и полным желания был. Сейчас передо мной биг-босс, а я его подчиненная. Больше нет безумного мужчины, который чуть не взял мою девственность.
-Что случилось?
Шепчу, ныряя глубже в подушку.
- Многое. Катрин. Диверсия. Забастовки на предприятии.
Резко подрываюсь и смотрю на часы.
Сколько же я спала?!
- Мы летим на переговоры в Москву. Мне нужно подобрать персонал. Людей, которые будут лояльны мне. Бери самое необходимое, все, что нужно для встреч всех форматов. Ты меня поняла?
- Д-да…
Короткий оценивающий взгляд и Димитрий выходит.
А я срываюсь с места, начинаю сборы.
Звонок. Отвечаю, вытаскивая чемодан.
- Катерина Владимировна, здравствуйте.
Голос. Поганый голос моего директора ни с чем не спутать.
- Здравствуйте, Олег Петрович.
- О, Катенька, тебе удобно говорить? Никто не мешает, я буквально на минуточку, по рабочим вопросам.
- Да…
- Отлично. У нас на предприятии немного все вышло из-под контроля. Право я даже не знаю, что предпринять, рабочие диктуют условия, а Димитрий Иванович в силу молодости видно слишком радикален, принял решение о массовом увольнении. Я, разумеется, поддерживаю все его решения, но даже не знаю, как решить проблему, у нас все заказы летят, все сроки, договора. Я надеюсь, Димитрий Иванович уже ищет решения проблемы?
Старый лис. Даже услышь кто наш разговор никогда не поймет, что за игру ведет директор.
- Олег Петрович, я не знаю, господин Кац меня не ставил в известность, даже на работу сегодня не взял с собой…
Да. Я тут в отключке валялась пока Армагеддон случился.
- Я заметил твое отсутствие. Катерина, это удручает, ты не справляешься со своими обязанностями. Весь город уже в курсе вчерашнего инцидента. Кац должен был выбрать более подготовленного сотрудника, но что уж теперь. Твое будущее зависит от твоих поступков. Брат твой совсем без царя в голове, все на тебе. Я понимаю как тебе сложно, но все же в такой ответственный момент нужно бросить все силы на спасение нашего завода. С такими темпами и до банкротства рукой подать. Важно, чтобы ты работала со всей самоотдачей на наше общее благо. Ты меня поняла?
Твою через лево!
Яснее ясного. Шаг в лево – шаг в право – расстрел.
- Я… я… Конечно, Олег Петрович. Мне все понятно.
Директор отключается.
Встаю и преодолевая дискомфорт вышагиваю, продолжая собираться. Вчера Димитрий касался меня лишь пальцами, но кожа покраснела и немного печет, давая понять, что с Кацем даже подобное удовольствие бывает слишком болезненным.
Первый мужчина, который так нагло касался меня, кожа горит и сердце ноет. Я прекрасно осознаю свое место рядом с ним.
Собираю чемодан в рекордные сроки.
Против Димитрия ведут игру. Причастен ли Авдеев ко всему что произошло?
Вопрос проскальзывает иглой и мне кажется, что мажор явно мог повлиять. Сын мэра, имеющий связи в верхах и ведущий, судя по всему, двойную жизнь, но… слишком все быстро произошло…
Хотя, что я понимаю в этих играх?!
Про Андрея разное болтают. Кто-то говорит, что как из Москвы вернулся, весь криминал под себя подмял.
Умный и расчетливый и вчера…
Мажор сказал мне многое и эти слова… они полоснули не хуже звериных когтей, в кровь, разбив мое самообладание, потому что Авдеев в чем-то прав. Я всего лишь подстилка богатого мужика.
Со стороны я может и выгляжу стервой, которая мажору предпочла западного магната.
Кац уедет скоро, а Авдеев мне не простит. В его медовых глазах вчера был приговор.
И Петрович не простит.
В пору выставлять мою голову на торги со ставками кто из этих мужчин первым ее оторвет.
Беру чемодан.
Спускаюсь вниз, как слышу оглушительный свист, шум, словно рядом работают огромные лопасти.
Иду на звук и буквально выпадаю из реальности.
Мамочки!
Перед особняком опускается вертолет!
С открытым ртом, сжимаю ледяными пальцами сумку и пытаюсь убрать непокорные прядки с лица, которые словно сошли с ума.
Я в жизни не летала. Ни разу. А сейчас мне предстоит залезть в такую неблагонадежную по моим ощущениям конструкцию.
- Охренеть, у мужика еще и вертолетик имеется?!
Федька возникает рядом и орет мне в ухо. Замечает чемодан и смотрит с прищуром.
- Ты куда намылилась, Кнопка?!
- Командировка.
Федя рукой откидывает с глаз челку, которая все разлетается вихрями из-за поднимаемого махиной ветра.
-Систер, тут до меня несколько шепотков долетело, не хочешь брату ничего рассказать?!
Смотрит на меня сверху вниз и мне почему-то плохо становится от его темного взгляда, колючего, пронзительного.
Брат умеет давить.
- Я работаю, Федор, все вопросы – когда вернусь. И не забывай вести себя примерно и…
Начинаю свою обычную мантру, но Федька бросает сквозь зубы ругательство и орет мне в ухо, так как лопасти вертолета не сбавляют амплитуды, а лишь набирают темп, мешая нормально друг друга слышать:
- Систер, ты ведь ни во что не вляпалась?!
Улыбаюсь.
- В этом у нас ты мастак. Так что пока меня нет не влипни в историю.
Давлю на мозоли. Не могу я ему ничего сказать.
Прищуривается. Сканирует темным злым взглядом. У брата настроение, меняется быстро. Проблемный. Буйный.
- Меня твой босс выбешивает!
Смотрит, ждет реакцию.
- Не только тебя, Елецкий! Он скоро уезжает, так что выдохнем…
- Его охрана меня пасет! Приходиться финтить и отрываться от хвоста.
- Федя!
- Да ладно, достают придурки. Я себя прям царских кровей чувствую, чего столько нянькается-то, америкос глаз на тебя положил!
И последнее слово упреком в меня пуляет. Хочет еще мне что-то сказать, но в этот момент на лужайке возле дома появляются Кац с Марком.
Чем больше я смотрю в сухопарое лицо абсолютно лишенное эмоций, тем острее понимаю, что правой рукой Димитрия является вот этот человек.
- Мисс Елецкая, нам пора!
Обращается ко мне помощник магната и я почему-то резко подрываюсь, обнимаю брата за каменные широкие плечи, зависаю на крепкой груди и в ответ его руки сжимают мою талию.
Внутри цветет тревога. Необъяснимая. Непонятная.
- Федя, будь осторожен…
Шепчу на ухо брата и на мгновение его хватка становится более крепкой, когда отвечает:
- И. Ты. Систер.
Отпускает меня, проводит рукой по стареньким часам, материнским, которые я нашу практически не снимая.
Улыбается как-то трогательно.
Мой брат. Шалопай. Хулиган. Хакер. Он живет со своей болью. Считает себя виновным, но…
Федор он глубокий и непонятый. Даже мною.
Проводит подушечками по тоненькому браслету, обрисовывает стекло циферблата и в глазах его такая боль проскальзывает, что у
