Вероника не была голодна, но заставила себя пойти за болтливой соседкой на первый этаж в длинную, теплую комнату, где стояли девять длинных столов с пластиковыми салфетками и приборами.
Веронике показалось, что ее разглядывают тысячи глаз, и она, сама того не сознавая, подвинулась поближе к Мэри, стоящей в очереди вдоль длинного подогретого прилавка, из-за которого другие женщины, тоже с любопытными глазами, выдавали всем по порции бифштекса, пудинга с почками и бобов.
— Ты об этой своре не беспокойся, — громко заявила Мэри оглядываясь. — Ты недолго будешь новенькой, а потом они вообще забудут о твоем существовании.
Странно, но из всех услышанных ею за последний месяц слов от защитников, врачей, тюремных охранников, Себастьяна Тила, друзей и соседей по камере эта простая фраза запала ей в душу, она запомнила ее на всю жизнь. Она звучала в ее ушах, когда Вероника села на длинную скамью и принялась за свой остывающий обед. «Ты недолго будешь новенькой, а потом они вообще забудут о твоем существовании». Интересно, подумала она, а Уэйн иногда о ней вспоминает?
Уэйн о Веронике не вспоминал. У сэра Мортимера случился небольшой инсульт, вогнавший всех в панику, особенно Беатрис, из-за которой все и произошло. Сэр Мортимер застал свою жену с конюхом, что его отнюдь не позабавило. Он не сделал ничего особенного, не свалился без чувств, а вышел на негнущихся ногах из комнаты, где красный как свекла Джон натягивал штаны, и направился в кабинет. Он почувствовал боль в груди и некоторое онемение левой руки. Изображавший беспокойство Уэйн послал за врачом, который и поставил диагноз — инсульт.
Сэр Мортимер, бледный и выглядевший столетним стариком, встретился с заботливым взглядом голубых глаз француза поверх головы выслушивавшего его впалую грудь доктора и мрачно попросил:
— Ты займись этой проклятой бабой, слышишь, дорогой мой мальчик? — Он говорил с трудом, нечетко и казался больше расстроенным, чем рассерженным.
Уэйн занялся Беатрис с превеликим удовольствием. Слуги упаковали ее вещи, и она была вынуждена просить своего бывшего шофера отвезти ее на станцию в его побитой машине, потому что Уэйн распорядился запереть гараж.
Врач сказал, что инсульт был не очень серьезным, но его следует рассматривать как первый звонок.
— Вам придется придержать лошадей, сэр Мортимер. Никакой работы, никаких заседаний правления. И никаких сигар. От коньяка тоже лучше отказаться.
Сэр Мортимер недовольно ворчал и мрачно смотрел, как врач прописывает таблетки и умеренные физические нагрузки. Уэйн проводил врача и вернулся в кабинет. Первыми словами сэра Мортимера были:
— Передай-ка мне ящик с сигарами, сынок.
Уэйн улыбнулся и передал ему коробку из красного дерева. Руки сэра Мортимера тряслись, когда он доставал сигару, и скрюченные пальцы не смогли ее удержать. Уэйн мягко взял сигару у старика, обрезал, поджег и вернул сэру Мортимеру.
— Спасибо, — сказал он, глубоко затягиваясь и внимательно глядя на Уэйна. — Ты ведь знал про Беатрис, верно? — спросил он, удивив Уэйна своей проницательностью. — Ты не удивляйся, — проворчал старик почти ласково. — Не думаю, что ты вообще что-то пропускаешь. Как и я.
— Простите, — сказал Уэйн. — Наверное, надо было рассказать.
Сэр Мортимер пожал болезненно худыми плечами, глубоко затянулся, закашлялся и облизал губы. Уэйн молча налил ему коньяку.
— Пожалуй, я долго не протяну, — задумчиво проговорил сэр Мортимер. — Знаешь, люди быстро отдают концы, когда сердчишко начинает пошаливать.
Уэйн открыл было рот, потом снова закрыл его. Надо быть осторожным. Очень осторожным. Одно неверное слово, одна неиспользованная возможность, и все потеряно.
— По-разному бывает, — заметил он, тоже наливая себе коньяк. Ему необходимо выпить. Он не ожидал, что ему будет так… жалко старика. Внезапно в мозгу промелькнула странная мысль: если бы он в самом деле был моим отцом. Тут он увидел, как смотрит на него старик, и побледнел, сообразив, что произнес эти слова вслух. — Забудьте, что я сказал, — скороговоркой попросил он и отпил глоток коньяка. — Похоже, ваш проклятый инсульт повредил мой мозг.
Сэр Мортимер рассмеялся и уставился на огонь в камине.
— Что мне делать с компанией, Уэйн? — скорее риторически спросил он, но Уэйну только того и требовалось.
— Оставите ее внукам, разумеется, — сказал он, как бы удивившись, что могут быть какие-то сомнения.
Мортимер фыркнул.
— Как я могу это сделать, черт побери? Им еще далеко до совершеннолетия. И контроль окажется в руках Тоби, тут ничего не поделаешь. А он доведет компанию до ручки.
— Назначьте опекуна.
— Тебя?
— Меня? Почему меня? — Уэйн посмотрел на старика округлившимися глазами. — Наверняка в правлении есть люди, которым вы доверяете? Мне прежде всего бросилась в глаза семейная атмосфера в компании. Я все время сталкиваюсь с людьми, которые утверждают, что компания не изменилась со времен войны. Я имею в виду, первой мировой.
Сэр Мортимер криво улыбнулся.
— А я о чем? Они все такие же старые, как и я. Мне нужен человек помоложе, кто бы смог взять вожжи в руки. Мир меняется… меняется, чего уж тут, — заторопился сэр Мортимер, заметив, что Уэйн собирается возразить. — Я рад, что до этого не доживу, но компании, чтобы выстоять, нужен человек, не только с чувством традиции, но и способностью конкурировать на современном рынке. Такой, как ты. Ты знаешь, что книга выйдет через четыре месяца?
Уэйн отрицательно покачал головой.
— Так скоро?
— Да. И она будет хорошо продаваться. Именно это нам и нужно в компании. Человек, понимающий, как работают деньги.
— Тоби опротестует завещание, если вы назначите меня опекуном. Не забывайте, я — иностранец и в компании недавно. И английский суд наверняка возьмет его сторону. — Уэйн внимательно наблюдал за стариком, пока говорил, и расслабился только тогда, когда заметил растущий гнев в глазах сэра Мортимера. Больше всего тот терпеть не мог, когда ему идут наперекор. Он привык жить по-своему, и мысль, что его последнюю волю не исполнят, привела его в ярость. На что и рассчитывал Уэйн.
— Я не допущу, чтобы мое завещание оспаривали, — заявил сэр Мортимер, стуча кулаком по подлокотнику кресла как недовольный, испорченный ребенок. — Не допущу!
— Есть один способ… — начал было Уэйн, потом покачал головой. — Нет, нет, не пойдет…
— Что? — сердито спросил сэр Мортимер. — Давай, выкладывай.
— Ну… я подумал… вы можете написать новое завещание и назначить меня единственным наследником. Я тогда поеду к Тоби, все ему расскажу и попрошу приехать к вам и попробовать вас переубедить. Я ведь сам достаточно богат, мне ваши деньги не нужны. Естественно, Тоби тут же примчится.
