ладно» окончательно напрягло. Сразу нехорошие мысли в голову полезли, опять лицо Романовой всплыло навязчивой картинкой, как она поправляет платье. Неужели дело замяли, а я дурак не понял?
С губ слетел тяжелый вздох, я перевел взгляд на дверь, пытаясь успокоиться. И тут ручка неожиданно повернулась, а на пороге выросла она – Рита.
Я вздрогнул от неожиданности. Лицо обдало жаром, за ребрами заныло, словно с меня сорвали бинты и начали по новой накладывать швы. Рита тоже, кажется, вздрогнула. И это секундное выражение, промелькнувшая печаль в ее глазах, немного обескуражило. Именно так Романова смотрела на меня на выпускном, да и после, но каждый раз появлялось напускное безразличие. Тогда-то я принимал его за чистую монету, но сейчас внезапно осознал: за равнодушием скрывается нечто большее, и от этого меня накрыло волной злости.
Тысячи слов вертелись на языке, хотелось выплеснуть их, даже подумалось – потом и дышать будет легче, да и прошлое отпустит. Может, оно меня держало из-за недосказанности, обиды, которую я молчаливо копил в себе, пытаясь сохранить лицо, проклятую гордость.
– Привет, – произнесла Марго довольно четко, будто репетировала эту реплику последние три года. Она подобралась вся, но не улыбнулась. Я мазнул по ней оценивающим взглядом: юбка-карандаш, белая приталенная рубашка, туфли на небольшом каблуке. Рита выглядела довольно естественно в одежде по размеру, и, несмотря на внутренние метания, девчонка продолжала казаться мне красивой. Плюс держалась она уверенно, зная себе цену.
– Добрый день, – выплюнул через силу я, натянуто улыбнувшись. – А мы как раз официантку искали. Не обслужите нас, вы же здесь для чего-то ходите?
– Видимо, вы плохо искали, Олеся стоит позади, она отвечает за столики, – максимально спокойно отчеканила Марго. Мы смотрели друг на друга с нескрываемой неприязнью, хотя, уж за что меня можно было ненавидеть, вопрос интересный.
– Да мне плевать, если честно, – откровенно хамил я, ощущая нарастающий градус злости в организме. Грудь горела, словно в меня влили канистру кислоты, а глаз едва не дергался. Но я пытался держаться, создавать иллюзию безразличия. Хотя лучше бы сюда не приезжал и забыл бы напрочь имя этой девушки. Все еще явственно помнил те месяцы пыток, адового котла, в котором я пытался не свариться заживо.
– Простите, – рядом с нами возникла та самая Олеся, что была в черном платье. Она захлопала ресницами, растерянно переводя взгляд с меня на Риту. – Я могу вас проводить за столик?
– Да, уж извольте! – кинул пренебрежительно я. – А то официантки у вас больно глупые, не знают, видимо, в чем состоят их обязанности.
Я развернулся на пятках и, позабыв о Левакове, поплелся в зал. К слову, он был огромный и тоже в каком-то старинном стиле: столы с бордовыми скатертями, дубовые неподъемные стулья, массивные люстры, свисающие едва не до пола. Справа, за барной стойкой, находились кабинки, огороженные от общего зала балдахинами. Все пустовали, кроме одной, однако гостей с моего места не было видно, лишь закрытые шторы намекали на присутствие там людей.
Усевшись за свободный столик, а их было приличное количество, я задергал нервно ногой, исподлобья разглядывая помещение. Повернулся в сторону барной стойки, цепляясь взглядом за Марго и эту Олесю. Они о чем-то спорили, но шепотом. Создавалось ощущение, словно этот спор касался меня.
– Вить, – Антон появился внезапно, усаживаясь на стул рядом. Он положил мобильник на стол и посмотрел с таким видом, будто пытался решить сложный ребус, но не находил нужного ключика к разгадке.
– В чем дело? – я напрягся, хотя куда уж больше, тело и так сделалось каменным. Скорей бы свалить отсюда.
– Все очень странно.
– Что странно?
– С этим заявлением странно.
– Конкретней, Тох, – прошипел, оглянувшись. Рита взяла меню в кожаной папке, кинула недовольный взгляд на Олесю и сделала шаг к нашему столику. Ясно, она тупо не хотела меня обслуживать. Собственно, я и есть-то здесь не планировал, кусок бы в горло не полез, не из рук предательницы.
– Короче, она… – Леваков замолчал, заметив Марго, остановившуюся напротив нас. Она хотела протянуть меню, но Антон остановил:
– Нам два американо, пожалуйста.
– Эм, хорошо, – тон голоса Риты меня зацепил, потому что в нем звучала мягкость, любезность, доброжелательность, в конце концов. На меня она даже не взглянула, развернулась и с идеальной осанкой направилась выполнять заказ. Раньше под широкими одеждами Романова казалось не такой худышкой, сейчас же походила на дюймовочку. Хотя это была не болезненная худоба, а довольно стройное тело без изъянов, словно его создал художник для картин. Я невольно залип, потом, правда, одернул себя! Что творю?
– Шест, она забрала заявление.
– А то я не в курсе, – закатил глаза, проводя ладонью по лицу. Мне все больше хотелось поскорей свалить отсюда.
– Ты не понял! Заяву она приходила писать с отцом.
– С отцом? – удивился я. Может, в этом и не было чего-то странного. Дядя Паша ей не разрешал водиться с парнями, а там такой скандал вокруг дочки. Одноклассники чуть ли не драться готовы были, а уж как кто-то кинул туфлю в сторону такси, вообще забыть сложно. Интересно, о чем думали ее родители, когда увидели весь тот кошмар…
– Да, а вернулась она через пару дней одна. Сказала, что написала под давлением отца. И вообще… – Леваков помялся.
– Что?
– Она написала, типа у нее… никакой связи с парнями не было.
– Ч-чего? – глаза у меня полезли на лоб, я приоткрыл рот, облизнув пересохшие губы.
Что за глупости? Что значит – не было? Платье, фотки, ее слова – все говорило об обратном! Может, она специально соврала полиции, чтобы придурков прикрыть? А что если… Подобной мысли я не допускал на протяжении трех лет. Нет, сперва еще думал, что были просто поцелуи или прикосновения, однако когда Рита написала смс, когда парни начали говорить, мол, у них там было все обоюдно, я окончательно пришел к варианту измены и предательства, от которого разрывало грудь.
– Вранье это, – нахмурился, массируя виски.
– Нет, – качнул головой Леваков.
– Да с чего ты взял? – вспыхнул я, ударив ладошкой по столу. И как назло в этот момент к нам подошла Рита с подносом. Явно испугавшись, она быстро поставила кружки с американо и, не говоря
