Она на мгновение останавливается позади меня, ничего не говоря, и я притворяюсь, что вкручиваю какие-то шурупы, и что это требует от меня полной концентрации.
— Все в порядке? — спрашивает она.
— Со мной? — я удивляюсь этому вопросу. — Со мной все в порядке.
Она ждет еще немного, затем говорит:
— Хорошо. — И потом уходит.
— Спокойно, чувак. — Спенсер ложится рядом со мной.
— Заткнись, Спенсер.
— И мы закончили! — Входная дверь звенит, когда Джаз переворачивает табличку. Она подходит к кухонной двери, и скользит обнять Спенсера за талию, слегка сжимая его.
— Вы слышали ее, народ, — рявкает он. — Мы здесь закончили, так что можете идти. У меня есть дело, которым следует заняться. — Он перекидывает визжащую Джаз через плечо и смотрит на нас с нетерпением. — Я не шучу. А теперь уходите, если вам не нравится смотреть. — Он сверкает волчьей ухмылкой на девушек за прилавком, которые делают все возможное, чтобы быстро закончить уборку.
Обе девушки, которые работали на маму и остались работать с Джаз, покраснели. Я знаю, что они обе сохнут по Спенсеру. Но хоть он и ведет себя как пещерный человек, я не думаю, что он собирается бросить Джаз на прилавок и трахнуть ее прямо сейчас… Боже, кого я обманываю? Именно это он и собирается сделать!
Я должен вмешаться и остановить его, прежде чем он пересечет черту.
— Ладно, как на счет того, чтобы отправить вас домой, а мы все закроем?
— Превосходно, — подмигивает он, направляясь к двери. Я гримасничаю.
— Подожди, моя сумка! — Джаз кричит, вырываясь из его рук.
— Мы ее принесем, — отвечает Мэгс.
— Прошу за него прощения, леди, — бормочу извинения девушкам. — У него нет ни капли самоконтроля.
— Ой, оставь его в покое, — отвечает Мэгс.
Я смотрю на нее.
— А ты сменила пластинку.
— Он влюблен, это мило.
Я издеваюсь:
— Ага, и к черту приличия, верно? — Я переступаю порог, чтобы погасить свет, и тут чувствую, как она оборачивает руку вокруг меня, когда я щелкаю последним выключателем.
— Нет ничего плохого в небольшой демонстрации непристойного поведения, — мурлычет она.
Охренеть.
Я ощущаю, как мелкая дрожь проходит через все тело, и не могу контролировать то, что она со мной делает. Одна только мысль о сексе с ней, и я уже уступаю.
— Я думаю, — говорит она так тихо, что слышу только я, — почему бы и нет… — она уходит, подавляя зевок.
Я использую эту возможность, пока она у меня есть.
— Пойти домой, принять ванну и лечь спать пораньше? — Я говорю с большим волнением. — Полностью с тобой согласен. — Я усмехаюсь, надеясь смягчить все это. Это жестоко. Я фактически собираюсь сесть и, глядя ей в глаза, сказать, что мы допустили ошибку. Я не хочу, но должен. Я проходил через это раньше, и знаю, что так будет лучше, чем повторять все снова. Это к лучшему.
— Но я…
Я прижимаю палец к ее губам.
— Тсс. Мы оба нуждаемся в отдыхе, мы не спали несколько дней. Иди домой, ляг в постель. Мы увидимся утром.
Она кивает, разочарование написано на ее лице.
— Хорошо.
Она смотрит на меня мгновение, ее плечи опускаются. Мои глаза бродят по ее лицу. Я все бы отдал, чтобы все было по-другому. Я боюсь за нее. Я думал, что все позади, но, похоже, мне придется научиться жить с этим. Лучше так, чем позволить ей вырвать мое, все еще бьющееся, сердце.
— Хорошо, теперь иди домой, а я закрою.
Она вздыхает, но не спорит. Собирая свои сумки, она разворачивается, чтобы уйти, но я просто не могу отпустить ее. Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе, сокрушая ее губы своими. Она тает в моих объятиях, и я направляю все свои чувства в связь между нами. Когда я отрываюсь, ее грудь вздымается. Она смущенно смотрит на меня, потому что, хоть я и пытался, в этом поцелуе не было прощания.
4
Понедельник, 24 августа
Уилл
Рано прибыв к дому Мэгс, я начинаю смешивать строительный раствор. Это значит, что даже если она выйдет и попытается заговорить со мной, я не смогу остановиться. Когда приходит Спенсер, я уже работаю как одержимый.
— Конец моей фантазии о романе принцессы и конюха, — говорит он, с тоской глядя на дом.
Это первый день, когда он вернулся к стройке, и, хотя он очень рад тому, как идут дела с Джаз, кажется, его только что осенило, что она уже не та богатая сучка, о которой он фантазировал на работе.
Он смотрит на меня и словно загорается. Указывая сначала на меня, затем на дом, он усмехается.
— Не надо, — предупреждаю я его.
— Что? Хозяйка особняка трахается со строителем. Это идеальный сценарий ролевой игры специально для вас.
— Вот спасибо! Продолжай сыпать мне соль на рану, почему бы и нет? — Он этого не понимает. Я не хочу жить в чьих-то фантазиях. Для меня это жестокая реальность, хотя хотелось бы, чтобы это не было правдой.
— Да ладно тебе, это смешно.
— Для тебя, — ворчу я.
— Ты рано пришел, — говорит он, мудро меняя тему.
— Я не мог спокойно лежать там и слушать тебя еще хоть пару минут. — Ворчу я, бросая мастерком бетон и соскребая излишки в форму, прежде чем слишком сильно ударить сверху кирпичом.
Спенсер поднимает брови, но ничего не говорит, поэтому я продолжаю агрессивно работать.
— Что тебе сделали бедные кирпичи? — я вздрагиваю, услышав голос Мэгс.
— Просто пытаюсь наверстать упущенное, — я кидаю на Спенсера злой взгляд, вздыхаю и поворачиваюсь к ней лицом, потому что она не сделала ничего плохого.
— Привет, — в ее голосе звучит неопределенность.
— Привет, — отвечаю я с напряженной улыбкой.
— У вас есть время выпить чаю?
— Я… — я держу мастерок с сырым бетоном в руках и пожимаю плечами. — Он высохнет, если я остановлюсь.
Она кивает в знак того, что поняла.
— Нет, все в порядке, ты иди, — вмешивается Спенсер и забирает у меня мастерок из рук. — Я этим займусь, — усмехается он. — В любом случае, у меня это получается лучше.
Иногда мне хочется его прибить. Я поворачиваюсь, чтобы отдать ему перчатки и кинуть на него взгляд, выражающий все мое желание покалечить его. Он улыбается в ответ одной из своих саркастических «всегда пожалуйста» улыбок.
Я обращаюсь к Мэгс:
— Похоже, я свободен.
— Пойду поставлю чайник, — отвечает она.
— Молоко и один кусочек сахара! — кричит Спенсер. Засранец.
Я неохотно следую за ней на кухню. Неловкость между нами — это не круто. И это приводит меня в еще большее замешательство. Она собирается заваривать чай в молчании, и я понимаю, что она готовится к разговору со мной. Я это ненавижу, но ведь это моя проблема, так что все справедливо.
— Почему ты передумал? — внезапно спрашивает она, прерывая мои размышления. Она не поворачивается ко мне лицом, она просто смотрит через окно на длинную извилистую дорогу.
Я не знаю, что сказать. Я не ожидал, что она вот так в лоб спросит меня об этом. Я думал, мне придется придумывать объяснения, но она понимает. Чувство вины усугубляется еще и тем, как легко она поняла меня. Я ищу в своей пустой голове хоть что-то, что будет звучать как убедительная причина, но нахожу только собственные комплексы. Пока я пытаюсь собрать свои мысли воедино, она поворачивается и смотрит на меня с обидой в глазах.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но закрываю его.
Она кивает.
— Все нормально. Я поняла. Тебе это не нужно.
— Нет, я… — она смотрит на меня выжидательно, но мне нечего сказать.
Она вздыхает.
— Уилл, тебе придется рассказать мне, в чем дело, я не могу догадаться сама.
Я смотрю на свои ноги. Затем бормочу что-то, что сам едва могу разобрать. Это звучит жалко, я не могу даже подобрать слова так, чтобы они сложились в предложения.
— Что? — резко спрашивает она.
Я поднимаю голову и смотрю ей в глаза. Ее раздражение сейчас так осязаемо. Я должен отпустить то, чего я действительно хочу. Снова. И где справедливость? Но у нас есть то, что есть.
