какую же правду ты ей сказала?
Женщины, знаете ли, существа изобретательные и коварные. Как друг или приятель Алексеева была человеком слова и дела, но что касалось ее истинно женской сущности тут уж ее хитросплетениям и манипуляциям можно только диву даваться. Изобретательная чертовка!
— Что ты сохнешь по ней, какую же еще, — произнесла она то, что я совсем не ожидал.
А вот об этом мышь умолчала. Её ответ выбил меня из колеи и, конечно же, Танька сразу намотала себе это на ус.
— О, так она не сказала? — накрутила прядь волос на палец. — Ну, теперь будет знать.
Понятия не имел на что эта змея рассчитывала, но в следующем секунду мою довольную харю осветила улыбка на все тридцать два. Танька этого не ожидала, от чего насупилась.
— Эх, Танька, ты не представляешь, как облегчила мне жизнь.
— Да пошел ты, Белов! — в сердцах процедила, как проклятие и громко поцокала каблуками из кухни.
— Спасибо! — крикнул ей вслед.
В ответ мне донесся хлопок двери. Очевидно, Танька ожидала что мы с Бобрихой разругаемся в пух и прах. Что та разобьет мне сердце, ведь по ее мнению Дуньке было начхать на меня с высокой колокольни, и с утра Алексеева сможет меня утешить. Как бы не так…
Очень вовремя раздался звук моего телефона. Правда где-то вдалеке… Точно! Я же его вчера в куртке оставил. Быстро найдя его на самом дне кармана, разблокировал и тут же открыл входящую смс.
«Она часто тусуется в компании Кощея»
И фотка телки, которая ко мне клеилась.
Как же ее звали? Виолетта… Василиса… Ванесса! Точно.
Ее черты лица мне отдаленно кого-то напоминали, но как бы не тужился, а на ум никто не приходил. Может я с ней переспал? Та, не, не помню таких эксцентричных. Разные, конечно, телки бывали, но с такими не зажигал… Черт с ней! Главное, убедился в том, что слежки нет, а этой сучке лучше просто не попадаться мне на глаза. А пока… Кажется, Бобриха теперь в курсе моей неземной к ней любви. Интересненько…
Напевая себе под нос, включил чайник, как услышал сварливое:
— Белов!
* * *
Несносный тип этот Белов! И что он себе только думал? Еще и суток не прошло, а он уже скакал по кухне, аки стрекоза. И синяки ему нипочем, и ушибленные ребра, и разбитая физиономия… Его спина уже в дикий ужас не приводила. Вчера налюбовалась! Но вот то, как он совершенно безалаберно относился к своему здоровью, заставляло все мое нутро негодовать и возмущаться…
— Белов! — воскликнула, и от тут же обернулся с очаровательной улыбочкой.
— Ну, вот, — вытянул обиженно губу — опять Белов, а я-то тебе душу наизнанку вывернул. А она опять Белов, — проворчал, но я-то знала что он потешался. Глазки-то хитростью сверкали, краешки губ предательски подергивались.
— Ты из ума выжил? — расставила руки в боки, точно моя недовольная ба, не обратив внимания на шутку.
— А что такого-то, мышка? — поинтересовался, облокотившись на столешницу и складывая руки на упругой груди.
Кажется, он действительно не понимал…
— По тебе как танк проехался, а тебе хоть бы что! — топнула ногой.
— Скачешь тут, а тебе лежать нужно!
— Ой, да ладно тебе, — в своей манере лоботряса обронил.
Но я осталась стоять на своем. Так и таранила его взором, оставшись стоять на месте. Белов, конечно же, делал крайне занятой вид. Достал чашки, затем из пакета чай, принялся заливать кипятком… Стоп. Пакет?
— Белов, ты что еще и в магазине был?
— Не-а, — покачал головой. — Танька принесла, — ответил, покосившись на меня, словно проверяя мою реакцию.
И она не заставила себя ждать. Эта девушка была лишена всяких манер, учитывая, сколько незаслуженной гадости мне пришлось вчера выслушать. Абсолютная беспардонность! И пусть я не сторонница насилия, а её бы мордой об асфальт повозила. Проверила бы, так-с сказать, прочность материалов…
Откуда она могла знать, что я чувствовала к Герману? Да еще и сказала, что тот в меня влюблен! Ночью я готова была почти в это поверить, но с приходом утра отмела эти навязчивые мысли. Я так долго была безответно влюблена, так долго грезила о нем, что все ее слова казались непроходимой глупостью. Как это по-другому? Что это такое взаимность? Мне было неведомо.
— Понятно, — понуро буркнула, а Белов просиял, сделал излишне резкое движение и ударился бедром о столешницу, отчего тихо застонал.
— Сильно больно? — подлетела к нему, разом забыв обо всем на свете.
— А ты поцелуй и все пройдет, — прокряхтел он.
— Б-белов!
Ну, не дурак ли?
— Ничего страшного, — выпрямился, проникновенно заглядывая в глаза.
Руки по-хозяйски опустились на мои бедра, и, прежде чем я бы успела пикнуть, меня посадили на столешницу. Свои руки он так и оставил лежать на моих бедрах. Сладкое томление разрослось в животе. На мне все еще был длинный белый халат и только белье. Лифчик остался висеть на батареи сушиться, да и не привыкла в нем спать… Одна его рука плавно поднялась по бедру, скользнула на талию, слегка сжав. Прошлась по ребрам. Едва ли коснулась груди, не откровенно, но и отнюдь не невинно. Пальцы пробежались по ключице, что открывали створы халата, мягко скользнули на затылок, зарываясь в волосы и с жадностью притягивая к себе.
— Ч-что ты делаешь? — дрожащим шепотом выдохнула.
— Соблазняю тебя, — в губы улыбнулся и оставил на них легкий поцелуй.
Дрожь пробежала по спине, руки непроизвольно потянулись к его плечам, сжали, будто призывая к действиям.
— Нетерпеливо моя, — со сладким смешком прошептал на ушко и оставил еще один поцелуй на щеке, прошелся вдоль скулы носом, чтобы затем требовательно впиться в губы.
Своим поцелуем он покорял меня, терзал губы и заставлял повиноваться его неожиданно откровенной ласке языка. Это намного больше, чем в прошлый раз. Это более откровенно, но вместе с тем и ошеломляюще. Его пресс прижимался ко мне вплотную, а мои ноги в какой-то момент обвили его талию, забыв про стыд. Руки находились
