— Я хочу сказать что-то такое, что может тебя смутить, — сказала она.
— Скажи… — прошептал он, целуя ее в шею, глубоко вдыхая аромат ее волос.
— Мы еще ни разу ни о чем таком не говорили, и я знаю, что мужчины и женщины смотрят на это по-разному, но, с моей точки зрения, после прошлой ночи мы больше не можем считаться просто друзьями.
Уолт с улыбкой заглянул ей в глаза:
— Меня это нисколько не смущает. Я это легко переживу.
Он касался ее груди, нежно ее поглаживая. Она посмотрела на его руку:
— Как при твоей профессии тебе удается держать ногти такими чистыми и красивыми?
Он тоже взглянул на свои пальцы.
— Обещаешь не смеяться?
— Обещаю.
— Работая с мотоциклом, я пользуюсь кремом для рук, и грязь не пристает прочно. И еще раз в неделю делаю маникюр.
Она даже подпрыгнула:
— Ты? Маникюр?
— Да, — усмехнулся он. — У меня есть и другие секреты. Хочешь услышать их все или предпочтешь постигать меня постепенно?
— Хочу все сразу, — улыбнулась она.
— Ну, я очень волосатый мужчина, — сказал он.
— Я это и сама вижу.
— Ты еще и половины не видела. Мама говорит, что ей подбросили меня на крыльцо и что я — детеныш снежного человека.
Касси хихикнула.
— Волосы на спине и плечах я удаляю горячим воском. Когда меня стригут, что случается гораздо чаще, чем можно представить, парикмахер специальной маленькой машинкой обрабатывает мне нос и уши…
— Перестань! — фыркнула она. — Ты меня разыгрываешь. Никто так не делает.
— Кое-кто делает!
— Ты, значит, проделал это на случай, если вдруг удастся заманить меня в постель? Чтобы я не орала от страха?
— Нет, я делаю это уже несколько лет. С тех пор, как мама наехала на меня как-то после бассейна, она сказала: «Уолт, кое-что ты должен проделывать постоянно, чтобы тебя не принимали за Кинг-Конга». Она написала мне три телефонных номера и сказала: «Тебя там будут ждать». Я немного обиделся, но пошел. Да, опережая твой вопрос — я делал это не ради женщины. Но для тебя бы сделал. — Он наклонился и поцеловал ее. — Я тебя люблю, Касси. Ты это знаешь.
На мгновение она оцепенела, потрясенная. Он вгляделся в ее лицо.
— Я тебя расстроил? — спросил он.
— Нет. — Она взяла себя в руки. — Я просто… в общем, я тоже люблю тебя.
— Разве это не замечательно?
— Господи, не знаю! Я все время пыталась не влюбиться в тебя…
— Знаю, — рассмеялся он. — Я не тот, кого ты искала. Ты мечтала о джентльмене в элегантном костюме-тройке, с модельной стрижкой…
— Откуда ты знаешь?
— Я на твоем месте тоже бы ждал именно такого. Как жаль. Хотя нет — мне совсем не жаль. Может быть, скоро ты привыкнешь к моему стилю и даже будешь меня поощрять. Мне, например, приятно ощущать себя таким. И может, я очень ошибаюсь, но и тебе было приятно ощущать меня…
— Ну… да! И это так удивительно. Но только… теперь на нас легла ответственность. Не знаю, как с твоей точки зрения, но с моей — да.
Он поднял брови:
— Что за ответственность?
— Прежде всего, я не буду встречаться ни с кем другим. Все это время.
— Вот это хорошо, — улыбнулся он. — Меня бы это нервировало.
— Тебя забавляет буквально все? — невольно улыбнулась она.
— Почти все. Я тоже не стану встречаться ни с кем другим, хотя такая опасность тебе и так не угрожала. У меня не было серьезных отношений с женщиной с тех пор, как… даже и не припомню с каких пор.
— Ты говорил, что-то было два года назад.
— Это не было серьезно и совсем не так восхитительно. Я ничего не потерял, если бы этого вообще не было.
— Да ладно! Уверена, что вокруг тебя крутилось множество женщин.
— Только они меня не интересовали. Ты сказала «прежде всего», а что еще?
— Пока нам больше не о чем волноваться.
— Можно тебя спросить? Когда ты поняла… что любишь меня?
Она распушила его аккуратно подстриженные баки.
— Я довольно быстро поняла, что ты мне нужен. И надеялась сделать из тебя своего лучшего друга. Но потом начали возникать чувства более глубокие — я боролась с ними, как могла. Ты просто в пух и прах развалил мой мораторий на свидания. Я сдалась окончательно как раз перед тем, как ты решился расстегнуть мою блузку…
Он громко засмеялся:
— Я вовсе не был уверен, что у нас когда-нибудь дойдет до этого. Ты заставляешь парней хорошенько попотеть.
— Как правило, нет, — пробормотала она в приступе самобичевания.
— Это мне льстит. Значит, в моем случае ты хотела быть уверена полностью.
— Я уверена! И боюсь, что теперь тебе от меня долго не отделаться, потому что если я решилась на что-то…
— Что заставило тебя решиться?
— Честно? То, что ты такой милый. Ты всегда вежлив с официантами.
— Мне это нравится. Нравится, что ты так думаешь.
— Уолт, мне просто очень хорошо с тобой, вот и все. Может, тут не все будет идеально… но когда я прислушиваюсь к своим чувствам, то ни в чем не сомневаюсь. А ты? Когда ты понял?
— Почти мгновенно. Но у тебя был горький опыт с мужчинами, ты сразу меня предупредила. Ты перестала им доверять. Мне предстояло запастись терпением. Потом, у тебя были в голове эти идеи насчет дружбы. Я очень боялся отпугнуть тебя. У тебя и сейчас много всяких опасений.
— Нет ни одного, — сказала она.
— Нет, есть. Ты не задаешь мне самых естественных, практических вопросов. Чтобы проверить, насколько я на самом деле перспективен, как выражаетесь вы, девушки.
— Каких, например? — спросила она, прекрасно поняв, что он имеет в виду.
— Например, что я думаю о браке? Предполагаю ли обзавестись семьей? Способен ли содержать семью? Способен ли на верность? В таком роде.
В голове у Касси что-то щелкнуло.
— А ты хотел бы иметь семью? Детей?
— Хотел бы их целую дюжину, но и одному был бы ужасно рад, — улыбнулся он. — И очень гордился бы собой, если бы вполовину оказался таким хорошим родителем, как мои. Но и без детей моя жизнь тоже очень насыщенна. В конце концов, мои братья вырастили на семейном дереве достаточно плодов.
— Ты тоже не задал мне никаких таких вопросов, — заметила Касси.
— Просто я уже знаю ответы, — сказал он. — Ты рассказала все, что мне было нужно знать. Ты очень перспективная в этом отношении, Касси.
— Уолт, неужели правда, что у тебя за столько лет не было ничего серьезного с женщинами? Совсем-совсем?
— Наверное, ни разу. Я выгляжу в твоих глазах неудачником?
— Нисколько. Скорее очень независимым затворником. Ты не хотел, чтобы посягали на твое время и территорию. И на твои деньги тоже никто не покушался, до последнего времени, когда тебе пришлось сильно потратиться.
