ему собранные бумаги и улыбнулась. — И если я тебе больше не нужна, то поеду-ка я займусь этим прямо сейчас.
— А я, наверно, поеду переоденусь. — Он посмотрел на часы. — Потом у меня ужин с родителями. И завтра в ночь я улетаю.
— Потряси там хорошенько своего папашу, — похлопала она его по плечу. — Думаю, беды твои начались задолго до того, как ты родился.
ОКСАНА
Оксанка первый раз провожала Кая в аэропорту и искренне обещала себе, что последний — больше она его никуда не отпустит. Расставаться с ним было невыносимо, и она едва сдерживала слёзы.
Он отговаривал её ехать, но попрощаться с ним у дверей и остаться за ними одной было выше её сил. Пусть лучше несколько лишних минут рядом, стоя вот так, в обнимку, у выхода на посадку.
— Оставляю тебя в руках, которым я доверяю даже больше, чем своим, — шутил Кайрат, чтобы поддержать в ней оптимизм, но это было бесполезно.
Она жалко улыбнулась Лёшке с Ангелиной и снова расплакалась.
Как она не старалась ни о чём не думать, как он её не уверял, что это ненадолго — ничего не помогало. Ком подступал к горлу, едва она представляла, что он исчезнет сейчас там за стеклянными дверями. И страшное слово «навсегда» проступало на этом заляпанном чужими руками стекле кровавыми буквами.
Ангелина обняла Кайрата на прощанье, слегка потеснив Оксанку, Алексей дружески похлопал по спине, и они вежливо отошли в сторонку. Под равнодушным взглядом сотрудницы аэропорта потекла их последняя минута вместе.
— Всё будет хорошо, — уверенно заглянул он в её глаза. — Я тебе обещаю. Я вернусь. Ты должна быть сильной, ведь ты моя жена.
— Я люблю тебя, — кивнула она, едва видя его лицо сквозь снова заполняющие глаза слёзы.
— И я тебя люблю. Я люблю вас обоих. Обещаю вернуться до того, как он родится.
Он поцеловал её на прощанье, улыбнулся и пошёл к выходу. Махнул ей из-за стеклянных дверей, и только когда скрылся из виду, она нашла в себе силы отвернуться и побрести туда, где ожидание уже расчертило решёткой её жизнь. Куда бы она теперь не пошла, что бы не делала — она двигалась внутри этой клетки. Не взлететь, не сбежать, не забыться.
«Ты должна быть сильной». Ладно, она ещё совсем чуть-чуть поплачет, а потом сразу будет как кремень. Честное слово, она умеет.
Он оставил ей номера телефонов, визитки, адреса, свои бумаги, деньги, карточку с деньгами, а ещё кучу образцов, которые предоставила ему дизайнер. В-общем, постарался, чтобы скучать ей не пришлось.
Папу назначил ответственным за стройку. Маму — главным специалистом по Оксанкиному питанию. Лёшку — телохранителем, а Ангелину — по всем остальным вопросам. Он сумел бы весь мир заставить вращаться вокруг неё, если бы посчитал, что так ей будет лучше.
Но лучше ей было только рядом с ним — пока единственная недоступная ей роскошь.
— Там вряд ли будет работать моя сим-карта, — настраивая скайп, сказал Кай, — но обещаю, что буду выходить на связь так часто как смогу.
И этот скайп теперь был включен и днём и ночью, ожидая его звонка.
После сеанса связи из Москвы стало легче, а после того как он показывал ей небоскрёбы Нью-Йорка и совсем отпустило. Что проку нагнетать — он закончит свои дела, вернётся и будет гордиться ею.
Оксанка очень хотела, чтобы он гордился. Тем более хлопоты эти были такие приятные.
— Уверена, что у тебя мальчик? — рассматривала Ангелина кружевное платьице, составляя ей компанию в очередном походе в детский магазин.
— Уверена, — покосилась на неё Оксанка.
— А давай купим впрок, — никак не могла расстаться со своим трофеем девушка. — Вдруг второй родится девочка.
— А давай купим тебе. Подозреваю, ваша свадьба тоже не за горами.
— Не, не, не — повесила Ангелина платьице на место. — В отличие от вас, мы умеем предохраняться. А вообще, если честно, я тебя не понимаю.
Она развернулась к Оксанке лицом, положив руки на низкий стеллаж.
— Как ты могла не сказать Каю, что это его ребёнок?
— Я собиралась, — подняла на неё глаза Оксанка с другой стороны полки. — Но потом вдруг подумала, что у него от меня столько секретов, столько тайн, а моя жизнь даже не книга, тезис: «Она любила Кая». Всё. И я решила, что пусть у меня тоже будет один крошечный секрет.
— Крошечный, — Ангелина всплеснула руками. — Ты хоть представляешь, как он страдает? Да я чуть сама не сказала ему, что это его родной сын.
— Зато он уверен, что хоть эта полоумная Роберта мне не страшна.
— Да, правда, что, — осуждающе покачала головой Ангелина.
— Знаешь, я только теперь стала бояться, что он будет не похож на Кайрата. Но это, наверно, неважно.
— После того как ты заставила его признать этого ребёнка своим, конечно, — не сдавалась девушка. — Он даже генетическую экспертизу делать не будет. Сказал «мой» и точка.
— Вот зря я тебе рассказала, — упёрла Оксанка руки в спину, которую опять начинало ломить.
— Зря! Потому что это нечестно. Кайрат ведь тебе доверяет. И не вздумай быть похож ни на кого другого, — погрозила она Оксанкиному животу.
Все просто как сговорились ругать её за принятое решение. Данка жужжала мухой, мама высказалась, даже отец и то неодобрительно крякнул, почесав свой затылок. Даже к тому, что они расписались в тайне все отнеслись спокойнее, чем к тому, что она до сих пор не призналась Кайрату про беременность.
— Ладно, пойдём, — кивнула она Ангелине. — Уже и спина болит, и парня жалко, что слоняется за нами с таким скучающим видом.
— Ну, мы тут не для его удовольствия, а для твоего, так что ты за парня не беспокойся. У него работа такая.
Чем дольше Оксанка общалась с командой Кайрата, тем больше понимала за что он их всех так ценил. Вот Ангелину, например, за прямоту. Она одна могла дать ему в лоб, что весьма отрезвляло.
Таню Кайрат уважал за молчание, непрошибаемую уверенность в себе и насмешливый цинизм. Красивая плохая девочка — назвала её Оксанкина мама. Таня помогала Оксанке с письмами, которые она переводила для Кайрата, потому что Оксанка хотела быть в курсе всего, а
