю отчужденность. — Я училась в восьмом классе, понимаешь? Твой отец вытащил меня из убогого приюта и взял в жены.
Так-то оно так, только это нужно было тебе, а не ему, подумала Кейт, но вслух ничего не сказала. Мать никогда не рассказывала о своем прошлом: ей было стыдно.
— Пока он не начал пить, — продолжала Мейвис, — он был другим. Теперь он встал на путь истинный и снова будет добрым.
— Мама, но он за всю свою жизнь ни дня не работал.
— Откуда тебе знать? — высокомерно спросила Мейвис. — Да он годами… творил добро.
Кейт сникла и прикусила язык, чтобы не наговорить дерзостей. Она никогда не спорила с матерью, боясь отцовского гнева. Горький опыт подсказывал, что спорить с ней бесполезно. Мать никогда не уйдет от него. Вот и все.
— У нас сегодня котлеты с фасолью, папино любимое блюдо.
Кейт чуть было не вспылила, но сдержалась. Мейвис наполнила ее тарелку и присела напротив.
— Мама, — решилась Кейт, не притрагиваясь к еде, — Энджи пригласила меня на завтра к себе с ночевкой. Я знаю… папа не очень-то…
Мейвис жестом остановила ее, изобразив подобие улыбки. Кейт была благодарна ей даже за эту малость.
— Поезжай, доченька, — сказала Мейвис, — под мою ответственность.
— А вдруг папа…
Мейвис снова не дала ей договорить:
— Он пойдет в церковь. Он… то есть мы… хотим начать все сначала. Он будет в хорошем расположении духа.
Кейт терзалась сомнениями. Ей безумно хотелось отправиться к Энджи, но страшно было подумать, что сделает отец, если узнает.
Словно чувствуя ее нерешительность, Мейвис сказала более уверенно:
— Обещаю тебе, все будет в порядке. Вот увидишь.
— Ой, мама, — выдохнула Кейт.
— Ну, кушай, дочка, а потом прими ванну и берись за уроки.
Кейт посмотрела на то, что дала ей мать. Бесформенный кусок мяса плавал в бурой, комковатой жиже. Ее чуть не стошнило. Отодвинув тарелку, она извинилась:
— Не сердись, мама, что-то есть совсем не хочется.
Мейвис стояла, прислонясь к кухонному шкафу.
— Ну что ж, тогда отправляйся к себе.
Кейт встревожилась. Мать выглядела такой бледной, слабой и жалкой, что Кейт отвела глаза. Наконец она поднялась из-за стола и пробормотала:
— Прости, мамочка.
Кейт ворочалась на своем топчане, чувствуя, как пружины впиваются ей в спину. Но и на пуховой перине ей было бы не уснуть. Она уставилась в потолок широко раскрытыми глазами, и сердце ее наполнилось страхом.
— Боже милостливый, если ты меня слышишь, — шептала она в темноту, не сдерживая слез, — если ты меня прощаешь, помоги моей маме, молю тебя. И мне… тоже помоги.
Кейт спрыгнула со ступеньки школьного автобуса и увидела Томаса. Он стоял, привалившись к вековому дубу. Заметив Кейт, он отделился от узловатого ствола и пошел ей навстречу. Она подумала, что никогда еще не видела его таким прекрасным.
Не может быть, чтобы он дожидался именно ее. У Кейт пересохло во рту. Она огляделась, но поблизости больше никого не было. Словно не замечая его, Кейт шла вдоль дорожки, по направлению к школьной столовой, где по утрам они встречались с Энджи.
Томас преградил ей путь. Кейт резко остановилась и потупилась, не решаясь взглянуть ему в лицо. Она была совершенно разбита после вчерашних событий. Хотя она вымыла голову и отгладила юбку, это никого не могло обмануть. Под глазами у нее пролегли черные круги, а бледные губы сами собой сжались в тонкую линию. Да еще эти гадкие обноски…
— Привет, — сказал он.
Кейт подняла голову и робко посмотрела на Томаса. В тот день он надел стильные расклешенные джинсы и белую рубашку с синей отделкой у ворота. Его волосы, чуть длинноватые на висках, слегка растрепались на ветру.
Она открыла рот, чтобы поздороваться, но к своему ужасу не смогла выдавить ни звука.
— Куда направляешься? — спросил он, улыбаясь еще шире, уверенный в собственной неотразимости.
— Вон туда, — она махнула рукой в сторону столовой. — Там меня Энджи ждет.
Его глаза сузились:
— Вас, я вижу, водой не разольешь.
— Она моя лучшая подруга.
Казалось, он обдумывал ее ответ, но решил переменить тему:
— Ты с кем-нибудь встречаешься?
— Ну… в общем… нет, — заикаясь призналась Кейт, не веря своим ушам.
— Вот и отлично. Может, сходим куда-нибудь? В киношку, например?
— Что-что?
Улыбка Томаса стала еще более самоуверенной.
— Кончай притворяться. Я же знаю, что ты глухотой не страдаешь.
— Конечно, — робко подтвердила Кейт.
— Ну, так как, ты согласна? — настаивал он.
Кейт только кивнула, боясь, что у нее от волнения перехватит голос. Неужели все это наяву? Самый популярный мальчик во всей школе обратил внимание на такого гадкого утенка, как она.
— Ты что, не в себе? — Томас проявлял нетерпение, но по-прежнему лучился улыбкой и не сводил взгляда с Кейт, бесцеремонно обшаривая глазами ее фигуру, будто сбрасывая с нее ветхую одежду. Ее бросило в краску от незнакомого ощущения: ее соски превратились в твердые камешки.
— Да нет… все нормально… я не против.
— Тогда в субботу, идет?
— Хорошо, — его лицо неодолимо притягивало ее взгляд.
— Считай, что тебе повезло, — сказал он. — Мой папаша раскошелился на новую машину мне ко дню рождения. Ты первая в нее сядешь.
Кейт восторженно переспросила:
— Новая машина? Вот здорово! Какая?
— «Мустанг», черный как вороново крыло.
— Под цвет твоих волос, — выпалила Кейт неожиданно для самой себя.
— Вот и мать то же самое мне сказала.
Несмотря на его благодушный ответ, Кейт проклинала себя за несдержанность. Томас еще подумает, что она с ним заигрывает. Мысли ее заметались. Ну и пусть, все равно она благодарна судьбе за каждую минуту, проведенную рядом с ним. Ей бы хотелось, чтобы это счастье длилось вечно. Но она уже знала, что вечно длится только горе.
