— Хорошо. Встречаемся завтра в девять, у Аниного подъезда, — кивнул Алексей, принимая аргументы брата. Сергею ничего не осталось, как согласиться.
— Привет, — бросил Сергей и по-хозяйски оттеснил плечом Олега с прохода. Тот спросонья тер глаза и силился понять, чем вызвано нашествие Аниных родственников в полном составе в десятом часу утра. Они дружным строем прошли мимо в комнату, неся свои каменные лица, что самурайские мечи, и не удостоили застывшего от этого зрелища Олега ни взглядом, ни жестом.
Он закрыл дверь и лихорадочно пытался разбудить разум, и за те две минуты, что идет в комнату, выискать причину явления братьев, и справиться с обуявшей его тревогой. Вид мужчин не радовал — навевал скорбные мысли о своем недалеком будущем и ставшем весьма спорным — благополучии.
Олег встал спиной к «Стенли», словно Овод на расстрел, и, приготовившись на всякий случай к обороне, обвел настороженным взглядом незваных гостей.
Алексей сел на стул у стола и со скучающе-угрюмым лицом усиленно принялся разглядывать пирамидку, подставку под ручки. Сергей вальяжно прислонился к подоконнику и посматривал в окно сквозь складки тюли. Андрей стоял, засунув руки в карманы пальто, и единственный смотрел на него.
Сердце Олега стукнулось о грудную клетку и замерло — все ясно. Андрей выдал компромат братьям, и те жаждут сатисфакции. Конечно, он приготовился к нападению и защите, но устоит ли против троих «гладиаторов», каждый из которых может раздавить его не то что руками — взглядом?
— Чай? — голос предательски дрогнул, выдавая волнение.
— Угу, — хмыкнул Сергей, оглядев его с ног до головы: спортивные брюки, голый худой торс, взъерошенные волосы и затравленный бегающий взгляд. "Ох, чудо", — качнул головой Сергей, умиляясь.
— Думаю, обойдемся без чая, — сухо проронил Алексей, не глядя на хозяина.
— Тогда разрешите узнать причину раннего визита, — ощетинился Олег, картинной вежливостью прикрывая неуверенность.
— Мы пришли с очень выгодным для тебя предложением, — начал Андрей по праву самого искушенного в ведении дипломатических бесед, взяв на себя столь щекотливую миссию. — Надеюсь, ты понял, что нам все известно? Значит, этот аспект дела опустим…
— Нет, я не понимаю, о чем речь, и требую пояснений! — просипел Кустовский, стараясь выглядеть достойно: он сложил руки на груди, расправил плечи и вскинул подбородок. Но лицо было белым от страха и губы дрожали.
— Да ладно тебе, герой сексуальных будней, — начал Сергей и был прерван братом.
— Нам известно про твою связь с медсестрой.
— Ну, и что? Какая медсестра?! В чем дело?!
— Прекрати, — поморщился Алексей, окинув Олега презрительным взглядом, словно облив холодной водой. И тот моментально замерз до мурашек по коже, до внутреннего озноба, мгновенно осознав, что приговор уже вынесен, решение принято единогласно, и чтобы он ни говорил, чтоб ни делал, вердикт останется неизменным. — Речь идет не только о твоих непристойных похождениях — о твоем отвратительном, преступном отношении к жене. Я много раз повторял тебе — Ане ни в коем случае нельзя иметь детей. Что в итоге? Ты планомерно склоняешь ее на рождение ребенка, применяя изощренные психологические методики, и самые низкие в том числе. При этом понимаешь, что причиняешь ей мало боль, но и подвергаешь огромной опасности. Ты целенаправленно толкаешь ее на смерть, прекрасно понимая, что один факт беременности убьет ее.
Олег задрожал, слушая спокойный голос Шабурина-старшего, и не знал, что противопоставить его обвинениям, где найти веские аргументы против. И с удовольствием бы убежал, скрылся от троицы палачей, готовых распять его за один факт существования.
— Ты отравляешь ее сознание ложными истинами, расшатываешь психику и ставишь под сомнение вердикт уважаемых специалистов. Ты сознательно лишаешь ее инстинкта самосохранения. И почти добился своего. Она готова пойти ради тебя на столь страшный в своих последствиях шаг. Она уже не верит нам, она верит тебе. Но неужели ты думал, мы позволим тебе убивать ее? Ты думал, мы не узнаем? А узнав, промолчим и закроем глаза на твои отвратительные по сути своей поступки? Нет, молодой человек, Аня не одинока, за нее есть кому вступиться и оградить от таких монстров, как вы.
— По-постойте! Я…я не понимаю о чем речь? Э-э-э, да, я имел глупость…но это было давно, прошлым летом…
Сергей хмыкнул и качнул головой:
— Вот гоблин…
— Не смей меня оскорблять, быдло!! — взвился Олег и сжал кулаки.
— Что?! — грозно нахмурился Шабурин-младший и шагнул к Кустовскому.
— Перестаньте! — приказал Андрей, делая шаг и вставая меж ними.
— Какое он имеет право оскорблять меня в собственном доме?!
— Я еще и ударить могу. В этом же доме. И в другом. Хочешь? — лениво протянул Сергей.
— Все! — постановил Алексей, хлопнув ладонью по столу. Сергей нехотя отошел обратно к окну, но задиристого взгляда с Олега так и не спускал. Тот не смог так быстро смирить ярость и волнение, и минут пять тяжело дышал, сжимал кулаки, поглядывая на наглеца. Братья милостиво дали ему время прийти в себя и успокоиться.
— Тебе нужно было думать, прежде чем заводить роман на стороне. А теперь поздно. Скоро госпожа Самбритова подарит тебе ребенка, — начал опять внушение Андрей, но не закончил. Услышав о ребенке, Олег взвился вновь:
— Это не мой!! Неправда!! Я могу доказать! Алексей Дмитриевич, вы же знаете! — Кустовский суетливо начал сновать по комнате, искать что-то в ящике стола, рыться в книгах, наконец, в одном томе нашел нужное и с победоносным видом положил перед Алексеем листок бумаги.
— Вот справка! Я стерилен!
Шабурин вскользь глянул на справку и тяжело посмотрел на Олега:
— Издеваешься? — прошипел, еле сдерживая гнев. Внизу документа стояла подпись Киманова, а как он ее получил, Алексей уже знал.
— Почему?! Это правда! Смотрите, смотрите!! — принялся тыкать в жалкий листок пальцем, но Алексей даже не шевельнулся, чем окончательно вывел из себя Олега. — Почему вы мне не верите?!! Я сделал это осенью!! У меня не может быть детей!!
Сергей взял справку, перечитал и, криво усмехнувшись, поджег ее от зажигалки.
— Ты…Ты что делаешь?!! Отдай!! — кинулся к нему Олег в слепой надежде спасти документ, единственное доказательство, единственный неопровержимый аргумент против всех обвинений. Но тонкий лист бумаги мгновенно вспыхнул и превратился в пепел за пару секунд. Олег же, наткнувшись на ладонь Сергея, отлетел обратно ни с чем и застонал.
— Да будь ты мужиком хоть раз! — презрительно скривился тот. — Последнее дело от родного ребенка отказываться.
