— Обещаю, — ответила она;
— Я тоже, — улыбнулся он. — И, пожалуй, начну сеанс откровений прямо сейчас Дорси, я люблю тебя. Во всех твоих ипостасях.
Она выдавила нервный смешок
— Даже Лорен?
— А что плохого в Лорен? Она — яркая, смелая, остроумная женщина. И классно смотрится в мини-юбке
— Лучше, чем Мак в галстуке? — рассмеялась Дорси.
Он задумчиво прищурился:
— Как сказать. Это зависит…
— От чего?
— От того, где завязан галстук.
— Ах ты развратник! — в притворном негодовании воскликнула Дорси.
Подтверждая это обвинение, он усмехнулся совершенно развратной усмешкой.
— Точно, детка, и сейчас ты в этом убедишься! — И снова притянул ее к себе.
«Как легко все получилось!» — думала Дорси. После этого кошмарного месяца она не сомневалась: искать дорогу к Адаму будет не легче, чем прорубаться через джунгли в дождливый сезон. Кухонным ножом. Босиком и с завязанными глазами. С бешеным ягуаром на закорках и тучей москитов над головой.
А оказалось…
— Знаешь, — прошептал он, касаясь губами чувствительного местечка у нее за ухом, — у меня к тебе одна просьба.
«Ну разумеется!» — сказала она себе.
— Хочешь, чтобы я встала перед тобой на колени и молила о сексе?
Он удивленно выгнул темные брови.
— До сих пор мне это в голову не приходило, но вообще-то мысль интересная…
— Адам!
— Может быть, попозже, — сжалился он. — Сейчас я прошу о другом. Скажи, что ты ко мне чувствуешь? Только честно.
В.глазах его явственно читалась неуверенность, тревога… даже страх. Господи, и он еще сомневается? Что ж, всю свою жизнь Дорси будет показывать Адаму, что именно к нему чувствует. Самыми разными способами. Во всех своих воплощениях. Мак будет любить его как верный и надежный друг. Лорен — как страстная, чувственная любовница. А Дорси… Дорси будет просто любить. Всем сердцем. Всей душой. До конца жизни — а может быть, и дольше
И все это кипение мыслей и чувств она уложила в три коротких слова.
— Я люблю тебя, — ответила Дорси. — Люблю. Честное слово.
— Никогда не думал, — промурлыкал Адам, — что честность так возбуждает!
Дорси давно уже заметила, что он возбужден — не зря тесно прижималась к нему бедрами.
— Итак? — спросил он, сообразив, что она заметила его возбуждение. — Что же дальше?
— Карлотта сейчас дома, так что поедем к тебе, — без колебаний ответила она. Адам просиял улыбкой.
— Непременно, и очень скоро, — пообещал он. — Но я хотел знать, что ты будешь делать дальше?
— Хм… — Дорси задумалась, стараясь не показывать разочарования. Пока она удовлетворилась тем, что прижалась к нему покрепче — Ректор ясно дал понять, что в «Северне» для меня нет места. По крайней мере, на факультете социологии. Может быть, ведро и тряпку мне доверят, — горько усмехнулась она.
— Может быть, тебе стоит послать резюме в другой колледж или университет? — предложил он. — В Чикаго множество учебных заведений.
— Я уже получила несколько предложений, — призналась Дорси. — И из местных колледжей, и из других штатов.
Улыбка стерлась с его лица.
— Каких еще других штатов? Из Индианы, что ли?
Она покачала головой:
— Нет, из Новой Англии.
— Из Новой Англии?
Она кивнула:
— Да, и на длительный срок.
— Новая Англия?!
— И зарплата подходящая.
— Новая Англия!!
Дорси, не выдержав, расхохоталась.
— Но они предлагают читать лекции по масс-культуре и средствам массовой информации.
Адам с явным облегчением улыбнулся в ответ.
— А мне это неинтересно, — добавила Дорси и прижалась к Адаму еще крепче. — С массовой культурой я не хочу больше иметь ничего общего. Мне нравится преподавать, но преподавать именно социологию. Беда в том, что никто больше не видит во мне серьезного ученого. Все воспринимают меня как Лорен Грабл-Монро, только без парика. Ума не приложу, где теперь искать работу.
— Попробуй писать, — предложил Адам.
— Ни за что! С писательства-то и начались все мой беды! — простонала Дорси.
— Да, но только потому, что ты прятала свое истинное «я». Не желала признать, что Лорен Грабл-Монро и Дорси Макгиннес — одно и то же. А теперь все знают, что вы с Лорен — одно лицо, и ничто не мешает тебе писать под собственным именем.
— Но о чем писать?
Он чуть отстранился, и она подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Для начала опубликуй свою диссертацию. Дорси от души расхохоталась:
— «Элитный клуб для состоятельных мужчин как микрокосм маскулинизированного общества»? Да уж, представляю, какие очереди выстроятся за этим бестселлером!
— Непременно выстроятся, если ты кое-что там подправишь, добавишь сенсационности и придумаешь броское заглавие. Как тебе, например, такое «В логове врага: феминистка в мужском клубе»?
— Прекрати! — тщетно пытаясь справиться со смехом, воскликнула Дорси. — Ты же знаешь, Линди с меня шкуру сдерет!
— А ты не называй имен.
— Нет, ни за что! — отсмеявшись, решительно объявила Дорси.
— Можно ведь писать книги по социологии, — заметил Адам. — Ярким, популярным языком — так, как написана «Как заарканить миллионера».
— Но…
— И бросать преподавание тебе не придется, — продолжал он. — Только делиться знаниями будешь не с разгильдяями-студентами, а с теми, кому действительно интересно тебя слушать. Как Лорен на встречах с читателями.
— Но это не преподавание!
— Почему? — возразил Адам. — Я прекрасно помню, как в Северо-Западном университете Лорен прочла своим читателям целую социологическую лекцию. Я ведь там был, помнишь?
— Да, но, Адам…
— И ты никогда меня не убедишь, что тебе не нравилось быть Лорен, — прервал он ее. — У тебя так здорово получалось, так убедительно! Значит, Лорен отвечала каким-то твоим внутренним устремлениям.
— Может быть, — нехотя согласилась Дорси. — Но все же…
— А в Лорен есть что-то от Мак, — продолжал он. — Вспомни свою книгу: ее остроумие, житейская мудрость — разве это не подарок от барменши?
— А откуда ты знаешь, что там, в моей книге? — подозрительно поинтересовалась Дорси. Адам чуть смущенно улыбнулся.
— Я ее прочел, — пожав плечами, объяснил он. — И знаешь, что самое интересное? Мне понравилось. Ты отлично пишешь, Дорси. Ты не только умна и остроумна — у тебя нестандартный взгляд на мир, ты не боишься идти вразрез с общественным мнением. Да, а тот фокус со сливками мы непременно испробуем — и как можно скорее!
Дорси не знала, что ответить. Она никогда не думала о Лорен в таком ключе — однако, как ни странно, в словах Адама был смысл. Да, по большей части она тяготилась маской Лорен, но в иные минуты искренне наслаждалась этой игрой. В обличий Лорен она чувствовала себя свободной: могла дурачиться, откровенно кокетничать, отпускать вольные шутки — словом, вести себя так, как никогда себе не позволяла серьезная молодая преподавательница в круглых очках и фланелевой рубахе
