— Как так? Ты понимаешь, что большинство прессы здесь только чтобы снять вас вместе?— злится.— Ты знаешь, чего мне это стоило?
— Я тебя об этом не просил.
— Могла бы и сама догадаться, что девушка в траур никуда не поедет,— упрекает Аврору мама.— Не недалекая вроде...
— А вы не меняетесь, Мария Евгеньевна...
— А я не молодка, чтобы меняться,— нагрубила ей мать и пошла в ресторан, приподнимая подол длинного платья.
— Что я теперь журналистам скажу?— шипит на меня, косясь в сторону подъехавшей машины одного из каналов.
— Ты умница, сама придумаешь,— похлопал её по плечу и последовал за матерью.
Гости прибывают, гора подарков растёт, запоздалые поздравления.
— Привет!— подходит Калли с улыбкой до ушей на лице.— С днём рождения!— целует рядом с губами. Но с радостью бы всосалась в них.
— Опоздала немного, на прошлой неделе, был,— добавляю в голос холода.
— А я поздравляла, но ты не ответил,— надула губы.
— Извини, но тот день был насыщенный на поздравления. Я физически бы на все не ответил.
— Ну, да... Я читала новости. Поздравляю и с отцовством.
— Спасибо!..
— Брат, с днюхой!— подскочил к нам Мурат с целым облаком из чёрных воздушных шаров.
Братишка смерил глазами Калли и широко улыбнулся. Сучонок мелкий! По моим стопам идёт.
— Мурат,— протянул ей руку.— Вас я знаю. Ваша общая песня до сих пор в плейлисте висит.
— Я вас оставлю,— слился от них.
Камеры следят за мной, выхватывая любой интересный момент. Потом такую нарезку сделают — не отмоешься.
— Что за хрень?— достаю телефон и смотрю на экран, подозрительно тихо от него.
Связи нет. Приподнимаю выше — никакой реакции.
— У всех так. На всех операторах,— стоит рядом мой саунд-продюсер.— Хорошее место выбрал. Никто прямой эфир не запустит,— смеётся.
— Да фиг с ними. Я должен на связи быть.
— Размечтался...
Вечер идёт на ура. Гостям весело. А у меня почему-то сердце не на месте, за Алису с Ильёй волнуюсь.
С друзьями выходим на улицу перекурить. Вернее они покурить, а я просто за компанию.
Вне ресторана у всех дружно начинают трезвонить телефоны и приходить оповещения.
— Глушат ори их там что ли?— посмеивается Мурат, проверяя сообщения.
Я открываю свои. Около пары десятков в мессенджере и восемь неотвеченных звонков от Лили.
Она мне сто лет уже не звонила, а тут столько раз. Набираю.
— Гас, ты в какой жопе мира решил день рождения отметить? До тебя, как до Кремля, не дозвонишься!— выливает на меня сразу весь яд.
— Что случилось?— просто так она бы мне не долбила.
— Алиску в больницу увезли. Угроза выкидыша. Ноги в руки и к ней. Я не смогла поехать, мне Илью не с кем оставить.
— Почему угроза?
— Гас, ты тупой? Тебе про её резус-конфликт что-нибудь известно?
— Да. Она говорила... Куда её отвезли?
— В тридцать первую ГКБ.
— Понял. Уже лечу,— отключился.— Мурат, прикроешь меня перед мамой? Мне уехать надо...
— Ник, ты гонишь? Ещё же даже торт не вынесли.
— Алису в больницу увезли...
— Аа, ну, ладно... Что-то серьёзное?— взволнованно.
— Надеюсь, что нет. Я позвоню,— рванул на стоянку.
Стас домчал до больницы довольно быстро. Но меня отказываются пропускать к Грозной.
— Молодой человек, вы время видели?— держит меня медсестра.
— Видел. Она же всё равно не спит.
— Другие спят. Там женщины беременные, им покой нужен.
— Я тихо. Никто не проснётся,— обещаю ей, а сам достаю портмоне и из него несколько купюр. Запихиваю ей в карман.
— Халат и бахилы наденьте,— шепотом.— Она в седьмой...
Как и обещал — прокрался тихонько в палату.
Алиска лежит под капельницей, закрыв глаза.
Присаживаюсь на стул у её кровати и слегка касаюсь пальчиков. Она вздрагивает и открывает глаза.
— Что ты здесь делаешь? У тебя праздник, гости...— слегка присаживается.
— Ты дороже всего этого...
Беру её руку и подношу к губам. Она холодная. Выдыхаю, чтобы согреть.
— Почему не позвонила сразу?
— Лилька звонила, но ты был недоступен,— слегка сморщилась.
— Больно?
— Уже меньше. Тонус падает.
— Я ничего в этом не понимаю. Но обещаю всё выучить. Иначе мама с меня живого не слезет.
— Мама?— вскидывает бровь.
— Да. Она прилетела. Хочет познакомиться с тобой и Ильёй.
— Прости, но я пока не готова обрастать новыми родственниками.
— Это ты моей маме скажешь. Но она тебя слушать вряд ли будет. С ней лучше не спорить.
— Ты её боишься,— посмеялась, но тут же схватилась за живот и скорчилась от боли.— Не смеши меня. А то я точно не доношу.
— Врача позвать?
— Не надо. Он и так сюда бегает постоянно.
— Он? Мужчина?
— Представь себе, бывают мужчины гинекологи... Он дежурный, утром мой врач приедет.
— Хочешь, я её сейчас подниму и привезу?
— Не надо!— хватает меня за руку с телефоном.— Она ничем мне сейчас не поможет.
— Ладно... Что я могу сделать?
— Не нервировать меня,— раздраженно.— Я должна выносить этого ребёнка... Обязана...
Догадываюсь почему. И ты убьёшь меня, когда узнаешь, что не Грозный его отец. Натворил я, конечно, дел...
Вбежала медсестра, поменяла бутылку с лекарством, улыбнулась мне и снова скрылась из палаты.
— Ты неисправим,— замечает Алиса взгляд женщины.
— Я ей просто заплатил, чтобы меня впустили,— оправдываюсь, как нашкодивший пацан.
— Вот видишь, не везде твоё имя и мордалица открывают двери,— поворачивается ко мне спиной и поджимает ноги к животу.
— Поспи, я послежу за капельницей,— поглаживаю по плечу.
Алиса притихает, дыхание становится ровным.
В палату заходит врач. Удивляется, увидев меня.
— Вы кто больной?
— Муж... Будущий...
— Ясно.
— Опасность большая?— интересуюсь у него.
— Мы стараемся сохранить беременность. Ваша невеста сказала, что это очень важно. Так что ждём...
Я тоже буду ждать. Со всеми. У меня выхода нет.
Клянусь! Выйдешь из больницы и слова тебе не скажу против, чтобы не волновать.
Я хочу этого ребёнка не меньше тебя. И ещё хочу, но с твоей проблемой у нас вряд ли будет такой шанс.
Под утро Алиску освобождают от плена иголок. Она отодвигается на край и хлопает по кровати, приглашая меня лечь рядом.
— Ты серьёзно?— удивляюсь, но настороженно.
— Не беси меня, Гас. Мне холодно, а ты здоровый и тёплый.
Кровать подо мной сильно проседает.
— С завтрашнего дня отправляешься на сушку,— утыкается носом в мою грудь и прячет руки между нами.
— Как скажешь...
Мы засыпаем. У обоих впечатлений хватает, чтобы мгновенно нас отключить от реального мира.
Просыпаемся от шума в коридоре. Кто-то ругается. И голос женщины мне кого-то напоминает.
Твою мать! Нет, не так. Мою мать!
Открывается дверь, на пороге мама и медсестра, которая не хочет её впускать.
— Руки уберите, женщина,— строго произносит мать.— Тут МОИ дети.
Я приподнимаюсь. Алиса тоже встрепенулась и села, но спросонья не втыкает в ситуацию.
— Мам? Ты как здесь?
— Мама?— открывает широко глаза Алиса, глядя на меня.
Мамуля тем временем закрывает дверь перед носом ворчащей медсестры.
— Да, мама. Сорок лет уже как,— проходит в палату и ставит пакет на тумбочку.— Тут Люда покушать вам приготовила. Знаю я больничную баланду. И торт,— с укором посмотрела на меня.— С выноса, которого ты сбежал и никому ничего не сказал.
— Мурат знал...
— Мурат! Этот балбес ничего толком не объяснил, пришлось Стаса допрашивать. В вашем доме прислуга знает больше, чем хозяева.
Алиска с улыбкой наблюдает, как мать меня прессует по всем фронтам.
— Мамаша у тебя — огонь!— шепчет, пихая меня в бок локтём, пока мама достаёт из пакета контейнеры.— А ты сыкло...
Что? Поживёшь с ней и сама будешь по струнке ходить.
