– Смотри, аппетит себе перед ужином не перебей.
Может, хватит одного?
– Ладно. Но ведь ты сама говоришь все время, что мне не помешало бы прибавить немного в весе. – Ронни вернул одно яблоко на место. – А как тут прибавишь, от этой кроличьей пищи, какой мы все последнее время питаемся, наоборот, вконец отощаешь, уже прямо ребра выпирают.
– Кстати, о ребрах – как насчет того, чтобы после отъезда Тэда устроить шашлык?
– А свой особый соус приготовишь?
– Конечно.
– Договорились. Знаешь, ма, а ты ведь отличный парень. – Ронни чмокнул ее в щеку – от него вкусно пахло яблоком – и, покачиваясь, пошел к двери.
Поужинали они в шесть, потому что в восемь у Тэда начинался спектакль, и, не показывая этого, конечно, Стефани с нетерпением ждала, когда он отправится в театр. Только тогда можно будет освободиться от какой-то странной скованности.
Говоря по справедливости, не так-то уж Тэд и досаждает хозяевам, думала Стефани, небрежно протирая кафель в его ванной комнате, застилая постель и собирая вещи, которые он разбросал по полу. Просто дом, хоть и большой, но не резиновый, четверо здесь вполне могут жить, но не больше, и к тому же все время кажется, что Тэд каким-то непостижимым образом занимает слишком много места.
После ужина они немного посмотрели телевизор, а потом рано отправились спать: Дэвид сказал, что у него сегодня был тяжелый день и надо отдохнуть. Стефани восприняла это как намек на то, что ему хочется заняться любовью, но, поцеловав ее на ночь, Дэвид, не успела она и одеяло натянуть, повернулся на бок. Ощущая одновременно и облегчение, и обиду – последний раз они занимались любовью три недели назад, – Стефани немного почитала, а затем выключила ночник и тоже заснула.
На следующий день должен был состояться ежегодный прием в женском собрании. Облачившись в строгий темно-синий костюм, Стефани отправилась в город, оставив Дэвида с Тэдом предаваться воспоминаниям за бокалом мартини. Но когда она добралась до отеля, где должна была проходить встреча, выяснилось, что ее отменили из-за неожиданной болезни главной героини, местной конгрессменши. Задетая тем, что ее не предупредили заранее, Стефани решила, что сейчас у нее нет настроения заниматься покупками.
Что ж, остается только вернуться домой. Видит Бог, там есть чем заняться. Впрочем, она ничего не имела против этой мелочевки, ведь дважды в неделю с работой потяжелее ей помогали. Она ничуть не жалела, что после замужества не пошла работать. Хоть в то время с деньгами у них было очень туго, Дэвид об этом и слышать не хотел. «Мне надо, чтобы ты охраняла нашу крепость, – говаривал он, – а уж о хлебе насущном я как-нибудь позабочусь». Он рос без отца, мать, тоже адвокат, много работала, потому его так рано и отправили в интернат. Мать Дэвида, после того как овдовела, так и не вышла замуж. Впрочем, невольно поморщившись, подумала Стефани, это отдельная история.
Проезжая под оранжевыми, как апельсин, сводами моста «Золотые ворота», она думала, что по-настоящему ей хотелось какой-нибудь интересной работы. Когда спрашивали, чем она сейчас занимается, это всегда вызывало у нее бешенство.
Впрочем, она никогда не пыталась оправдаться, а с другой стороны, не повторяла налево и направо, что жизнь ее протекает мирно и славно и она ею вполне довольна. Хотя так оно на самом деле и было. И скучать тоже не приходилось, когда под боком двое сорванцов и любящий муж. Муж, который все еще остается любовником.
Правда, последнее время Стефани все чаще посещало ощущение, будто жизнь их сделалась какой-то рутинной.
Может, пора съездить в Европу, о чем они давно уже говорили? Ладно, вот только избавятся от гостя, и она вытащит Дэвида в свет. В последнее время, особенно после того как Тэд на них свалился, он ходит какой-то взвинченный. Может, немного наскучили ему детские воспоминания да и сам Тэд, который только и знает что разглагольствовать о своих успехах и сыпать направо-налево громкими именами? Или просто слишком устал на работе, и надо ему немного встряхнуться?
Доехав до Милл-Вэлли, Стефани свернула направо и уже через несколько минут входила в дом. У дверей она на секунду задержалась, стараясь уловить мужские голоса, но нет, внутри было совершенно тихо: должно быть, Дэвид с Тэдом пошли пообедать в ирландский ресторанчик на углу.
Стало быть, дом полностью в ее распоряжении, поскольку по субботам мальчики играют в футбол. Отчего бы не воспользоваться этой редкой возможностью и просто не вздремнуть, приняв перед тем ванну с пышной пеной взамен обычного душа, – чистое блаженство.
Стефани сняла жакет и, перекинув его через руку, пошла наверх. Вдруг из их с Дэвидом спальни донесся какой-то странный звук, словно кто-то стонал. Может, ветер треплет шторы?
Дэвид был буквально помешан на свежем воздухе и всегда заставлял ее спать с открытыми окнами. Когда она утром уходила, он еще не проснулся. Может, встав, забыл закрыть окна?
Стефани раздраженно – в доме три этажа, счета за отопление приходят фантастические – дернула дверь и застыла от ужаса.
Нет, Дэвид с Тэдом не пошли обедать. Они лежали на кровати совершенно обнаженные и были настолько поглощены друг другом, что даже не заметили, как открылась дверь, хотя от сквозняка шторы так и взлетели.
Стефани ощутила такую боль, будто ей нож в живот всадили. Сейчас ее вырвет. Ох, лучше бы умереть, только не видеть всего этого. Ведь это ее муж, и они с Тэдом занимаются такими мерзостями, да еще на постели, которую она делит с Дэвидом вот уже пятнадцать лет. Глаза у Дэвида закрыты, на лице застыло выражение какого-то слепого блаженства, а Тэд шарит руками по его загорелому крепкому телу, которое она так хорошо знает, и лижет языком губы, заставляя его стонать, как от боли…
Хоть по-прежнему Стефани не издала ни звука, Дэвид открыл глаза и встретил ее застывший взгляд. Лицо его сразу же посерело, словно кровь застыла в жилах, а глаза сделались маленькими и несчастными.
– О Боже, – простонал он. – Отпусти меня, Тэд!
Тэд повернул голову. При виде Стефани в глубоко посаженных его глазах на мгновение мелькнуло какое-то торжествующее выражение. Впрочем, он сразу же отодвинулся от Дэвида и сел на край кровати. Он даже выдавил из себя слабую улыбку.
– Не обращай внимания. Мы просто перепили, начали бороться, ну, и вот… Право, Стефи, ничего во всем этом нет.
– Ах ты, ублюдок, – прошипела она. – Ах вы, ублюдки чертовы.
Тэд поспешно натянул джинсы и свитер. На сей раз он кажется, заговорил искренне:
– Дэвид тут ни при чем, Стефи, это я во всем виноват.
Ведь я же рассказывал тебе про тот случай, когда Дэвид и другие ребята выкрасили мне яйца в синий цвет и сказали, что я подхватил какую-то новую венерическую болезнь. Ну вот я и решил сыграть с Дэвидом ту же шутку. Напоил его – ты же знаешь, что пить он совсем не умеет, – а когда он пошел наверх отсыпаться, взял у тебя на столе синие чернила и последовал за ним. Но оказалось, что он не так пьян, как я думал, ну мы и начали бороться, а там – одно за другим… Мне ужасно неприятно. Только не сходи с ума и не наделай каких-нибудь глупостей.
