эмоции. Я не переживу этот чертов день… Я не вывожу!
— Отпусти! Вы кто? От кого? Кто ваш босс? — кричала я сквозь затмившую мне глаза темноту, не разбирая лиц.
— Тебя уже ожидают, Смоленская, Сашенька Смоленская. — прозвучало какими-то эффектами в голове. Да что такое-то? Кариб, сука такая, послал стервятников! Слов не хватает, по- любому он, я уверена на все сто процентов. Счеты решил свести, сначала с мужем, может это была легкая месть за Макса, а теперь и за меня принялся. Скотина бессовестная!
ОТ АВТОРА:
ПРИВЕТ!! МОИ ХОРОШИЕ Я ВЕРНУЛАСЬ К АКТИВНОЙ ВЫКЛАДКЕ КНИГИ!! ХЭ БУДЕТ!! КНИГУ ДОПИШУ В ЭТОМ МЕСЯЦЕ!! И С ЦИКЛОМ ЯД ЗАКОНЧИМ!!
[ТИМУР]
— Ох я и постараюсь! Вот выйду только, мало вам точно не покажется! — говорил я, вздыхая. Какой дурак, дебил просто, настолько опустить надо было ее что ли? Зачем тебе это, Тимур? Не хотел. Да мало ли что не хотел, такая прекрасная ночь была, твоя жена, а сейчас, сейчас ты просто, как крыса помойная. Тебе фортит просто, что она тебе доверилась, не облажайся только. Я спорил сам с собой, ненавидел. Вот кто меня заставлял ехать к этой бабе, ну, бывшая и бывшая — глубоко все равно должно было быть. Возможно и не подставили бы меня. Кровь закипала от мыслей о Сашке, где она? Что с ней?
— Ты бы не бубнил. А то мы тебе палочку полицейскую в кавказскую жопу засунем. Будешь опущенным всю жизнь, так еще и на видео заснимем, жене покажем, если не сбежит от тебя, дура, а может убьют? Скажи, Валер? Убьют, наверное — хохотали двое в форме, купленные, поганые продажные менты! Сейчас-то я понимаю, что таким козлам денег давать нельзя. Какую ошибку совершают состоятельные люди? Думают о своей шкуре «сейчас», не о будущем. Распускают обслуживающий персонал подачками, а те и рады. Прав был отец в этом, признаю, не ценил. Сейчас все могу потерять — свободу, жену, жизнь. Насчет палки я даже загоняться не буду, не посмеют, так, раззадорить меня хотят, может срок увеличат, если я среагирую неправильно — приказ такой, вероятнее всего, с них нечего взять.
— А может ему фотки покажем? — жирное тело подошло к решетке, на столе противного коричневого цвета, сделанного из дешманского ДВП, лежал конверт, первый показал пальцем на бумаги. Какие фотки? А если Саша, да никогда не прощу себе этого… Что хуже может быть. Да не нужны мне большие деньги, ничего не надо, я почувствовал счастье, почувствовал дорогого человека, а только позволили мне обрести, как потерял. Вот мудак… Не сделал бы всех ошибок, знай я будущее. Вот бы время вернуть…
— Эти что ли? — переглянулись они. — Да нет, он тебя через решетку достанет, ты только подойди к этой обезьяне, головой огреет об металл и хана тебе, ну, посадят на подольше, а тебя-то раз и нет уже, Валера, не гони пургу. Мы и так ему такое дело нашьем — сжимая кулаки я продавил себе кожу, гладко стриженные ногти впивались уже в мясо, я не мог контролировать агрессию. Да что уж там? Какое контроль может быть? Когда меня держат в клетке, а сами опускают ниже помойного барана, ниже плинтуса. Вылеплю их, с особым цинизмом и жестокостью оторвусь, тут-то мне равных нет, не видел.
— Давай швырнем ему, как псине. Он прям так и пахнет, перегар на все отделение, даже его противный дорогой парфюм не сбивает всего. Смотри-ка, нашелся тут богатенький. Ты думаешь, что люди побогаче тобой не интересуются? — уже обращаясь ко мне, присвистывал жирдяй. Я вцепился в решетку, толстые, чуть ржавые прутья совсем не гнулись, как бы не старался. Как вылетел бы, отметелил, Макс бы в сторонке, у больнички курил. Так никогда меня не унижали, боялись, ссали все. Все перевернулось очень резко, меня мир так за наглость наказывает, не иначе. Как можно объяснить все, что случилось в последнее время? Сашка бы была только со мной, я бы на коленях ползал, пока не увидел, что она простила и готова строить будущее со мной.
[ТИМУР]
— Ну, швыряй. — сказал длинный мент с усиками, прямо, как у Гитлера, стоп, где-то я видел эту рожу. Вот сука! Это же тот аппендикс из клуба, который с женушкой заигрывал, все ей про какую-то биологию впаривал, а может психологию, не суть! Борзый однако стал, лох цветочный. Вот что ж руки тогда не дошли-то до тебя? — Валерка, швыряй, я сказал! Пусть порадуется за брата. — прокричал уже он.
— Да ты посмотри, он тебя взглядом сейчас сожрет, дикий какой!
— А я помню тебя, собака сутулая! — прошипел я, а у самого вены на лбу уже надувались, я
становился похож на зверя. Так бы и разорвал!
— Ну-ну, у нас таких, как он, каждый месяц привозят. Не ссы! — отвечал длинный толстяку.
— На… на, держи… — на ватных пухлых ногах подошел мент Валера. Его руки тряслись так
сильно, что он два раза ронял паршивый конверт. Я выхватил, не заставляя себя ждать, а
тот моментально отпрыгнул, чуть не наложивши в штаны.
— Вахид… мертв… — Сашка, где Сашка? Что эти черти сделали с ней?
— Смотри как помрачнел! — продолжала Колонча.
— Выпустите немедленно! Да заплачу я вам! Заплачу! Сколько? Назовите цену! Выпустите! — кричал я, уже изо всех сил, руки отнимались, вцепившись мертвой хваткой я буквально раздавливал мышцы на ладонях. Я не замечал боли, совсем. Я бессилен, первый раз бессилен…
— Нет у тебя столько. — ехидно шепнул толстяк, выпучив хитрющие, но в то же время полные страха глаза, а затем захлопнул тяжелый дверь старого помещения, удалившись тихой походкой, семеня по коридору.
[САША]
— Снимай мешок, и так сейчас не особо красавица. Смотри какая шалава! Потасканная уже, в самый раз, сопротивляться не будет. — крикнул человек с переднего сидения тому, кто находился рядом со мной. Да, немного пришла в себя, а мы уже едем. Я не знаю что происходило в той квартире, куда они пришли. Мой мозг просто отказывался работать в тот момент, меня вырубило, казалось, что я уснула. Куда меня везут?
— У нее, у Смоленской с собой что-то было? — спрашивал водитель.
— Нет, ни документов, ни телефона, пустая абсолютно.
— Мда… лучше бы она с Вахидом
