– Я полюбила Марли, – взволнованно прошептала она. Ей очень хотелось добавить: «И вас я тоже полюбила». Но Джонатан был обручен с другой девушкой, и она не имела права говорить ничего подобного.
Никогда еще и ни с одной женщиной Джонатан не чувствовал такой душевной близости. Марли объединила их навсегда. Он обнял Эрин за плечи, и она прислонила голову к его голове. Они сидели так очень долго, и им было хорошо друг с другом.
Наконец, Эрин выпрямилась и взглянула на Джонатана.
– Я хочу вас спросить вот о чем, – сказала она. – Та женщина, с которой вы были недавно в таверне «Тодд»… Вы сказали, что она из Кубер-Педи?
– Она жила там, – уклончиво подтвердил Джонатан.
– Это одна из проституток, – заявила Эрин.
Джонатан догадывался, что Эрин узнает Кэрол-Энн.
– Да, была. Но она действительно приятный человек. – Он надеялся, что его слова не будут выглядеть так, словно он ее защищает. Ведь Кэрол-Энн не нуждалась в защите.
– Меня это не интересует. Но разумно ли вам общаться с такой особой? Люди подумают, что вы пользуетесь ее услугами, а я уверена, что вы не делаете этого.
– Конечно, нет. Я помолвлен, Эрин. Кэрол-Энн просто моя подруга. Она очень молодая, но на ее долю уже выпало много горя.
– Многие люди сталкиваются в своей жизни с горем, Джонатан. Но только… они не становятся… не занимаются таким ремеслом.
– Верно. Ни одна женщина не пойдет на это, толкнуть ее на панель может лишь отчаяние. У Кэрол-Энн сложилась отчаянная ситуация. Она потеряла мужа в опаловой шахте, потом обнаружила, что беременна, а это означало, что ей придется одной растить ребенка.
– Неужели у нее не было семьи, которая бы ее поддержала? – удивилась Эрин. – Разве такая ситуация может толкнуть женщину на проституцию?
– После гибели мужа она вернулась к родителям, но вскоре тяжело заболел ее отец и больше не мог обеспечивать свою семью. После рождения ребенка Кэрол-Энн искала работу в Алис-Спрингс, такую, чтобы кормить семью и оплачивать счета за лечение отца. Тогда она оставила маленькую Микаэлу у матери и вернулась в Кубер-Педи.
– Микаэлу? – Эрин поразило, что Джонатан знал, как зовут ребенка Кэрол-Энн.
– Да. Это хорошенькая девочка с пышными светлыми локонами и сияющими голубыми глазами.
– Вы видели ее? – Эрин ощутила что-то вроде ревности.
– Да. И тогда я понял, почему Кэрол-Энн так тянуло к Марли. Она часто задерживалась по утрам в нашем лагере, чтобы поиграть с Марли. Видно, очень сильно скучала по своей дочке. Я всегда замечал в ее глазах печаль и отчаяние. Было заметно, что она ненавидела каждую минуту своей жизни в Кубер-Педи и свое ремесло, тогда как другие женщины не слишком тяготились этим. Как только ее отец поправился и смог работать, она вернулась в Алис-Спрингс и нашла себе нормальную работу. Каждый человек заслуживает второго шанса на хорошую жизнь. Не так ли?
Эрин кивнула, и снова ее сердце наполнилось любовью к Джонатану. Он жалел Кэрол-Энн, и у него были все основания для этого.
Следующие два дня прошли ужасно. Без Корнелиуса и Марли дом казался пустым и безжизненным. Джонатан страдал, волновался за Марли, за ее здоровье и настроение. Эрин утешала его, говорила, что у девочки наверняка все хорошо и что ей нравится жить у родных. Но даже сама не верила этим словам, а Джонатан знал, что она чувствовала на деле. Сам он наводил в городе справки насчет Бояна. Никто не знал, что он замышляет, а те, кто знал, боялись говорить. Кажется, он пока еще не вернулся в Кубер-Педи.
– Я хочу пойти в город и посмотреть пару картин, – сказала Эрин Джонатану на следующее утро. – Вы составите мне компанию?
– Конечно, – ответил он, радуясь любой возможности уйти из дома.
Художественная галерея находилась на Тодд-стрит. Эрин хотела посмотреть выставку картин.
– А я загляну в полицию и посмотрю, там ли Джирра Матари. Может, у него есть какие-нибудь новости о Марли, – сказал Джонатан.
В галерее Эрин заговорила с неким Феликсом Стоу. Он с гордостью заявил, что открыл галерею, чтобы помочь аборигенам продавать свои работы. Но у нее создалось впечатление, что он заставлял их работать за мизерный гонорар, а сам получал от этого немалую прибыль, и она считала это позором. Она немедленно почувствовала неприязнь к этому галеристу, тем более что он говорил про аборигенов с явным пренебрежением.
Феликс Стоу настойчиво уговаривал Эрин, чтобы она купила что-нибудь у него, но она умолчала о галерее Форсайт в Лондоне и о своих познаниях в области искусства и притворилась случайной и несведущей посетительницей. Заметив, что другой потенциальный покупатель проявил больше интереса к выставленным картинам, галерист тут же оставил Эрин в покое.
Она вышла из галереи и направилась к женщинам-аборигенам, писавшим картины на газоне возле галереи.
– Мне нравятся ваши работы, – сказала она одной из художниц. – Но я хочу купить их не у Феликса, а прямо у вас.
Женщина нерешительно посмотрела на нее, не зная, верить ей или нет.
– У вас есть еще картины? – спросила Эрин и осторожно оглянулась, не желая, чтобы Феликс увидел их вместе.
– Да, миссис, – ответила аборигенка.
Эрин незаметно написала свой адрес на листке бумаги.
– Пожалуйста, принесите картины мне домой, – сказала она. – И ничего не рассказывайте Феликсу. Я хорошо вам заплачу.
– Эге, – услышала она знакомый голос. – Хотите купить тут местные шедевры? – Это был Уилл. Он увидел ее издалека. – Я сомневаюсь, что то, что продают эти «художники», удовлетворяет вашим запросам.
– Я обдумаю ваши слова, – уклончиво ответила Эрин, сердясь на его вмешательство.
– Ваш дядя уехал?
– Да, – ответила Эрин.
Уилл был крайне раздосадован тем, что теперь Эрин осталась в том красивом доме наедине с Джонатаном.
– Я говорил вашему дяде, что, на мой взгляд, вам безопаснее было бы жить в отеле, а не на окраине города. Я настоятельно советую вам подумать о переезде.
В тоне Уилла звучало неодобрение. И Эрин поняла его причину – соседство Джонатана. Уилла оно не устраивало.
– Я хорошо чувствую себя там, – сухо возразила она. – К тому же я уеду из города через пару дней.
Уилл решил не настаивать, так как видел, что убедить в чем-то Эрин непросто. Он надеялся отговорить ее от намерения вернуться в Англию, но это вряд ли удастся, если рядом будет Джонатан Максвелл.
– Один из здешних констеблей, Ангус, устраивает сегодня вечеринку по поводу годовщины своей свадьбы. Я тоже приглашен и надеялся, что вы составите мне компанию. У Ангуса очаровательная супруга.
– Спасибо, Уилл, но я не смогу пойти с вами, – ответила Эрин. Она решила отныне быть с Уиллом строже, чтобы у него не возникали ложные надежды.
– Я думал, вам будет приятно познакомиться с местной женщиной, вашей ровесницей. Разве это не интереснее, чем сидеть дома в обществе человека, который тоскует по ребенку-аборигену? – настаивал Уилл.
Эрин внезапно рассердилась.
– Я тоже ужасно скучаю по Марли, – сухо заявила она. – Уилл, я не вижу для нас будущего. Поэтому нам бесполезно встречаться и дальше. Надеюсь, вы это понимаете.
Уилла словно ударили обухом по голове, и это отразилось на его лице.
– Значит, вы не даете нам никаких шансов? – с горечью спросил он.
– Я не сомневаюсь, Уилл, что вы встретите хорошую девушку. А у нас с вами ничего не получится. – С этими словами Эрин повернулась и пошла прочь.
Уилл глядел ей вслед, и в нем бурлила злость. Он опоздал. Она влюбилась в Джонатана.
Джонатан вовремя зашел в полицию. Незадолго до него туда явился Джирра Матари; на берегу реки Тодд он выследил трех мужчин, которые, как предполагалось, украли из таверны Тодд несколько бутылок шнапса. Двадцатилетний констебль, сопровождавший его, доложил своему начальству, что они обнаружили мужчин спящими под деревом, а вокруг них валялись пустые бутылки. Злоумышленники так напились, что не могли ни идти, ни даже стоять на ногах, поэтому не было никакой возможности доставить их в участок.
