Внезапно раздаётся стук в мою дверь. Я замираю от страха и тихо поднимаю газету с пола. Нет. Это просто соседи, или кто-то ошибся.
Стук повторяется.
— Энрика, я знаю, что ты вернулась в Дублин. И я знаю, что ты живёшь здесь. Открой мне!
Жмурясь от ужаса, узнаю этот голос.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Глава 2
Порой хочется, чтобы тебя оставили в покое. Просто чтобы все люди, которые тебя знают, резко потеряли память, и ты смогла бы жить нормально, не боясь выходить на улицу, без малейшего страха смотреть им в глаза. Жаль, что в мире нет ещё такой услуги. Я бы воспользовалась ей.
— Энрика, ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда, — мягкий мужской голос вновь сопровождается стуком.
Я швыряю газету на журнальный столик и подхожу к двери. Медленно поворачиваю замок, а потом открываю саму дверь. Смотрю на мужчину, которого тоже когда-то любила. Я играла и смеялась вместе с ним. Он был частью моего прошлого. Теперь он сильно изменился. Я не видела его, наверное, полжизни, даже больше. Но теплота в его зелёно-карих глазах осталась той же.
— Энрика. — Широко улыбаясь, он входит в дом. Едва я закрываю дверь, как оказываюсь в его жарких и крепких объятиях. Он сжимает меня в своих руках. Я дышу его приятным парфюмом, который не изменился даже спустя годы, и чувствую подступающие к глазам слёзы.
— Крёстный, — шепчу я. Мне казалось, что мы больше никогда не встретимся. Это было запрещено. Всё было под запретом для меня, особенно дышать, находясь рядом с людьми. Я должна была стать дерьмом, которое никогда не видно, но об которое можно вытирать ноги.
— Моя милая. — Фарелл отклоняется назад, рассматривая меня. Он постарел и стал больше, то есть толще. Но его улыбку я помню.
— Красавица. Я так хотел узнать, какой ты станешь. В детстве ты была непоседой. Тебе всегда нужно было быть в курсе всего, что происходит. Но с каких пор ты блондинка? — усмехается он, отпуская меня.
— Это конспирация, — бормочу, заправляя за ухо светлую прядь. — Чай?
— Я ненадолго. Не утруждайся, — улыбается он.
Мы смотрим друг на друга, и под его взглядом мне становится уже неловко.
— Итак, значит, конспирация. Думаю, эти ужасные линзы тоже для неё?
— Да. Всё так плохо? — спрашивая, кривлюсь я. Линзы абсолютно неудобные. Они зачастую съезжают и выглядят странно на моих карих глазах. Но ничего лучше я ещё не придумала.
— Ужасно, Энрика. Портишь природную красоту. Ты это делаешь из-за прошлого?
— Да… да, — киваю я.
— Не волнуйся. Ты должна была сообщить мне о том, что приедешь. Я дал свой номер твоей матери.
— Он у меня был, но я побоялась его использовать.
— Почему?
— Хм, потому что твой брат убил моего отца, — фыркаю, складывая руки на груди.
— Он тебя не тронет, — быстро заверяет меня Фарелл.
— Правда? Я в это не верю. Особенно, после того, что я сделала с его сыном.
— Прости? — спрашивая, он удивлённо приподнимает брови.
Тяжело вздыхаю и беру в руки газету. Раскрываю её и показываю ему. Он быстро пробегается по ней взглядом.
— И что? Про нас в газетах часто ерунду пишут.
— Это правда, крёстный. Я уничтожила Слэйна и здорово подставила его. Я была здесь, и у меня был план, как отомстить твоему брату через Слэйна. Всё пошло через задницу. Я не знала, какой Слэйн на самом деле. Я подставила его и отдала кое-что важное его конкуренту. Предала и разрушила его, — с горечью в голосе признаюсь я.
Рот Фарелла приоткрывается, и он, совершенно шокированный неожиданным признанием, таращится на меня. Раздражённо провожу ладонью по волосам и швыряю газету обратно на стол.
— Я не хотела этого делать, но в тот момент жила местью. Знаю, это отвратительно. Я хотела отомстить, а потом передумала, когда узнала Слэйна ближе. Он другой, понимаешь? Слэйн чуткий, заботливый, отзывчивый и не заслужил того, что я с ним сделала. Из-за меня он объявил себя банкротом и лишился всего, а теперь ещё и женится на какой-то идиотке, — произношу и злобно передёргиваю плечами.
— Прости, Энрика, ты уверена, что говоришь о старшем сыне моего брата? О Тристане Слэйне Нолане? — медленно спрашивает Фарелл.
— Конечно, да. Я понимаю, что для тебя дико слышать о том, какой он для меня. Но Слэйн именно такой. Он не демонстрирует свои эмоции, закрыт в себе. Мне он открылся. Я подстроила встречу с ним и затем подложила ему очень много дерьма. Это изводит меня. Я не знаю, как исправить ситуацию. Я, вообще, не должна была прилетать в Ирландию. Но после… мне пришло письмо о том, что здесь у меня остался дом. Я не смогла позволить, чтобы он перешёл государству. Государство ничего мне не дало, так что хрен им. Потом я… я решила остаться здесь, чтобы, наконец-то, получить образование. Мне пришло ещё одно письмо о том, что я имею на это право, как ирландка. Я оплатила первый год обучения и, в общем, оказалась в ещё большем дерьме, чем раньше. Не понимаю, что я делаю. Зачем я это делаю. Мне бы лучше остаться жить в Америке и забыть обо всём. Но меня рвёт на части из-за того, что Слэйн страдает. Понимаешь? — быстро тараторю я.
— Ни черта не понимаю, — Фарелл качает головой, и я закатываю глаза.
— Он убьёт меня?
— Кто?
— Доналл.
— Нет. Я не позволю ему это сделать. Хватит уже. Ты и так многого лишилась, Энрика, но сейчас меня волнуют твои слова о Слэйне. Ты была знакома с ним?
— Да. Была, — киваю я.
— Между вами была близость? — прищуриваясь, спрашивает крёстный.
— Нет… мы хорошо дружили, часто разговаривали, и я специально подобралась к нему ближе, чтобы отомстить за смерть своего отца. Но я отомстила только себе и Слэйну, но никак не этому ублюдку Доналлу. Я не знаю, как теперь всё исправить. Не знаю. Я не плохой человек, клянусь. Я пыталась исправить ошибку. Старалась стать другой и помочь Слэйеу, но он просто ушёл. Меня мучают кошмары. Я не могу нормально жить. Прости меня, я не хотела опускаться до такого. Сейчас я понимаю, как низко поступила, использовав Слэйна, ведь он ни в чём не виноват. Мне очень жаль, — произношу, быстро вытирая выкатившуюся слезу.
— Энрика, я уверен, что мой племянник в полном порядке, — заверяет меня Фарелл.
— Пишут, что он не появляется на людях, — хмурюсь я.
— Хм, это его нормальное состояние. Он и на днях рождения не появился. Пропустил праздник своей матери, отца, мой и даже свой.
Дело обстоит ещё хуже, чем я думала. Слэйн полностью закрылся в себе, избегает всех. Чёрт. Вряд ли Фарелл поймёт меня сейчас. Он ни черта не знает, а обнародовать свои грехи я не хочу.
— Энрика, он причинил тебе вред? — спрашивая, крёстный подходит ко мне и кладёт ладони мне на плечи.
— Нет… нет, ни разу. Наоборот, это я причинила вред Слейну.
— Удивительно, — шепчет он.
— Ты просто его не знаешь так, как знала я. Слэйн другой, понимаешь? Он не тот человек, которого вы все видите. Он ранимый.
— Это вряд ли, Энрика, — хмыкает он.
Меня раздражает то, что эти люди, близкие ему люди, ни черта не понимают, сколько сложностей и боли пережил Слэйн. Они совсем не знают его! Они никогда не увидят весь тот урон, который я причинила ему!
— Ладно. Не важно. Как ты узнал, что я здесь? — спрашивая, отхожу от Фарелла и направляюсь на кухню.
— Киф сказал. Он потребовал, чтобы я не приближался к тебе. Засранец даже не упомянул о том, что ты уже была здесь раньше, — хмыкает он.
— То есть твой сын в курсе? Потрясающе. Значит, все в курсе. Они придут за мной?
— Нет, Энрика, я же сказал, что никому не позволю причинить тебе вред. Твой отец был моим другом, близким и дорогим. Я обещал ему защищать тебя, так и сделаю. Тебе больше ничто не угрожает. Я обсужу всё вместе со своим братом, и тебя оставят в покое. Ты имеешь право и на злость, и на желание отомстить, и на то, чтобы находиться здесь. Дома. Ты не должна бояться тех, кто уже нанёс урон твоей семье. И мне очень жаль, что ты всех потеряла. Я соболезную, Энрика, — с чувством сожаления говорит Фарелл.
