Оля кивнула, продолжая сидеть на полу.
— Они приходили к нам… вчера.
— Он любит её?!
Оля молчала.
— Любит?! Ответь!
— Мне показалось, что… вроде как да… любит, — последнее слово Оля произнесла почти шёпотом. — По — крайней мере, выглядел он влюблённым… Ох, Юля… Гад мой братец, конечно, что не написал тебе, и меня ещё впутал! Я, знаешь, как его отругала при этой Яне! И вообще…
— Когда свадьба? — перебила я Олю.
Поколебавшись несколько секунд, она ответила:
— Тринадцатого.
— Где?
— В "Шансе".
Я знала это место. Это был самый популярный ресторан нашего района.
Оля встала, подошла ко мне и обняла. Я не двигалась, словно заморозившись. У меня не было ни сил, ни желания принимать её утешение.
— Юлечка, ты ведь простишь меня?! Я ни в чём не виновата! Но он мой родной брат! Я очень люблю вас обоих! Лёшка сказал, что собирается к тебе завтра с цветами, хочет поговорить, всё объяснить, попросить прощения…
— Нееет! — закричав, я оттолкнула Ольгу. — Не надо мне его цветов, не надо мне его разговоров и прощения! Мне ничего не надо!
Сдерживаемые рыдания, наконец, вырвались наружу и, схватив свои вещи, выбежала из квартиры.
Я не помнила, как добралась до дома, как рыдала на груди у мамы, и как, совершенно обессилив, уснула.
Проснулась очень рано. Успокоительные, которые вечером дала мне мама подействовали, и я ощущала в себе странное спокойствие, а ещё — решимость.
"Улица Мартыновская, дом три, квартира двадцать четыре".
Мне необходимо удостовериться, необходимо лично увидеть, что та, другая, существует, что всё это не выдумки и не плод моего воспалённого воображения. Я не могла просто так сидеть и ждать прихода Лёши, тем более, папа, видя моё состояние, кричал, что спустит негодяя с лестницы, пусть только тот появится на пороге.
Достав карту, нашла адрес. Родители ещё спали, когда я вышла из дома.
Ехать было далеко — практически через весь город. Почти два часа ушло на дорогу, но я не чувствовала время. Как ни странно, чем дольше я добиралась до места назначения, тем сильнее во мне росла уверенность, что всё это бред, что не существует никакой Яны, да и квартиры этой тоже.
Но она существовала.
Быстро нашла нужный дом, поднялась на этаж и остановилась возле двери под номером двадцать четыре. Не было никакого сомнения или страха. Я уверенно нажала на звонок и долго — долго не отпускала палец.
Наконец, послышались шаги и из глубины квартиры раздался голос Лёши:
— Кто там?!
Я молчала. Лишь моё сердце громко отстукивало.
— Кто?! — повторил он громче, подходя к двери.
Я продолжала молчать.
Дверь распахнулась, и я, наконец, увидела того, кого так страстно любила и ждала. Внезапный спазм сильно стянул горло, мне казалось, ещё секунда — и я задохнусь.
— Белка? Что ты здесь делаешь?!
Алексей выглядел заспанным. Наспех накинутая рубашка, растрёпанные отросшие волосы — мои глаза жадно впитывали его внешность, запоминали каждую чёрточку, каждую новую морщинку на любимом лице.
— Как ты узнала где я? Олька проболталась? — его брови сошлись на переносице.
У меня хватило сил только на то, чтобы слабо покачать головой.
— Тогда как? Аааа… письмо нашла? — догадался он.
Я кивнула.
— Ну, раз ты всё знаешь… — Лёша тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, потёр ладонью висок, продолжая другой рукой придерживать входную дверь. — Прости меня, Белка. Прости, если сможешь. Я урод.
Мы стояли на пороге и безмолвно смотрели друг на друга. Только вот он стоял на пороге новой жизни, а мне казалось, что я стою на пороге её конца. Потому что, моей жизнью и был — Лёша.
Нестерпимо жгло в груди. Не в состоянии вымолвить ни слова, я не заметила, как по щекам потекли горькие слёзы.
— Белкаааа, не плаааачь, прошу, не плаааачь! — застонал он, дотрагиваясь до моего лица.
Я перестала дышать. Прикосновение его пальцев, с нежностью смахивающие слезинки, сводили с ума, унося куда — то ввысь.
Я закрыла глаза.
— Лёшенька, любимый, кто там? — раздался высокий женский голос.
Я вздрогнула и резко отшатнулась. Этот внезапный чужой голос материлизовал беспощадную действительность.
— Всё нормально! Сейчас приду! — крикнул Лёша, не поворачивая головы. — Белка… — вновь протягивая ко мне руку.
— Меня зовут Юля! — мой вопль, словно плотина, прорвался наружу. Я отшвырнула от себя его ладонь и, рыдая, кинулась вниз по лестнице.
— Белка, подожди! Не убегай! Белка! Чёёёрт! — услышала за спиной.
Выбежав из ненавистного дома, не знаю почему, сразу же рванула на рынок, к маминой подруге, той самой, которая давала напрокат выпускное платье.
Тётя Наташа развешивала товар, когда перед её взором нарисовалась я с красным опухшим от слёз лицом.
— Юля, девочка! Что случилось?! — воскликнула она с расширенными от удивления глазами.
Я кинулась ей на грудь, сотрясаясь от плача.
— Ну — ну, успокойся, расскажи что случилось? Что — то с родителями?! — тётя Наташа обняла меня, крепко прижимая к своей пышной груди.
Я замотала головой.
— А что тогда? Хотя… кажется, я догадываюсь что… Любовь, да?
Я кивнула, не переставая рыдать.
— Так. Всё. Успокаиваемся. Сейчас вызвоню свою помощницу — обещала ей сегодня выходной, но ничего, поработает, — накину ей побольше процент. Поедем ко мне! Я так понимаю, домой ты ехать не хочешь?
— Неееет!
— Садись! Пей чай из термоса, а то вся трясёшься. Сейчас сбегаю к автомату, позвоню — и обратно.
Тётя Наташа усадила меня на стул, всучив в руки большой красный термос.
— Я быстро! Пей чай! Он с мятой, мёдом и лимоном. Успокаивает. Бережёт мои нервы от занудных клиентов.
Чай действительно меня расслабил, я перестала трястись и громко всхлипывать. Правда редкие покупатели пару раз шарахнулись, когда подойдя к прилавку, чтобы получше разглядеть товар, видели незнакомую зарёванную девочку.
Тётя Наташа в скором времени вернулась и, отсадив меня подальше, бойко начала торговлю. А когда через полчаса пришла её работница, взяла за руку и усадила в свою машину. По дороге она ничего не спрашивала, только время от времени, с нарастающим беспокойством поглядывала на меня.
Дома тётя Наташа набрала горячую ванну, добавив туда каких — то трав. Она сама меня раздела и помогла улечься в ароматную воду. Я чувствовала себя без костей, опустошённой. Безвольной куклой. Сломанной несчастной куклой, с которой больше не хотят играть из — за её дефектов.
— Я не нужна ему. Он любит другую. У него скоро свадьба, — выдавила я из себя.
— Ну, наконец — то, заговорила! Тоже мне горе! — всплеснула руками тётя Наташа, присаживаясь на край ванны. — Плюнь и разотри! Ещё чего не хватало, из — за какого — то козла так убиваться! Запомни, девочка моя: мужики, как трамваи — ушёл один, обязательно придёт следующий. А в моём случае, вообще, сразу несколько трамваев приходит, никогда не могу решить на каком ехать: то ли покороче маршрут выбрать, то ли, наоборот, подлиннее!
Она так задорно рассмеялась, что и я не смогла удержаться от слабой улыбки. Тётя Наташа всегда могла поднять настроение. Но сейчас моему в клочья разодраному сердцу больше всего хотелось тишины и покоя.
— Пойду матери твоей позвоню. Она дома? Скажу, что у меня останешься до завтра.
Я благодарно кивнула.
Как я потом узнала, вечером этого же дня, Алексей приезжал ко мне домой и мой папа действительно чуть не спустил его с лестницы.
Не помню, как я жила до тринадцатого октября — дня свадьбы. Как — то дышала, как — то училась, как — то спала. Я игнорировала звонки Ольги, а когда она подлавливала меня в коридорах университета — быстро проходила мимо, не давая шанса поговорить со мной. Не знаю почему, но я физически не могла её видеть, хотя умом понимала, что вины Оли в сложившейся ситуации нет. Но лучшая подруга стала ассоциироваться в моём сознании с предательством своего брата.
