Она плотнее закуталась в одеяло.
— Скажи, а как тебе понравилось на Майском балу? — Стоило ей только рот раскрыть, как она тут же сообразила, что сейчас не время и не место для подобного рода разговоров, однако остановиться уже не могла. Алистер резко обернулся, быстро смерил ее взглядом, затем опустил глаза. Похоже, он раскаивался. — Ну, так ты мне не ответил, понравилось тебе или нет? — повторила свой вопрос Джейн.
— Ну, раз на то пошло, понравилось, и даже очень, — бросил Алистер.
— Несмотря на то, что ты пошел туда без меня?
— Да, ибо я вполне могу отдыхать и без тебя.
— Наверное, без меня даже лучше, а?!
— Я этого не сказал.
— И говорить ничего не нужно. — Они зло смотрели друг на друга, затем Алистер начал расчесывать волосы, смочил лицо лосьоном. — А почему же ты мне ничего не рассказал?
— Даже и в голову не пришло.
— А меня почему не пригласил с собой?
— Не думал, что тебе будет весело на такого рода балу.
— Иначе говоря, там мне не место, так, что ли?!
— В каком-то смысле.
— Слишком, должно быть, избранная публика, да?
— Не будь дурой, ей-богу.
— Я вовсе не дура. Я всего-навсего констатирую факты. Ты не взял меня потому, что стыдился бы меня, ибо я совершенно не похожа на тех…
— О Боже… Какие глупости приходят тебе в голову!
— А с кем же ты в таком случае был, а?! — Она зашла слишком далеко, однако теперь терять было нечего.
— Я пошел туда вместе с Клариссой и ее компанией. А так чтобы специально, я никого с собой не брал.
— Какое же ты все-таки дерьмо, — с ненавистью произнесла она.
— О черт, женщина, успокоишься ты или нет?! — Он с отвращением взглянул на нее. — Ладно, если уж тебе так хочется, я открою тебе истинную причину. Я не пригласил тебя туда, потому что ты наверняка не дала бы мне как следует выпить и вообще постаралась бы обломать кайф насколько возможно. Вот это и есть самая что ни на есть правда. Ты всегда портишь мне удовольствие, куда бы я тебя ни взял, — немного помолчав, добавил Алистер.
Джейн наклонила голову, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Что ж, она сама виновата. Она начала эту склоку, точь-в-точь как когда-то мать у них дома. Алистер почему-то молчал. Внезапно он подошел к Джейн, обнял ее.
— Джейн, любимая, ну, перестань же, в самом-то деле… Да, ты во всем права. Мне следовало бы рассказать тебе об охоте заранее. И не стоило ходить на бал, не уведомив тебя. Но будем считать, что это была последняя вольность холостяка. Извини, дорогая. Прости меня. Все, что я тут тебе наговорил, ты уж, пожалуйста, забудь. — Он вынудил ее взглянуть ему в глаза. — Ну же, перестань киснуть. Мы ведь с тобой друзья? — Она положила ему руки на плечи, и Алистер поцеловал ее. — Ну вот так-то лучше. Будь хорошей девочкой, иди переоденься.
Взявшись за руки, они спустились к ужину. Все разговоры за столом вертелись вокруг сегодняшней охоты: кто убил и сколько убил. На стол особенно торжественно водрузили блюда с дичью. Джейн с трудом заставила себя проглотить хоть пару кусков.
В этот вечер она опять пошла спать раньше. А посреди ночи в спальню снова ввалился пьяный Алистер. На сей раз Джейн попыталась избежать его цепких объятий, ей даже пришлось выбраться из постели. Однако Алистеру удалось-таки схватить ее и привлечь на супружеское ложе. Ему казались забавными эти потуги Джейн увильнуть от ночных обязанностей. Алистер громко рассмеялся, затем сорвал с жены ночную рубашку. Оставшись нагишом, Джейн попыталась прикрыться руками.
— Алистер, я тебя умоляю… — взмолилась она, однако это лишь раззадорило его. Он грубо овладел ею.
Для Джейн эти две недели тянулись исключительно медленно. Местная жизнь привнесла в их отношения какую-то первозданную дикость, — ничего подобного в Лондоне не было. Да, конечно, тут все пили гораздо больше обычного и чаще напивались, однако Джейн не без основания полагала, что постоянная охота, стрельба и кровь разжигали страсти. Как еще можно было объяснить то жуткое удовольствие, с которым все лупили по бильярдным шарам, удовольствие, с которым иные из гостей били стекла картин, развешанных по стенам. Иногда то один, то другой из приезжих среди ночи забирался на башню и устраивали настоящий гвалт с пальбой из ружей. А случалось и так, что кто-нибудь по пьянке закапывал в землю на лужайке сигнальные ракеты, подсоединял запалы к дверной ручке, и, когда ничего не подозревающий Бэнкс открывал входную дверь, все ракеты разом вспыхивали. Поутру лужайка представляла собой кошмарное зрелище, садовник был в отчаянии, однако все остальные рассматривали происшествие как обычную милую «шутку». Разумеется, все, кроме Джейн.
Она чувствовала себя здесь исключительно одиноко. Большую часть дня проводила за книгой, часами ходила смотреть на своих рыбок, часто и подолгу прогуливалась по лесу. Свекровь по-прежнему ее упорно игнорировала. Всякий раз, когда ей доводилось слышать разговоры, то были разговоры про смерть; головы убитых животных, наполнявших различные залы, сделались для Джейн сущим кошмаром. Ей хотелось бежать из этого дома. Тем более что каждую ночь Алистер, бывший нежным и внимательным любовником во время их медового месяца, приходил в спальню за полночь и фактически насиловал ее.
Джейн скучала по своему дому. Скучала она и по тому Алистеру, которого знала в своей прежней жизни. Боже, хоть бы он сделался прежним!
Алистер стал прежним, но не ранее, чем они возвратились в Респрин. Он, правда, никогда не говорил о своем поведении в Шотландии. Впрочем, он и не извинился, а Джейн казалось, что такой воспитанный и мягкий человек, каким был Алистер, должен был бы, по логике вещей, сказать, что сожалеет о случившемся. Как это произошло, например, в Кембридже. Тут и там выпивка была общим знаменателем, спиртное действовало на него как своего рода катализатор. И поскольку в Англии он напивался нечасто, Джейн решила не заводить разговор на эту тему. Она, впрочем, и сама пыталась забыть о Шотландии, об ужасах последних недель.
В Тринике девушка чувствовала себя вполне счастливой, и все здесь радовало ее.
И только слова Алистера о том, чтобы подобрать нескольких служанок, ужаснули Джейн.
— Но мне не нужна никакая прислуга! — попыталась было возражать она.
— Не говори глупостей, дорогая. Тебе очень даже нужна помощь. Как же ты в одиночку сумеешь со всем справиться?
— Но я же целыми днями мучаюсь от вынужденного безделья!
— Очень странно. У тебя вскоре появится масса разных дел. Я вовсе не хочу, чтобы ты превратилась в домашнюю хозяйку, дорогая. Ты попросту боишься того, что в доме будут другие люди, — обвиняюще сказал он.
