– Я не знаю, стоит ли рассказывать Алексу о том, что он мой сын.
– Возможно, ваш сын, – уточнила Кира.
Таперский зашел к ней по делам, обсудить очередную выставку, которую они собирались организовать для его учеников. Она оставила его пить чай с вишневым пирогом и дожидаться Алекса. Гуров задерживался, и разговор потек совсем в другом русле.
– Я уверен в том, что он мой сын. Но не уверен, что он должен узнать об этом после стольких лет.
Кира смотрела в окно, на свою любимую сосну, и думала о причудливости судьбы. С сосны начались ее сны, которые привели ее к этому дому, а потом все завертелось, закружилось. Македонский, новая работа, новые интересы, интернат, дети, а теперь вот еще оказывается, что судьба подготовила сюрприз не только ей, но и Алексу с Таперским.
– Только генетическая экспертиза может показать точно, ваш ли он сын. Ели он действительно не Гуров, а Таперский, то ему следует об этом узнать. По крайней мере, я на его месте хотела бы знать правду. Но если он не ваш сын, вы понимаете, какую берете на себя ответственность, совершив переворот в его душе, его жизни?
Таперский вздохнул. Она права. Его интуиция не может быть неоспоримым доказательством. Что же делать? Он не может сделать вид, что ничего не произошло. Но и его вины перед Алексом нет. Он не знал тогда. Ничего не знал и ни о чем не догадывался. А Марта сделала все, чтобы скрыть его отцовство. Зачем? Думала, что он никогда не разведется с женой? Никогда не женится на ней? Не признает ребенка? Что еще она думала? Она всегда подчеркивала свою независимость, всегда акцентировала временность их отношений. Впрочем, что было, то было. Ничего не изменишь. Изменить можно только настоящее.
– Так что вы решили?
Кира прервала его мысли и подставила пепельницу. Пепел с сигареты вот-вот готов был упасть на стол, а Таперский этого даже не замечал, погрузившись в свои мысли.
– Расскажу, как есть. Всю историю с самого начала, и почему я думаю, что он мой сын. Пусть сам решает, имеет ли моя догадка право на жизнь. Но что я точно сделаю, так это предложу ему официальное усыновление.
– Зачем? Что это изменит?
Таперский выпрямил спину и вытянул руки.
– Я вновь начал рисовать. И я верну свое имя. Я хочу, чтобы он стал моим наследником. – Таперский по-мальчишески смущенно улыбнулся. – Звучит самонадеянно, да?
– Нет, звучит реально, – энергично возразила Кира. – Ваши картины ценятся и сейчас, и я совершенно уверена, в будущем станут цениться еще больше.
– Ну, если твои слова сбудутся, то Алексу не помешает взять мое имя.
– Если он захочет.
Михаил осекся. Действительно, если он захочет. А вдруг нет? Что тогда?
– Если откажется, то я просто в завещании укажу его единственным наследником. Тут он ничего не сможет сделать.
Кира вздохнула. Алекс – сын великого художника. За свои двадцать с хвостиком лет он и так повидал всякого разного, одно детство взаперти чего стоит, а тут такая новость. Как он воспримет ее? Она знала, с каким восторгом и трепетом Алекс относился к Таперскому, как почитал его, ловил каждое его слово. Но воспримет ли он его как отца? С Гуровым-старшим Алекс практически не общался. Возможно, не мог простить, что тот бросил его в трудное время, не стал бороться за него с Мартой. Хотя с такой женщиной никто бы не сладил. Кроме Таперского. Если бы тот вовремя понял, насколько она в нем нуждается.
– Знаете, есть еще кое-что, – сказала она. – Его мать... – Она осторожно взглянула на него. Видя, что тот реагирует спокойно, продолжила: – Он ее ненавидит. Не понимает. До сих пор живет с этим негативом. Если вы расскажете, что, по-вашему, послужило причиной для ее... ммм... странного подхода к воспитанию сына, он, возможно, поймет ее лучше, перестанет осуждать.
Михаил посмотрел на нее так, словно он тонул, а Кира протянула ему спасительную соломинку. Ну конечно же – Марта! Ради Марты он должен рассказать. Ради своей Музы он рискнет всем, даже расположением собственного сына.
– Марта не заслужила, чтобы ее ненавидел собственный сын, – решительно произнес он, и Кира едва заметно улыбнулась, прочитав его мысли. – Я расскажу Алексу все и ради нее, и ради него самого.
– И ради вас, – улыбнулась Кира уже во весь рот и встала, чтобы открыть дверь. У калитки остановилась машина, и из нее вышел он, ее родной Алекс, серьезный, как всегда, в солнцезащитных очках модели последнего сезона и с большим портфелем, который не увязывался с его общим видом денди.
– Да, мне тоже это необходимо, – пробормотал Таперский и тоже встал. Он расскажет ему сегодня же. И будь что будет.
Алекс Гуров направлялся к дому, не подозревая, что через каких-то полчаса ему предстоит выбор фамилии.
– Кира, ты опять на весах стоишь?
Алекс вошел в ванную комнату и с огорчением застал там Киру, водрузившую свое тело на весы. Если она вновь вспомнила о весах, значит, что-то ее тревожит.
– Не волнуйся, я с ними прощаюсь.
– В каком смысле?
– Решила отдать их соседке, Таньке. Она после родов никак не похудеет, все ко мне заходит взвешиваться. Вот я и подарю ей. Мне они больше не нужны, только совращают каждый раз взвешиваться.
– Ну, слава богу! Помочь тебе отнести?
– Не веришь, что отдам? Хочешь убедиться?
– Да нет, – пожал он плечами, хотя она была абсолютно права. – Просто они тяжелые.
Кира засмеялась и сошла с весов.
– Ладно, рассказывай мне тут. Отнеси их пока вниз, буду уходить – захвачу. Кстати, у нас на вечер пригласительный на прием, не задерживайся.
– Опять прием, – вздохнул Алекс и добавил громче: – А по какому поводу?
– Какая-то шишка во французское посольство приезжает.
– А мы тут при чем?
– Ну, наверное, они через нас интернат поддерживают. И потом, я многих консультантов из Франции приглашаю, так что у нас с ними, можно сказать, партнерство по разным направлениям.
– И посол к тебе питает самые нежные чувства, – добавил Алекс.
– И это тоже. – Она засмеялась и вернулась в спальню накинуть халат. – Поставь нам кофе, пожалуйста!
На самом деле Киру в последнее время нарасхват приглашали на разные мероприятия. Она вновь вернулась в тот круг, в который так стремилась, будучи женой Ладынина. Но на этот раз приглашали именно ее. Бизнес, взаимодействие с крупными компаниями, благотворительность, искусство – казалось, ее деятельность охватывает самые разные направления. Кроме того, она умела входить в контакт с людьми и, начав переговоры с деловой нотки, быстро превращала партнеров в друзей. Ее дом в Апрелевке редкие выходные проводил без гостей, причем собирал самых разных людей – то в его стенах разгорались споры между увлеченными художниками, то бизнесмены обсуждали глобальные вопросы экономики, а в другой раз дипломаты со своими семьями собирались на блины.
