заднего вида.
— В садике говорили, что когда дети вырастают, они живут одни, — Антон трет ладонью нос и пыхтит как паровоз. Злиться. Сидеть на месте пару часов — трагедия.
— Правильно говорят, — Антипов смотрит на меня и подмигивает, заставляя улыбаться.
— Мам, ты не волнуйся. Я вас с папой не выгоню, когда вырасту, — смотрит на меня ребенок.
— Спасибо, сыночек, — и как тут не смеяться в голос?
— Па-а-ап, — снова тянет ребенок.
— Да, Тош? — лыбится Антипов.
— А деда купит мне железную дорогу?
— Спросишь у него сам, — Леша, останавливается на светофоре и поворачивается к нам. — Детка, прикрой сыну глаза…
— Я и так знаю, что вы будете целоваться, — фыркает Антон. — Когда я женюсь, тоже буду целовать маму.
Все. Не могу. Смеюсь! А Лешка вздыхает тяжело.
— Тош, когда ты женишься, то целовать будешь жену, — подсказывает Антипов сыну, а сам притягивает меня ближе и касается губами щеки. Шепчет на ухо: — Ты очень красивая, детка.
Не знаю почему, но смущаюсь. Всегда. Он говорит эти слова не для галочки, а искренне, потому что молчать не может.
Позади раздаются нетерпеливые сигналы автомобилистов и мы едем дальше.
К дому родителей Леши приезжаем около шести вечера. Вышколенные охранники услужливо открывают перед нами ворота и пропускают на территорию. Антошка крутит головой по сторонам, пребывая в растерянности.
— Па-а-ап, а мы куда приехали? — сын залипает в окно, рассматривая парковку, где стоит около пяти разных автомобилей. Один круче другого.
— Скоро узнаем, — совсем невесело и очень тихо отвечает Леша.
Он нервничает. Вижу по напряженным плечам, слегка сведенным бровям, а еще, Леша то и дело корябает зубами нижнюю губу.
— Эй, — подвигаюсь вперед и провожу ладонью по груди мужа. Антипов ловит мою руку и гладит. — Я люблю тебя… Все будет хорошо.
Посмотрев на меня, Леша кивает и улыбается.
— Да, детка… Давай договоримся, если тебе станет неуютно или… Короче, сразу говори. Мы уедем. Ясно?
— Хорошо…
— Машк, без жертвенности. Ты — мое сердце. Береги мотор.
— Я поняла, любимый. Пойдем.
— А еще, я не предупредил, что мы приедем, — ошарашивает он меня и смотрит виновато.
— Супер! Это ничего не меняет. Иди, доставай сумки Антона, пока ребенок не устроил скандал.
Чем ближе мы подходим к дому, тем сильнее меня трясет. Я бы и рада изобразить беззаботность и радушие, но внутри поднимается ураган из прошлого, затягивая в воронку отчаяния. Того, в котором жила без Леши. Незаметно трясу головой, чуть отстав от своих мужчин, и пытаюсь взять себя в руки.
У ворот этого дома я пролила немало слез, но в нем же был наш первый раз с Антиповым. От воспоминаний улыбаюсь, чувствуя, как румянец обжигает щеки. А еще, я здесь танцевала. Впервые на публику. А Ежов изменил Кире… ну, это тоже хорошее воспоминание, а иначе бы она не переспала тут же со Звягинцевым. Вот такая петрушка тогда вышла.
— Маш, — Леша останавливается и оборачивается. — Хочешь, домой вернемся? В кафе заедем по дороге…
Переживает за меня. Впервые вижу, чтобы он так нервничал. Сам устал метаться между мной и родителями, но все равно ставит нас с сыном в приоритет.
Боже, как же я его люблю!
— Не мечтай. Придется тебе смириться, что сегодня вечер будет семейным, — равняюсь с мальчиками и беру мужа под руку. — Ты обещал показать мне фотку своей первой девочки…
— Машк, ну нет, — возмущается Леша и тянет меня назад. — Прошлое — в прошлом. Помнишь?
— У меня память девичья, Антипов, — наивно хлопаю глазками и нажимаю на звонок.
Все, мой сладкий, не отвертишься.
Нам открывает дверь приятная женщина лет пятидесяти и с радушной улыбкой пропускает внутрь. Вытираю ладони о джинсы и делаю несколько незаметных, но глубоких вдохов.
Держись, Сафронова… Ой, то есть Антипова.
— Машенька?! — это первый возглас, который мы слышим.
Анна Львовна быстро сбегает по лестнице со второго этажа и замирает напротив меня. В глазах неверие, радость и… боль?
— Здравствуйте, — робко улыбаюсь, хватая за руку Тошу. — Мы к вам в гости. Не помешаем?
Мать Леши переводит взгляд на Антона, и у меня ком в горле встает. Она смотрит на внука, как на божество. Потухшие глаза загораются, наполняются слезами, и Анна Львовна, боясь напугать ребенка, поспешно отворачивается, делая вид, что соринка попала.
— Что же вы у дверей?! Проходите-проходите… Лерочка, иди стол накрой, и позови Олега Андреевича.
— Бабушка, здравствуй! — громко произносит сын, и мы с Лешей выражаем одно на двоих удивление. — Я сегодня в твоем худи! — демонстрирует подарок, который муж привез от родителей. — Деду я привез робота и машину. А тебе ничего не привез, но я тебя поцелую.
— Блять, в кого он, кукла? — с гордыми нотками в голосе шепчет Лешка мне на ухо.
Анна Львовна, не скрывая слез, наклоняется, а Антошка ее обнимает и расцеловывает в щеки. Жмется, словно они всю жизнь вместе провели.
— Антипов, это твой ребенок. Умеет за один ход пробраться в сердце, — тихо отвечаю мужу.
— С тобой за один не получилось, — припоминает мои косяки. — Ты мне еще должна за моральный ущерб.
Антипов заводит руку мне за спину и опускает на ягодицу.
— Леш! — возмущаюсь.
— Люблю тебя, детка…
Пока мы устраиваемся на большом диване в гостиной, к нам спускается отец Леши. Хмурый, серьезный. Готовлюсь к смущению и растерянности сына. Но по итогу….
— Здравствуй, деда! — чеканит Антон, протягивая руку статному и подтянутому мужчине. — Я тебе робота привез поиграть, а ты мне железную дорогу купишь.
Антипов отворачивается и ржет, а я не могу выдохнуть от возмущения.
— А ты, детка, говорила я мажор, — смеется Леша. — Вот кто растет сразу с крутыми запросами.
— Ну, здравствуй, Антон, — по-взрослому обращается к нему Олег Андреевич. — Что ж ты так долго не приезжал, дорогой наш человек?
Лицо у Лешиного папы смягчается, в глазах радостные искорки выплясывают. Он сидит на корточках рядом с Тошкой и жмет детскую ладошку.
— Мы ждали пока я повзрослею, — объясняет сын, а дед понимающе хмыкает. А потом, повернувшись в нашу с Лешей сторону, проговаривает губами: “Спасибо”.
В целом, мы
