– Я стал осторожным водителем. Это смерть Франческо так повлияла на меня. Он быстро ехал, разговаривая с подружкой, и не заметил огромный грузовик, который выруливал из-за поворота. Столкновение было ужасным. Франческо и Лилиан погибли на месте.
– Мне очень жаль, Джанни, – тихо сказала Стиви. – Я знаю, каким любящим отцом ты всегда был. Теперь я особенно хорошо представляю твои чувства. Ничто не может примирить с гибелью детей.
– Да, это так.
Оставшуюся часть пути Караселли молчал. Стиви тоже погрузилась в свои мысли. Она думала о Джанни. На его приглашение поужинать на его вилле она откликнулась без колебаний. И теперь они снова рядом, как будто не существовало этой разлуки длиной в целую жизнь – жизнь их дочери. Им всегда было легко и хорошо вместе, и теперь эта легкость возникла вновь.
«Он почти не изменился, – думала Стиви. – Да, мы оба стали старше, нам пришлось много пережить, и время оставило свой след на наших лицах, но, мне кажется, души остались прежними. Мы те же, что двадцать лет назад, когда впервые увидели друг друга».
Несмотря на легкость общения и взаимопонимание, Стиви была очень напряжена. Она снова оказалась рядом с мужчиной, которого не переставала любить и желать все эти годы. Она чувствовала его привлекательность, его мужественность, его обаяние. Ей было трудно забыть о прежних отношениях, полных страсти, и стать всего лишь его старой знакомой. Но Стиви не могла претендовать и на роль любимой женщины. Слишком много воды утекло. Кто знает, что происходит сейчас в личной жизни этого красивого, теперь свободного и страстного мужчины.
Как она тосковала по его лицу, по его голосу, по его крепким, сильным рукам. Когда-то Стиви решила, что он должен уйти из ее жизни, но он не ушел из ее памяти. Ни из памяти сердца, ни из памяти тела. Они не виделись много лет, но любовь оказалась сильнее разлуки.
Стиви слегка повернула голову и украдкой взглянула на его чеканный профиль. Внушительный подбородок, хорошо очерченный нос, прекрасная форма головы. Как Хлоя похожа на него!
Уже двенадцать лет, как Рената оставила его, наверное, в его жизни были другие женщины. Кто они? Есть ли у него сейчас постоянная подруга? Она не должна думать об этом. Она приехала, чтобы рассказать ему о Хлое и договориться об их встрече. Это ее главная цель. Она здесь только для этого.
Когда они приехали на виллу, расположенную на берегу знаменитого живописного озера, Стиви не была удивлена. Зная Джанни, она и ожидала увидеть настоящий дворец. Все здесь соответствовало ее ожиданиям: огромный холл, прекрасная живопись, широкая мраморная лестница, хрустальные люстры, идеальные пропорции и интерьеры.
У входа их приветствовал слуга в белой ливрее. Джанни отдал ему приказания по-итальянски и провел Стиви через гостиную на длинную террасу, выходящую на озеро.
– У тебя прекрасный дом, Джанни, – сказала она, глядя на голубую поверхность воды.
– Он слишком велик для одного человека.
– А разве Карло не живет с тобой?
– Нет.
– Он женат?
– Нет. Он живет в Риме. Там у него квартира. Карло руководит римским отделением фирмы. Мы с ним… – Джанни помрачнел. – Карло всегда был ближе к матери. Это так странно, когда ребенок больше тянется к одному из родителей. Мы стараемся не выбирать себе любимчиков. Стараемся относиться к детям одинаково. Но наше сердце само выбирает.
Он улыбнулся Стиви.
– Что ты скажешь, Стефани? Ты ведь знаешь, как это бывает.
– Это так, Джанни. Я люблю всех своих детей. Мне больно, когда им больно, и радостно, когда им радостно. Но сыном моего сердца всегда был Майлс, а Хлоя – дочь моего сердца.
– Да, ты точно сказала. Франческо был сыном моего сердца. И он ушел от меня навсегда. Ах, эта жестокая жизнь!
Он усадил Стиви в кресло.
Слуга принес шампанское и бокалы, поставил поднос на маленький столик рядом с ними и откупорил бутылку.
Джанни улыбнулся Стиви.
– «Вдова Клико» для тебя, Стефи. Видишь, я не забыл.
После того как они выпили по бокалу шампанского, Джанни попросил:
– Расскажи мне о Хлое. Начиная с самого детства. Я хочу знать о ней все.
Он неожиданно рассмеялся.
– Если бы ее бабушка была жива, как бы она порадовалась, что девочку назвали в ее честь.
Стиви немного рассказала о детстве Хлои. О ее болезнях, смешных словечках, отношениях с братьями и остальными членами семьи.
Когда она сделала паузу, чтобы выпить глоток вина, Караселли озабоченно спросил:
– Когда ты возвращаешься в Лондон?
– Завтра.
– В четверг. – Он посмотрел на нее, его глаза горели. – Я полечу с тобой. Я хочу увидеть Хлою.
– Но это слишком быстро. – Стиви поежилась под его взглядом. – Сначала я должна ее подготовить. Рассказать ей все.
Увидев разочарование на лице Джанни, Стиви остановилась.
– И сколько времени займет твой рассказ? Максимум пятнадцать минут, Стефи. А то и меньше.
Он снова называл ее этим именем. Никто больше не называл ее Стефи. Она закусила губу и промолчала.
На террасе наступила напряженная тишина.
Но в присутствии Джанни Караселли события всегда развивались стремительно.
– Ты ведь согласна со мной? Ты расскажешь Хлое обо мне, и мы с ней познакомимся.
– Наверное, ты прав, – признала Стиви, не глядя на него.
Джанни успокоился и откинулся в кресле, рассматривая Стиви. Она совсем не изменилась. Точно такая же, как двадцать лет назад, когда он впервые увидел ее в Лондоне на выставке ювелирных изделий. Он влюбился в нее с первого взгляда. И то же самое произошло с ней. Французы называют это «удар молнии». Ни к какой другой женщине Караселли не испытывал такой горячей страсти, ни одна не вызывала такого восхищения. Неизгладимые следы времени на лице Стиви – крошечные морщинки вокруг глаз и губ – не смущали его. Перед его глазами была та женщина, которую он любил много лет назад. В его душе она не могла постареть.
– Давай завтра полетим в Лондон вместе, Стефани. На моем самолете.
Стиви опять молчала. Она боялась его, боялась его власти над собой. И своей любви к нему.
– Я хочу увидеть Хлою, – настаивал он. – Столько лет потеряно, Стефи. Давай не терять больше времени.
– Мамуля, как я выгляжу? – спросила Хлоя, заглянув к Стиви в спальню. Она прошла на середину комнаты и медленно повернулась. – Тебе нравится мой брючный костюм? А цвет мне идет?
– Да, мне нравится, – ответила Стиви одобрительно. – Я всегда считала, что темно-вишневый – это твой цвет. Как ни странно, но темные цвета всегда были тебе к лицу, даже в детстве.
– Это из-за моей смуглой кожи. В темном я, по крайней мере, не кажусь негритянкой.
– Что ты выдумываешь!
