Я горю, но мне этого мало. Наверное, я слишком долго отвергала свои темные желания. Как же я была глупа! Сама создала дефицит, который рикошетом ударил прямо в голову. Я настолько сильно возненавидела этого мужчину, что получив его, тут же проиграла. Разве так бывает? Будто по щелчку пальцев все мои эмоции враз ополчились против меня же?
Сегодняшние события оборвали последнюю сдерживающую нить. Я с дуру ринулась в омут, и утонула. Хватило одного-единственного раза. Без малейшего шанса на спасение. И теперь во мне пробуждается дикая потребность в нем.
Слабая… какая же я слабая рядом со своим дьяволом…
Голову дурманит его запах. Кажется, он витает повсюду, насыщая молекулы кислорода чем-то терпким, дорогим и обжигающе сладким.
Молча наблюдаю за тем, как Рафаэль расслабленно управляет машиной. Сейчас он тоже другой. Хоть лицо в привычной для него манере не выражает эмоций, а губы сомкнуты, но глаза… они тихо улыбаются. Настолько тихо, что нужно прислушаться, чтобы понять это. И я прислушиваюсь, продолжая визуально изучать его мужественные черты. Уверенная поза, сосредоточенный взгляд, угловатые челюсти выглядят напряженными, но типичная холодность куда-то исчезла. И я позволяю себе украдкой наслаждаться им, как грозовым небом перед дождем. Черные волосы как-то по-звериному взлохмачены. Крепкие и сильные руки. Благодаря закатанным по локти рукавам я сполна могу рассмотреть сеть выпуклых вен, обрывающихся на запястье под крупным браслетом безбожно дорогих часов. Кажется, такая мелочь, но сколько в этой мелочи секса! Строгий. Идеальный. Сексуальный. Ох, даже бедра приходится свести. Как же мне это в нем нравится. И всегда нравилось. Такой неправильный и одновременно правильный во всем.
Закусываю губы, которые по-прежнему пылают от грубых поцелуев с дьяволом. Я забыла, каково это. В душе разливается эйфория. Я живу. И будто нахожусь в другом мире. Вокруг все такое яркое, необыкновенное, и возвращаться обратно нет ни малейшего желания. Только это неизбежно.
– Жалеешь? – хрипло произносит Рафаэль, не сводя глаз с дороги.
От его чувственного голоса во рту мгновенно пересыхает.
– Нет, – единственное, на что меня хватает.
– Чего тогда молчишь всю дорогу? – как-то по-доброму подначивает он. Не улыбается, но тон, с которым произносит, заставляет почувствовать обратное.
– Просто… – непонятно, отчего я сжимаю руки так, что ногти впиваются в ладони, – потому что мне хорошо.
Почему мне сейчас так неловко?
Рафаэль тут же поворачивается ко мне, и я сталкиваюсь с его темными как ночь глазами. Он изучающе смотрит на меня, будто стремясь найти подвох в словах, а потом опускает взгляд ниже и задерживается на моих босых ногах, которые мне почему-то внезапно хочется поджать под себя. Но я этого не делаю. Он включает обогреватель, и через мгновение кончики пальцев обдает приятным теплом. Осознание, что этот мужчина способен не только командовать и топить меня в похоти, но и заботиться, обезоруживает.
– Спасибо. – Рафаэль ничего не отвечает, а у меня язык колет от желания отблагодарить его за этот вечер. – Спасибо за все. Точнее, за сегодняшний вечер. Я имею виду не только секс…
– Джиа, – перебивает он мое бессвязное бормотание, а я даже не замечаю, что его рука уже сжимает мою коленку, – мне тоже было хорошо. И я сейчас не только о сексе.
Уголки моих губ предательски поднимаются вверх в широкой улыбке. Я прикусываю щеку изнутри, чтобы не выдать волнения, уже зародившегося внизу живота. Голод… я снова ощущаю его рядом со своим дьяволом.
Это очень странно, необъяснимо и совсем непонятно. Сначала я хочу его придушить, потом оттрахать как последняя шлюха, а сейчас испытываю смущение. Меня смущает буквально все: его голос, взгляд, прикосновения, опасные эмоции, что он одним своим присутствием будит во мне. Смущает, но при этом не убавляет потребности в нем.
Что будет, когда мы вернемся в Гавань?
Мысль о неизбежной встрече с телохранителем немного омрачает сияние сегодняшнего вечера. Знаю, ему будет неприятно. Несложно догадаться, чем мы с Рафаэлем занимались. Да такое впечатление, что у меня на лбу написано, что мы трахались. И пусть я Гектору ничего не обещала, не давала надежд, но от этого груз вины не становится легче. Я понятия не имею, как теперь себя вести. Мы с ним никогда не говорили о чувствах. Ну, практически никогда. Шумно выдохнув, я ударяюсь затылком о сиденье. Не стоило мне в тот первый поцелуй отвечать ему взаимностью. Я ведь должна была понимать, что у нас ничего не выйдет. Впрочем, я всего лишь пыталась жить и быть счастливой без Рафаэля. Боже, почему у меня сплошные сложности? Я не хочу своим выбором причинять кому-то боль, вот только это неизбежно. Наверное, моя самая большая ошибка в том, что я наивно полагала, будто смогу противостоять себе самой. Насколько же я ужасный человек…
От всех этих мыслей начинает ужасно гудеть голова. А когда Рафаэль убирает с меня руку, чтобы переключить скорость, настроение почему-то портится еще больше. И тепло, окутывающее мою коленку, исчезает, сменяясь колючим холодом.
– Все нормально? – выдергивает меня из размышлений низкий голос Рафаэля.
– Да, – киваю я, немного помедлив с ответом.
– Тогда прекрати кусать губы. Отвлекает от дороги.
– Рафаэль, – запнувшись, говорю совершенно не то, что собиралась, – останови машину…
Не задавая лишних вопросов, он выполняет просьбу. А потом поворачивается, порабощая меня горящим непониманием взглядом.
– Не хочу возвращаться, – решаюсь признаться, что меня нервирует.
– Гектор не мальчик, Джиа, и все прекрасно понимает.
– Я причиню ему боль. Он не заслуживает этого…
– Ты слишком много думаешь о том, кто и что заслуживает.
От обыденности его тона я моментально испытываю раздражение, но каким-то чудом проглатываю колючее желание огрызнуться.
– Он ведь мне не чужой, Рафаэль. – Качая головой, отвожу глаза в сторону и произношу уже едва слышно: – Я не ты. Мне свойственно переживать за то, что я делаю с жизнью другого человека.
Заставляю себя прикусить язык, прекрасно понимая, что не имею права упрекать его в этом. Так же как понимаю, что винить Рафаэля в случившемся между нами сегодня глупо.
– Джиа, – теплая ладонь дьявола касается моей щеки, провоцируя посмотреть на него, – скоро решение причинять людям боль станет для тебя привычным делом. Этого не
