— Я не хочу причинить вам вред. Вы очень красивая женщина, и, я знаю, у вас скоро родится ребенок. Ваш муж расстроится, если у вас будут неприятности, если с вами что-то случится. Я предпочел бы избежать этого, но съемки надо остановить. Если вы не послушаетесь, то мне придется сделать то, что мне поручили.
— А что вам поручили? — услышала она свой сдавленный голос.
— Вы знаете, что случилось с Рейчел Кармеди, — прозвучало в ответ.
От ужаса сердце Эллен сжалось, остановилось и ухнуло куда-то вниз.
— Будьте умницей, — ввинчивались в мозг слова, — не допустите, чтобы подобное случилось с вами. Поговорите с мужем. Скажите ему, что единственный способ вас спасти — остановить фильм, забыть все имена, которые назвал вам сеньор Чамберс.
— Но он не может этого сделать, — заявила Эллен. — Это не в его власти.
— Пожалуйста, — повторил голос, и в нем слышалось беспокойство, будто его на самом деле заботило ее благополучие.
Связь внезапно прервалась, Эллен вздрогнула, положила трубку и осталась сидеть, устремив взгляд в пространство. Потом она попробовала встать, но ноги дрожали, колени подгибались, все тело казалось невероятно слабым. Голос снова и снова звучал в голове, тихий, мягкий, вызывающий доверие голос, а вовсе не голос убийцы.
Эллен схватила телефон — ей необходимо поговорить с Майклом, но тут же передумала. Она сказала незнакомцу сущую правду, Майкл ничего не может сделать — вся власть принадлежит не ему, а Теду Форгону и акционерам «Уорлд уайд». Пришлось бы проводить совещание, голосование, но, учитывая число миллионов долларов, вложенных в картину, она заранее знала ответ Теда Форгона.
— Нет вопросов! — сказал он ей. — Кроме того, они блефуют. У тебя есть телохранитель, так о чем ты волнуешься? Мы непременно свяжемся с полицией, сообщим им о звонке, никуда не выходи без сопровождения. О’кей? — Он придвинул к ней содовую с кусочком лайма. — Я не допущу, чтобы меня шантажировали всякие шпионы, да еще в моем собственном городе. В следующий раз, когда позвонит этот сопляк, направишь его ко мне, поняла? Я ему дам прикурить.
Это было не больше и не меньше того, что ожидала услышать Эллен. Зато теперь ей стало ясно, как поступить. Она ничего не может сделать, и незачем сообщать об этом Майклу, у которого руки так же связаны, как и у нее.
Миновал полдень, когда Майкл приехал домой и припарковал машину в гараже рядом с машиной Эллен. Поскольку была суббота, обе группы рано закончили съемки, и даже телефон на некоторое время умолк, позволяя ему заняться другими, чуть менее неотложными делами. Эллен ушла из офиса около четырех, взяв стопку бумаг с собой, хотя он отговаривал. Она выглядела утомленной и бледной, и он решил отменить обед, на который их ждали вечером. Если она будет выглядеть так же, он должен настоять.
Бросив ключи в миску для фруктов, он пошел искать Эллен. Он нашел ее быстро, она стояла возле бассейна, спиной к дому, глядя на прозрачную синюю воду. Ее влажные волосы спускались на толстый махровый халат, и он решил, что она только что искупалась.
Он наблюдал за ней и спрашивал себя, о чем она думает и не пришло ли время попытаться доказать, что он наконец понял, как любит ее. Но легко говорить теперь, когда она призналась, что ребенок его… Так почему он до сих пор стоит?
Прошедшие несколько месяцев ясно показали, что он не способен отпустить Эллен, не способен дать ей уйти, так же как не способен отбросить подальше все мысли, которые его мучили, терзали. Возможно, самое трудное — это понять силу собственных чувств и свою зависимость от Эллен — без нее он не мог ощущать себя цельным. Такого с ним раньше никогда не происходило, он даже не предполагал, что ее любовь способна приносить такие проблемы.
Майкл ненавидел себя за то, что она имеет над ним такую власть, он не собирается превращаться в какую-то легковерную жертву обмана, принимая версию этой женщины лишь потому, что любит ее. Он видел много мужчин, пошедших по такому пути, слепых, восторженных дураков, и каким оскорблением, каким ударом становилась для них в конце концов раскрывшаяся правда.
Но какова правда в его случае? Может быть, как в хорошо знакомых ему сценариях, Чамберс отверг ее, сказал, что никогда не полюбит и что она должна вернуться к мужу? С трагической аурой, постоянно балансирующий на лезвии ножа, Чамберс, конечно, привлекательный объект для любой женщины. Что удивительного, если и Эллен купилась на это? В конце концов, что романтичного в нем, Майкле, преуспевающем продюсере, по сравнению с побывавшим на войне и в прочих опасных зонах Томом? Но даже если Эллен все еще что-то скрывает, он не мог заставить себя поверить, что она лгала бы ему по столь важному поводу — говоря об отцовстве ребенка.
Но все еще жило в душе Майкла вялое сомнение, хотя он знал, что должен поскорее покончить с этим. После рождения ребенка будет слишком поздно.
Словно почувствовав его взгляд, она с улыбкой обернулась.
— Ты давно тут стоишь? — поинтересовалась она.
— Несколько минут. Где Крис? Я не видел его возле дома.
— Он пошел в кабинет позвонить. — Она стянула полы халата поплотнее.
— Слишком холодно плавать, — заметил он.
Она пожала плечами.
— О чем ты думала? — спросил он. — Сейчас, прежде чем увидела меня.
Она склонила голову набок.
— Не знаю, — ответила она. — Наверное, о фильме. И о предчувствиях. По-моему, все мы ожидаем чего-то, что вот-вот случится, что-то ужасное неминуемо вторгнется в нашу жизнь и изменит ее. Хотя все продолжается, камеры крутятся, актеры ноют, и ничего необычного не происходит. — Она посмотрела на него и вздохнула. — Странное чувство, словно ожидаешь взрыва бомбы, хотя даже не уверен, что эта бомба вообще существует.
Эллен продолжала кутаться в халат, и Майкл, притянув ее к себе, помассировал ей спину.
— Тебе надо принять ванну, чтобы согреться, — сказал он.
Эллен улыбнулась в ответ на его улыбку и кивнула. Майкл повел ее в дом, все еще держа руку на ее спине.
Он помог ей выбраться из купальника и зайти в горячую ароматную воду. Она стояла и смотрела на него неуверенно, даже застенчиво, чувствуя, как пар облаком окружает тело.
Она едва осмеливалась дышать, ведь столько раз в эти последние недели он, казалось, готов был все дурное оставить в прошлом, перестать сердиться, отбросить недоверие. Эллен знала, что он этого хочет, но понимала также, как трудно ему через себя переступить.
Ребенок внезапно пнул ее, она посмотрела на живот и увидела, что Майкл тоже смотрит туда. Она стояла, не двигаясь, а он поднял руку и осторожно положил ее поверх выступающего ядра пупка. Потом его пальцы заскользили по сливочной нежности ее кожи.
