Кто-то кашлянул совсем рядом, и Лида, нервно обернувшись, увидела светящуюся точку – огонек от сигареты. Марк пришел.
– Лида?
– Это я. Ты… ты не дашь мне сигарету?
– Разве ты куришь?
– Так, иногда.
– Прости, эта последняя! Если не побрезгуешь…
Она взяла, пару раз затянулась и вернула ему:
– Ну вот, мы с тобой раскурили трубку мира.
– Вроде того.
Они помолчали, а потом Марк сказал:
– Слушай, да не расстраивайся ты так из-за этого идиота. Рядом с ним такая женщина, а он все каких-то мочалок выбирает.
Лида не сразу поняла, о чем Марк говорит, – господи, он думает, она страдает из-за Захара!
– Я не женщина, я кандидат наук, – ответила она угрюмо.
– Кандидатскую защитила? Ну, ты даешь! Здорово! Молодец!
– А что мне еще оставалось делать?
– В смысле?
– В прямом! Все вон уже по сто раз женились-переженились, а я…
«Какой ужас, я пытаюсь его разжалобить!» – думала Лида, но не могла остановиться:
– Я даже не целовалась ни с кем никогда…
Про поцелуй с Захаром она благополучно забыла.
– Ты знаешь, – задумчиво сказал Марк, – это все потому, что ты очень строгая и серьезная. Мужики к тебе просто подойти боятся. По тебе же сразу видно: так просто не отделаешься. Не то что Захаровы мочалки – поматросил и бросил. А ты не такая.
– Боятся! И ты боишься?
– Я не боюсь. Но я же не собираюсь за тобой ухаживать… То есть… Я не потому не собираюсь ухаживать, что ты мне не нравишься, ты мне как раз даже нравишься, то есть не в том смысле, что… просто я… у меня… Черт! – Он совсем запутался и замолчал.
– Значит, ты так это видишь? Что я такая неприступная?
– Ну да. А ты сама что думаешь?
– Я думаю… – Она вся сжалась, но выговорила: – Я некрасивая и неинтересная.
– Ты… что?! Некрасивая?!
Марк так удивился, что Лида взволновалась:
– А разве не так?
– Некрасивая! Ну, ты меня достала! Всё! – Он разозлился, придвинулся к ней совсем близко и взял под руку, крепко прижав. – Это чтоб ты не сбежала. Я сейчас тебе буду рассказывать, какая ты красивая. Боже, и почему бабы такие дуры!
Лида дернулась было, но Марк держал крепко:
– Сидеть! Значит, так. Во-первых, у тебя прекрасная фигура.
– Откуда ты знаешь?!
– Я же видел тебя в купальнике! В прошлом году.
– И разглядывал?!
– Да я всех женщин разглядываю. А тебя так даже с удовольствием. У тебя великолепные ноги…
– Сорок первого размера!
– Да при чем тут размер! Очень красивые ступни, а линия бедра просто идеальная, и – прости, если оскорблю твою тонкую и возвышенную душу, – весьма соблазнительная задница!
Марк злился, а Лиде казалось, что все это происходит не с ней.
– Так, руки! Руки просто прелестные – длинные пальцы, тонкие запястья…
Марк погладил ее пальцы и запястья, и Лида закусила губу: на его слова и прикосновения тело реагировало совершенно недвусмысленно, и Марк, словно догадавшись, отпустил ее руку и слегка отодвинулся.
– Красивые волосы – с рыжинкой, длинная шея, изящные плечи. Про грудь можно говорить, или ты сразу умрешь?
– Можно…
– Великолепная грудь. Небольшая, но очень красивой формы, и ты вполне можешь себе позволить ходить без лифчика, это так сексуально! Так, теперь о грустном.
– Ну вот! Это ты про мой нос?
– Нос? А что не так с носом? Нормальный нос. Ты одеваешься неправильно. Что это за штаны на тебе?
– Удобные…
– Удобные! Узкие джинсы, шорты, мини-юбку, майку в обтяжку! Или, наоборот, балахон какой-нибудь экстравагантный – рост тебе позволяет. И прическа! Зачем этот унылый хвост?
– А как?
– Или кардинально короткая стильная стрижка, или греческий узел. В тебе вообще есть что-то античное: Артемида, Диана-охотница! Браслеты, кольца, длинные серьги – но все должно быть такое необычное, понимаешь? Не эти сладкие побрякушки, а грубое, экзотическое. У тебя красота своеобразная, ее надо подчеркивать.
Лида сидела, прижав ладони к горевшим щекам. Это все про нее? Это она – Диана-охотница?! Это у нее великолепные ноги и… и… Она даже про себя не могла произнести этого слова – «задница». Нет, ей все это снится!
– И самое главное!
– Что?
– Походка! Осанка! Улыбка! Ты должна как ходить?
– От бедра?
– Ты должна идти как королева с короной на голове! Повтори!
– Я… королева… с короной…
– И улыбайся, черт возьми! У тебя милая улыбка! Все, устал.
Марк рухнул навзничь. Лида посидела-посидела и тоже легла на спину. Все небо было сплошь усыпано звездами и кружилось. Или это у нее голова кружится? Все, что Марк говорил, не раз твердила ей и мать, но на мать Лида злилась, а на Марка – нет. Ей было жалко, что он отодвинулся и отпустил ее руку: если бы они сидели как прежде, может, Марк догадался бы ее поцеловать? И не только поцеловать? Как намекнуть ему? Просто сказать: возьми меня? Сделай мне ребенка?! Как?
А Марк думал о том же самом: после всего сказанного поцеловать Лиду было так естественно, так просто, и она явно этого ждала, а почему бы и нет?
И разве не за этим он сюда пришел?
Он же все понял, как только заглянул ей в глаза – там, за столом!
И даже раньше – увидев, как она сидит, уныло глядя в кружку, словно отделенная ото всех невидимой преградой, одинокая и несчастная, а потом вспыхнула, услышав его голос, и старалась не показать своей радости. Все он понял уже давно.
Марк вздохнул, и, услышав этот вздох, Лида быстро произнесла фальшивым тоном:
– Пожалуй, пора в лагерь…
Это прозвучало так жалко, что у Марка защемило сердце. Он решился, и не успела Лида приподняться, как он оказался совсем рядом – так близко, что его дыхание обожгло ей губы.
– Я забыл самое главное – у тебя необыкновенные глаза! А сейчас в них отражаются звезды…
И они наконец поцеловались. Губы у Лиды были обветренные, и целоваться она совсем не умела, но быстро сообразила, что к чему, и, когда смогла открыть глаза, оказалось, что звезды кружатся еще быстрее, чем раньше.
– Ты действительно этого хочешь? – прошептал Марк.
– Да, пожалуйста!
От этого «пожалуйста» он чуть не умер и снова ее поцеловал.
– Ты знаешь, я… я так хочу ребенка! Безумно! Мне очень нужно! Пожалуйста…
Так вот в чем дело! А он-то подумал… Черт побери!
Ну что ж, пусть так – хоть кто-то будет счастлив, наконец. Но ситуация казалась такой однозначной – никакой романтики! – что Марк боялся не справиться.
– Марк, только я совсем ничего не умею…
– Не бойся, все будет хорошо!
Сам он не был так уж в этом уверен. Он ловко соорудил из своих джинсов и ее брюк вполне приемлемое лежбище, застелил сверху рубашками и быстро снял с нее, что осталось. Лида лежала совершенно обнаженная, ветер холодил кожу, внутри у нее все дрожало, и, когда Марк лег рядом, она совсем замерла и забыла дышать. Он целовал ее, постепенно забывая про «однозначность», а Лиде все не верилось, что это на самом деле. Целоваться ей нравилось, и она настроилась быстренько перетерпеть все остальное, но «быстренько» не получилось: Марк был так нежен, так умело ласкал ее, что Лида окончательно забыла обо всех своих страхах и отвечала все нетерпеливее.
