Теперь же Крис готова забросать меня ножами только за то, что по ее же воле теплое местечко рядом со мной оказалось вакантно, чем нежданно-негаданно и воспользовалось инопланетное существо, не сведущее в местной политике неприкосновенности.
И мне сладко!
Мне упоительно сладко от собственного превосходства в этой ситуации. А то, что Чебурашка еще и такая … как бы это сказать… стрёмная… да, пожалуй, стрёмная, так вот, это лишь добавляет соли в мой дробовик.
Так-то, королева!
Тебя обыгрывает стрёмная Чебурашка!
И пофиг, что она страшненькая, заумная, необщительная, тощая, как самка богомола, и не будет во мне ни один гормон!
Ну, если только чуть-чуть.
Гребаный кокос!
Но Кристина же не может об этом знать!
Не может! Вот и бесится!
Чебурашка же не тушевалась и в истерики не впадала. Не стеснялась своих лопоухих ушей и, словно назло, никогда не прятала их под волосами, чем невольно вызывала к себе уважение. Для пущего эффекта ей оставалось лишь украсить их яркими сережками, но украшений Зоя не носила. Да и уши ее проколоты не были.
Девчонка не пользовалась косметикой, и на фоне одноклассниц смотрелась невероятно чистой. Что-что, а кожа ей от природы досталась идеальная. Ни прыщей, ни черных точек, ни красных пятен. Да половина школы согласились бы продать свои прижатые к голове уши, чтобы иметь такую кожу! И даже парни! И уродиной она не была. Можно даже назвать ее милой.
Чебурашка всегда ходила в тщательно выглаженной форме, на откровенную грубость и оскорбления в лицо отвечала взаимностью. И язык ее был остер, а ответы жесткие. Ни к кому побитой собачонкой не прибивалась. Классухе ни на что не жаловалась. На переменах предпочитала изучать потрепанный учебник со страшным названием «Математическая логика».
По истечении первой недели ни друзьями, ни просто приятелями Чебурашка так и не обзавелась. Откровенной травли и буллинга девчонке не устраивали, физически не трогали, вещи не портили. Но смотрели свысока. С примесью снисходительности, превосходства и брезгливости. Так смотрят на детдомовских детей. Или на цыганят в переходах. На бродячих бездомных псов. На тараканов в грязных подъездах хрущевок. И причину такого отношения я понял, лишь случайно услышав, как ее обсуждают в общем коридоре, обзывая деревенщиной, лохушкой, нищенкой и прочими словечками.
Оказывается, Чебурашка попала в гимназию исключительно по протекции директрисы. Малыгина заприметила девчонку на одной из городских олимпиад и загорелась желанием получить в ряды выпускников столь многообещающий ум.
Сама Зоя была родом из какого-то Задрюпинска. Богом забытого, тухлого и бесперспективного села. Чтобы учиться в нашей гимназии у ее матери, а отца у девчонки не было отродясь, как и отчества, не хватило бы денег, даже чтобы купить форму и стандартный набор учебных пособий, не говоря уже о ежегодной плате и ежемесячных взносах на комфортное существование золотых детишек.
Малыгина через Министерство образования пыталась выбить для Чебурашки то ли грант, то ли стипендию на бесплатное обучение, но с этим не выгорело. И тогда предприимчивая Нина Васильевна взяла мать Чебурашки преподавателем в начальные классы, благо необходимой стаж и подтвержденные заслуги у женщины имелись. А для детей сотрудников гимназии предоставлялось бюджетное место по уставу. Таким образом, директриса убила нескольких зайцев сразу.
Откуда это все известно, спросите вы? Элементарно.
Татьяна Ивановна Иванова, бессменный секретарь, заведующая всеми личными делами, по долгу службы и природной любопытности находилась в курсе всех и всего. А Иванова Маша, обучающаяся здесь на тех же условиях, что и Чебурашка, — ее дочь, и учится она, как вы могли догадаться в нашем классе.
Я и подумать не мог, что меня окружают надменные снобы. Кучка высокомерных посредственностей без забот и целей, у которых будущая профессия и будущий ВУЗ давно определены предками. Да и вообще, все их будущее расписано на годы вперед.
У Новиковой неофициально отец владеет несколькими торговыми площадями. А официально — он зам губернатора нашего города. У Сивакова папаша держит три ночных клуба. Мать Зубова — известный стоматолог с собственной клиникой. И перечислять можно далее по списку. Здесь и депутаты, якобы не владеющие торговыми центрами, и директоры строительных фирм, и владельцы типографий, рекламных агентств и супермаркетов и прочее, прочее, прочее.
Мои предки тоже входят в вип список.
У отца три автосалона с официальными дилерствами, мать бывшая модель и четырехкратная мисс города, известный меценат и публичная личность. В данный момент занимается благотворительностью. И конечно, предки спят и видят, что однажды я возьму в свои руки семейные капиталы и стану у штурвала автобизнеса. Вот только я не безвольная марионетка, а у них нет контрольного пакета исключительных прав на мою жизнь. И в чем я действительно уверен, так это в желании сделать себе спортивную карьеру, а не с калькулятором в руках просиживать дизайнерские брюки в скучных офисах, где даже цвет стен в кабинете директора определен дилерским договором. И впаривать среднему классу кредиты с завышенными процентами на до предела задопленные тачки согласно ежемесячным планам поставщика — не мой спорт!
— Хочешь, угадаю день твоего рождения? — шепчет Чебурашка, выводя узоры на полях в тетрадке.
Фокусы? Серьезно?
Я помню, как Глебов демонстрировал нам чудеса с отгадыванием задуманного числа или результатом математических действий, но вот чтобы день рождения… Кажется, чудо-зверьку удалось меня заинтересовать.
— Ну, попробуй, — шепчу ей, пока у доски распинается один из товарищей, пытающийся вычислить значение функции по заданному значению аргумента.
К слову сказать, Чебурашка, уже решила все примеры по этой теме, умудрилась и мне объяснить решение, причем так, что я на самом деле понял, и теперь откровенно скучала. Поэтому и решила попытаться обратить меня в свою математическую веру.
— Загадай день своего рождения.
Киваю. Двенадцатое декабря. Не за горами, кстати.
— Умножь его число на два.
Двадцать четыре, думаю я.
— Прибавь к результату пять.
Двадцать девять.
— Умножь сумму на пятьдесят.
Серьезно? В уме? Двадцать девять на пятьдесят… Так, как там… Тридцать на пятьдесят — тысяча пятьсот. Вычтем из них пятьдесят… Тысяча четыреста пятьдесят. Так, кажется.
— Умножил? Или калькулятор дать? — ехидно щурится Чебурашка.
— Умножил.
— Отлично. К этому результату прибавь месяц своего рождения.
— Готово, — говорю я.
— Результат?
— Тысяча четыреста шестьдесят два.
— Твой день рождения двенадцатого декабря.
Что? В смысле? В чем это логика?
— Ты сжульничала! Ты заранее знала ответ!
— Да неужели? Мой результат — две тысячи триста шестьдесят два. Разница всего в 900. Это мало.
Она искренне улыбается, хотя, кажется, удивлена моим невежеством.
— Серьезно? Ты никогда не слышал об этой задачке? Это уровень пятиклассника!
— Теперь ты окончательно убедилась в том, что у меня проблемы с математикой. И как, желание помочь не отпало?
Даже на расстоянии я ощущаю излучаемое ее полупрозрачным телом недоразвитого лопоухого кузнечика тепло и мягкий, едва уловимый аромат кокоса. И замечаю странные метаморфозы внутри себя. Мелкая зубрилка только что посмеялась надо мной, но внутри ничего не протестует. Нет ощущения унижения или оскорбленности. Напротив, как-то спокойно и легко.
Рядом с ней мне оказывается не стыдно показаться глупым.
Может, это потому, что мне на нее плевать? Нет желания демонстрировать свое превосходство. Нет цели покрасоваться или выглядеть умнее. Чебурашка словно бесполое существо, которое вызывает лишь легкий интерес, что возникает ко всему мало-мальски необычному. Пожалуй, с такими же чувствами я бы смотрел на какую-нибудь мадагаскарскую выхухоль, внезапно очутившуюся на зеленой лужайке у центрального входа в гимназию.
