— Тебе не нужно извиняться за то, что ты сбежала. Ты видела меня с окровавленным ножом в руках; из коридора на тебя смотрел убийца. Я рад, что ты сбежала. Я не уверен, что смог бы справиться, если бы с тобой что-нибудь случилось, Чак.
Мои ладони вспотели, когда я поднимаю их и кладу на мускулистые плечи Черча, в очередной раз удивляясь, что помешанный на кофе принц школы такой мускулистый под униформой и культурной внешностью.
«Приятно удивляюсь», — мой мозг напоминает мне об этом, и я рада, что свет сейчас выключен, так что он не может увидеть, насколько я краснею.
Наши рты соприкасаются, всего лишь лёгкое прикосновение губ, и море бабочек взлетает у меня в животе, вызывая головокружение.
«Мы не можем провести полноценный сеанс поцелуев с другими парнями в комнате, или можем», — говорю я себе, но трудно разобраться в этикете групповых отношений, когда, знаете ли, на самом деле никого нет в наличии.
Горячий, скользкий кончик языка Черча дразнит мою нижнюю губу, и я вздрагиваю, обхватывая пальцами его бицепсы. Он прижимается ещё сильнее, когда я осторожно приоткрываю рот и приглашаю его войти; невозможно не заметить, что его рука скользит всё ближе к сладкому местечку между моими бёдрами.
К сожалению, в этот же момент я замечаю движение за плечом Черча и, подняв взгляд, вижу тень, маячившую по другую сторону экрана седзи. Я вижу слабые очертания человека, разглядывающего нас, и у меня перехватывает дыхание — но совершенно по другим причинам, чем раньше.
Черч напрягается и оглядывается через плечо. Прежде чем я успеваю даже подумать о том, как справиться с ситуацией, он поднимается на ноги и направляется к двери. Человек с другой стороны уходит, когда он открывает дверь.
— Разбуди остальных! — шипит он, а затем бросается бежать.
— Блядь, — ворчу я, поднимаясь на босые ноги, прежде чем одной из них пнуть Рейнджера в плечо. — Вставай, беда!
Он мгновенно просыпается, но я уже ухожу за Черчем. Раньше я убежала от него; я не позволю ему в одиночку преследовать убийцу.
Мои босые ноги шлёпают по деревянным доскам снаружи, когда я гонюсь за Черчем и тенью, между светлячками, танцующими в воздухе вокруг двора. Человек-тень первым заворачивает за угол, но Черч не сильно отстаёт.
К тому времени, как я догоняю его, тяжело дыша и отдуваясь, я вижу, как Черч хватает человека за плечо и толкает его к стене. Он срывает капюшон от серого свитера с головы и показывает лицо, которое я никак не ожидала здесь увидеть.
— Селена? — спрашиваю я, задыхаясь и кашляя, когда останавливаюсь рядом с ними. Её карие глаза пристально смотрят на меня сверху вниз, пока она пытается отдышаться, светлые волосы прилипли к её вспотевшему лбу. Мы встречались всего один раз, на танцах в День святого Валентина в Женской Академии Эверли, но как я могла забыть девушку, которая подарила мне своё платье, парик и немного косметики, когда я действительно в этом нуждалась? — Ты одна из убийц?
— Что? — спрашивает Селена, моргая в ответ, как будто я сумасшедшая. — Так он теперь называет своих поклонниц?
— Поклонниц? — эхом отзываюсь я, обмениваясь взглядом с Черчем. — Чьих поклонниц?
— Марка, — раздражённо отвечает она, убирая руки Черча со своих плеч и потирая их, как будто позже у неё могут появиться синяки. Я не удивлена: у Черча тревожно сильная хватка, что противоречит его внешности президента академии.
— У Марка есть поклонницы? — выпаливаю я, и в моём голосе, должно быть, слышится какой-то ужас, потому что Селена переводит свой свирепый взгляд на меня. Черч, с другой стороны, не выглядит особенно шокированным.
— Они называют себя «фанатиками», что, на самом деле, не имеет вообще никакого смысла.
— У Марка, у этого мудака-душегуба-в-заднице-свиньи есть поклонницы, которые называют себя… как? Типа, фанатки, но… фанатички? — у меня возникли проблемы с установлением связи. Марк далеко не настолько крут, чтобы заводить поклонниц.
— Пожалуйста, не называй моего парня мудаком… Подожди, ты сказала «в заднице свиньи»? — спрашивает Селена, бросая на меня особый взгляд. Я знаю, что мои оскорбления нетрадиционны, ясно? Но с каких это пор творчество стало чем-то плохим? Одни рисуют масляными красками, другие акриловыми, а я… юношескими колкостями, которые не имеют смысла. У каждого из нас свои средства.
— Фанатики, как в фанаты, без буквы «Ч», — поправляет Черч, его проницательный взгляд прикован к лицу Селены. Она кажется достаточно невинной, но она пряталась где-то в темноте, так ведь? И кроме того, она учится в Эверли, а не в Адамсоне, так какого чёрта она вообще здесь делает?
— Что, чёрт возьми, происходит? — огрызается Рейнджер, выходя из-за угла без рубашки, великолепный, сексуальный и… Я смахиваю воображаемую слюну со своего лица и пытаюсь вспомнить, что мы здесь делаем. Спенсер и близнецы не сильно отстают, и я чуть не задыхаюсь, когда Тобиас протягивает руку, чтобы поправить мою юкату. Она упала так низко, что видны повязки на моей груди.
— Я поддержу тебя, Чак, — шепчет он, поправляя мой халат, а затем переводит взгляд зелёных глаз на Селену. — Что, нахрен, здесь происходит?
— У нас тут девушка из Эверли, крадущаяся в тени, — отвечает Черч, в то время как Селена фыркает и скрещивает руки на груди. Стрекочут сверчки, и лунный свет танцует на пруду с кои в переднем дворе, но здесь далеко не так безмятежно. Клянусь, я чувствую металлический привкус крови в воздухе.
— Разве ты не та девушка с танцев? — спрашивает Спенсер, склонив голову набок. Когда он проводит пальцами по волосам, я замечаю, что его рука дрожит. Я также замечаю, что Тобиас установил некоторую дистанцию между собой и Микой, что нехорошо. Я чувствую, что нарушила их тщательный баланс близнецов. — Мы курили травку на причале с этой цыпочкой.
— У этой цыпочки есть имя, — рявкает Селена, вызывающе задирая подбородок. Я не могу не вспомнить, как они с Марком приставали друг к другу посреди родительской вечеринки Черча. Мерзость. Не тот образ, который я хотела бы запечатлеть в своём мозгу, большое вам спасибо. — Селена МакКоннелл, и прежде чем вы снова обрушите на меня своё извечное дерьмо, не волнуйтесь: я здесь не ради вас. — Спенсер и Тобиас обмениваются взглядами, когда Рейнджер прищуривает на неё свои сапфировые глаза, а Черч прислоняется плечом к стене с обманчиво небрежным видом. Мика бочком подходит, чтобы встать рядом со мной, и мы обмениваемся скептическими взглядами. — Я ищу своего парня, Марка.
— С какой стати ты проделала весь этот путь в поисках своего парня? — спрашивает Черч, и в его стоическом лице и ровном голосе появляется опасная нотка.
— Я не обязана тебе ничего объяснять, — выдавливает Селена, но потом, должно быть, понимает, насколько нелепо всё это выглядит, поэтому она вздыхает и продолжает, заправляя прядь волос за ухо. — В последнее время он ведёт себя реально странно. — Она смотрит в мою сторону, словно ища какой-то женской солидарности. — Шныряет повсюду, лжёт о том, где он был, и он проводит слишком много времени с мисс паинькой-девочкой. — Селена снова закатывает свои карие глаза. — Астер даже последовала за ним сюда, так почему бы и мне не последовать? — лицо Селены темнеет, а мои собственные глаза расширяются в такт с глазами Мики.
— Кто такая Астер? — спрашивает Мика, но даже если он не помнит, кто она, я помню. Она та рыжеволосая с пышными формами, которая танцевала со мной и Россом на танцах в День Святого Валентина. Но, возможно, ему не нужно помнить, кто она такая, чтобы удивиться тому, что не одна, а две девушки из Эверли появились в «Оисии Онсен» сразу после того, как произошло убийство.
— Ах, — огрызается Селена, и её лицо краснеет. — Она здесь, и она, вероятно, как раз катается верхом на моём парне…
— Я знаю, где комната Марка, — небрежно говорит Черч, обрывая её на полуслове и пристально глядя на неё своими янтарно-медовыми глазами. — Хочешь, чтобы мы тебе показали?
