– Привет! Я уже стала сомневаться, что вы доберетесь до нас.
– Мы довольно поздно обедали. – Джулиан расположился в кресле. – Где старина Фрэнсис?
– Где-то поблизости. Я сказала ему, что вы придете к чаю, так что он должен вернуться к четырем.
Энн подошла к камину и взяла пачку сигарет.
– Курить будете?
Люси покачала головой, а Джулиан взял сигарету. Энн уселась на диван и поджала под себя ноги.
– Ну что, дорогая, как тебе понравился Кумб-Хаус?
– Он прелестный, но твой домик мне тоже нравится. – Люси перевела взгляд на камин из красного кирпича и самодельные коврики на паркете. – Здесь очень уютно.
– Я рада, что ты так думаешь. А ты что скажешь, Джулиан?
– Очень мило, но я не понимаю, зачем вам надо было покидать Кумб-Хаус.
– Мэйфилдс принадлежит мне, а Кумб-Хаус – твоей матери. Фрэнсису давно пора стать самостоятельным и завести собственный дом, даже маленький.
Джулиан не успел ответить, как появился брат.
– Привет, привет! – Он добродушно поцеловал гостью в щеку. – Как поживаете? Мама здорова? Я ее сегодня не видел. Но постараюсь заглянуть к ней сегодня вечером.
– Она не убежит, если ты к ней не зайдешь, – резко выпалила Энн.
– Никаких ссор перед новобрачными. – Фрэнсис ухмыльнулся. – Не будем их сразу разочаровывать!
Энн поднялась:
– Пойду принесу чай.
– Я помогу.
Люси последовала за ней в маленькую аккуратную кухоньку. На подносе уже стояла тарелка с тонко нарезанным хлебом с маслом, фруктовым пирогом и мороженым с орехами.
– Ты сама все это приготовила? – спросила Люси.
– Да. Домработница уходит в три часа, и ей приходится слишком много стирать, чтобы еще готовить к чаю. С двумя детьми полно хлопот.
– Я бы не смогла так справляться.
– Не надо. Старуха не позволит тебе заниматься хозяйством, если ты останешься в доме.
– Боюсь, это маловероятно. Скоро Джулиана отправят за границу, и я поеду с ним.
– Я бы хотела, чтобы Фрэнсиса назначили куда-нибудь. Подальше от матушки.
Энн взяла поднос и распахнула дверь. Обе женщины шагнули в гостиную.
Фрэнсис удивленно взглянул на них:
– Я думал, придет Саймон.
– А я уже пришел, – раздался из-за двери грубоватый голос, и в комнате появился Саймон Харди.
Близнецы вскочили с мест и повисли на госте.
– Вы пришли как раз к чаю, дядя Саймон!
– Мы собрались женить тебя! – крикнул Джулиан.
– На ком?
– Еще не решили. Когда придумаем, скажем.
– Наверное, ты не пил чай? – грубовато спросила Энн.
– С удовольствием выпью. Не вставай, я сам налью.
Хозяйка дома занялась детьми, заботливо следя за тем, что и как они едят.
– Если хотите мороженого, съешьте сначала хлеб с маслом и пирог. Сладкое от вас не убежит.
Впервые Люси заметила улыбку на лице Энн, а та обратилась к гостье:
– Останетесь на ужин? У нас много еды.
– Отличная мысль! Джулиан, ты согласен?
Муж был поглощен беседой с Фрэнсисом и поднял голову:
– Что?
– Мы можем остаться на ужин?
– Боюсь, нет, милая. Мама нас ждет. – Джулиан посмотрел на часы. – Нам лучше идти.
Я обещал, что мы вернемся не поздно.
Энн пожала плечами и брезгливо скривилась. Люси поразили эти жесты, и теперь она была готова начать спор с Джулианом. Неужели он всегда выполняет приказания матери? У него что, нет своего мнения? Но как только они выехали из Мэйфилдса и муж обнял ее, все сразу позабылось.
Первый месяц в Кумб-Хаус прошел в приятных хлопотах. Люси продолжала завтракать в своей комнате и спускалась вниз только к полудню, когда Джулиан обходил владения с матерью. Потом миссис Саммерфорд отдыхала, и можно было остаться наедине с мужем. Она с нетерпением ждала этих часов и считала дни, когда они вернутся в Лондон и в дом пусть маленький, но свой. Она так и не сказала свекрови, что ждет ребенка, и была благодарна мужу за то, что он, уважая ее желание, тоже помалкивал.
Миссис Саммерфорд по-прежнему была сдержанно вежлива и холодна; Люси так и не смогла почувствовать к ней теплоту. Она больше не пыталась поцеловать свекровь и была очень смущена, когда та спросила, почему она этого не делает. Джулиан нахмурился, и Люси поспешно коснулась губами гладкой щеки женщины, надеясь, что вопрос исчерпан. Но по пути в спальню Джулиан заговорил об этом:
– Знаешь, мама очень чувствительна, и мы с Фрэнсисом всегда пытались как-то смягчить ее скорбь по отцу.
– Не думаю, что ей нужны мои поцелуи, – неловко ответила Люси.
– Ты слишком много думаешь, милая. Недаром мама считает, что ты довольно замкнута.
Мне бы хотелось, чтобы она любила тебя так же, как и я.
Люси уселась на кровать и с обидой взглянула на мужа:
– Мне кажется, ты требуешь слишком многого, милый. В конце концов, мы с твоей матерью почти незнакомы.
– Это совсем другое. Вполне естественно, чтобы ты любила маму, а она любила тебя.
У Люси не хватило духу спорить с мужем, и она протянула к нему руки.
– Джулиан, ты такой милый, и я так тебя люблю!
– И я люблю тебя, Люси, давай не будем ссориться.
Они прожили в Кумб-Хаус пять недель, когда Джулиан получил письмо из министерства иностранных дел с подробностями его нового назначения и на следующий день отправился в Лондон. Без него дом казался еще больше, и Люси сидела в своей комнате дольше обычного, не в силах избавиться от беспокойства.
Когда она наконец спустилась вниз, свекровь ставила цветы в вазу в гостиной и, как обычно, равнодушно восприняла ее поцелуй.
– Доброе утро, Люси. Надеюсь, ты хорошо спала.
Всегда один и тот же вопрос и один и тот же ответ.
– Очень хорошо, спасибо, мама. Помочь с цветами?
– Нет, спасибо, милая. – Проворные руки поставили в вазу тюльпан. – Я знаю, как они должны стоять. Джулиану не нравится, когда цветов очень много, он говорит, это портит контур.
– Да, он в этом разбирается. Наверное, потому ему и нравится балет.
Свекровь поджала губы.
– Возможно. Но многие молодые люди любят театр, пока не вырастут из этого увлечения.
– Иногда увлечение может продолжаться всю жизнь.
– Думаю, это зависит от мужчины, хотя, конечно, молодые красивые балерины могут его привлекать. В них есть что-то далекое от реальности.
Люси съежилась, вспомнив разговор с Пирзом о нереальности балетных образов.
– На сцене достаточно известных женщин, которые не могут похвастаться молодостью и привлекательностью.
– Особенно среди представительниц кордебалета, – с ухмылкой заметила свекровь.
– Многие звезды поднялись из кордебалета, – холодно ответила Люси. – В этом нет ничего постыдного.
Пожав пухлыми плечами, старшая из женщин заговорила уже наставительно:
– Конечно, тебе лучше знать, боюсь, я всегда вела довольно уединенную жизнь. А тебе не советую быть слишком самостоятельной. Мужчины в семье Саммерфорд не любили, если жены занимались карьерой.
– Значит, Джулиан другой.
– Каким образом? Разве он не настоял, чтобы ты бросила балет?
– Да, но только потому, что его посылают за границу.
– Даже если бы Джулиан остался в Англии, не думаю, что он позволил бы тебе танцевать.
Мужчины в его положении должны вести себя благоразумно.
– Миссис Саммерфорд, вы говорите так, будто занятие балетом – позор!
– Миссис Саммерфорд? – На круглом лице свекрови появилось беспокойство. – Я думала, ты будешь называть меня мамой.
– Простите, у меня вырвалось.
– Ничего, это вполне понятно. В конце концов, мы совсем мало знаем друг друга.
Люси заставила себя улыбнуться и подумала, как этой женщине всегда удается унизить другого человека.
– Что тебе известно о дипломатическом корпусе, дорогая?
– Боюсь, ничего.
– Какая жалость! Я всегда считала, что жена должна быть помощницей мужу. Конечно, ты научишься.
– Уверена, что научусь, мама. Но ведь мужчина может сделать карьеру и без жены.
– Какая странная точка зрения, милая, наверное, это все иностранный менталитет.
– Я не говорила, что не хочу помогать ему, просто мне кажется, что Джулиан не нуждается в поддержке.
– Как мало ты его знаешь! Хотя он и может казаться независимым, но всегда полагается на меня.
– Вы думаете, так и должно быть?
– Конечно! Для этого и есть мать.
– Но придет время, когда сын вырастет, и чем больше он зависит от матери, тем труднее будет разрыв. Я с самого начала буду поощрять детей к независимости.
– Значит, ты будешь лишать их той защиты, на которую они надеются и которую имеют право получить от тебя.
– У них будет моя любовь.
Миссис Саммерфорд иронично улыбнулась:
– Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь, что это легче сказать, чем сделать.
После этого разговор уже не клеился, и Люси, извинившись, вышла в сад, где одиноко бродила до обеда. Обе женщины обедали в столовой с видом на холмы. Даже в этой маленькой уютной комнате миссис Саммерфорд оставалась внушительной и недоступной, каждый ее жест был исполнен величия, и Люси подумала, что никогда не встречала человека, который более пристально следил бы за тем, что делает или говорит. Рядом с таким находиться было почти невозможно. Но как объяснить это Джулиану?
